Глава 1.1

***

Вечером Башир с братьями вернулись.

Я услышала, как заскрипела калитка, и тут же сердце подпрыгнуло к горлу. Я бросила полотенце на стол, вытерла мокрые руки о платье и, не дыша, вышла в коридор.

Они вошли один за другим, и у меня оборвалось сердце. Лица их были мрачнее тучи, одежда порвана, в крови, в грязи. Башир шёл первым — в рубашке с оторванным воротом, на его лице виднелась глубокая ссадина, покрытая запёкшейся кровью. За ним братья — такие же избитые, мрачные, молчаливые. Один из них прихрамывал, другой прижимал руку к боку, лицо третьего было в кровоподтёках, с разбитой губой.

Никто не говорил ни слова. Никто даже не смотрел в мою сторону. Воздух в доме моментально стал тяжёлым, будто кто-то выкачал из него весь кислород.

Я шагнула вперёд на ватных ногах.

— Башир… — голос дрогнул, я еле-еле выдавила из себя слова. — Что случилось? Вы… нашли её?

Он остановился. Медленно повернул ко мне голову и посмотрел так, что я пожалела, что вообще открыла рот. В его глазах было столько ярости и презрения, что я непроизвольно сделала шаг назад, упёршись спиной в холодную стену.

— Это не твоё дело, — голос его прозвучал тихо, глухо, но от этого было ещё страшнее. — Закрой рот и уйди с глаз моих.

Я замерла, прижавшись спиной к стене. Сердце колотилось так громко, что, казалось, он должен был услышать.

— Я просто хотела узнать… жива ли…

Он рванулся ко мне так резко, что я вскрикнула и закрыла лицо руками. Но он только сжал моё запястье так, что кости хрустнули, и прошипел, глядя прямо в глаза:

— Ты будешь молчать и никогда больше не произнесёшь её имени в этом доме. Ты меня поняла?

Я молча кивнула, боясь даже дышать. Он оттолкнул меня в сторону, прошёл мимо и хлопнул дверью своей комнаты так, что дом содрогнулся.

Братья молча разошлись по своим комнатам, не проронив ни слова. Я осталась одна в пустом, звенящем от тишины коридоре, прижимая к груди ноющее запястье.

Из кухни вышел свёкор, посмотрел на меня тяжёлым, мрачным взглядом и покачал головой:

— Я же сказал тебе, не лезь. Женщина не должна задавать вопросов.

И он ушёл вслед за сыновьями, оставив меня одну с комом в горле и со страхом, который медленно душил изнутри.

Я медленно опустилась на пол, чувствуя, как дрожат ноги. Дом, который ещё утром был полон жизни, смеха и надежд, превратился в место, где царило молчание и страх. Никому не было дела до того, как я себя чувствую, как мне страшно и одиноко.

В этот вечер я окончательно поняла, что для Башира и его братьев я больше не человек. Я была просто тенью, о которой вспоминали лишь тогда, когда нужно было выместить злость. Я была никем.

Но хуже всего было другое — я сама выбрала этот путь. И теперь мне предстояло идти по нему одной, без права на жалобы и слёзы.