Глава 3

Максим встал с кресла, потрескивание камина наполняло комнату уютом, и его стало клонить в сон. Стряхнув с себя дрёму, он осмотрелся по сторонам.

Взгляд скользнул по обстановке: массивный дубовый стол, тяжёлые шторы, старинные часы с боем — всё здесь было пропитано духом прошлого. Этот дом явно любили и заботились о нём, но в то же время ему казалось, что он слышит запах нафталина.

Максим не любил подобные интерьеры, загруженность пространства всякими безделушками, салфетками, вазочками, лишней мебелью.

Дизайнер оформил его квартиру в стиле хай-тек, где чёрно-белый цвет переплетался с хромированными деталями мебели. Пространство было минималистичным, с идеально выверенными линиями и продуманным освещением. Каждый элемент имел свою функцию, ничего лишнего, никаких намёков на сентиментальность. Он привык к лаконичности и технологичности, которые подчёркивали его вкус и образ жизни. Ему нравился его «умный дом».

Здесь же, в этом доме, всё было иначе. Полки, заставленные книгами с потрёпанными корешками, чёрно-белые фотографии в старинных рамках, вязанные накидки на креслах. Всего с избытком. Эта атмосфера уюта и тепла была ему чужда, но, неожиданно для себя, он почувствовал, что испытывает раздражение такое же, как в доме своего старшего брата Алексея. Там тоже было так: полна коробочка вещей, людей, разговоров, шумных проделок близнецов. Максим всегда ощущал себя там неуместным — словно деталь, которая не подходит к общей картине. Сейчас это чувство вновь нахлынуло

— Где у вас дрова? — спросил он, встречаясь взглядом с Олесей.

Она кивнула в сторону двери, ведущей в небольшой коридор. — Дровник за домом. Берите фонарь, а я сейчас подойду.

Максим не стал спорить. Накинул пальто, взял предложенный фонарь и остановился перед мокрыми туфлями.

Он с сомнением посмотрел на обувь и поморщился.

— Эм, у вас случайно не найдётся чего-нибудь более подходящего? — спросил он, обернувшись к Олесе.

Она слегка усмехнулась, посмотрела на его ноги и махнула рукой в сторону шкафа.

— Сейчас принесу. У отца остались старые сапоги, если повезёт, подойдут.

Через пару минут Олеся вернулась, неся в руках добротные резиновые сапоги с меховой подкладкой.

— Какой у вас размер?

— Сорок четвёртый, — ответил он, забирая обувь.

— Вроде должны подойти. Попробуйте, — сказала она, наблюдая, как Максим аккуратно натягивает сапоги.

— Отлично, — произнёс он, чувствуя, как ноги погружаются в сухое тепло. — Спасибо, теперь можно штурмовать дровник.

— Пойдёмте, покажу дорогу, — предложила Олеся, накидывая на плечи куртку, на голову шарф и беря корзину.

Они вышли на улицу, где метель не унималась. Свет фонаря выхватывал из темноты снежные завихрения и едва различимую тропинку, ведущую к дровнику.

Олеся шла впереди, уверенно преодолевая снежные заносы, а Максим следовал за ней, не отрывая взгляда от её фигуры, закутанной в тёплый яркий шарф. Он не мог не заметить, как ей было сложно пробираться через сугробы. Девушка была невысокая, хрупкая. Максим рядом с ней чувствовал себя великаном.

— Не думал, что вы так легко управляетесь с дровами, — сказал он, чтобы разрядить тишину. Олеся ловко укладывала наколотые дрова в корзину.

— А что, по-вашему, мне остаётся делать? — ответила она, оборачиваясь через плечо. — Я приехала сюда недавно, после смерти бабушки. Она жила по старинке. Не хотела ничего менять в память о дедушке. Они ведь душа в душу в этом доме прожили больше шестидесяти лет. Вот теперь можно подумать и о ремонте. Следующим летом хочу переделать отопление.

Максим ничего не ответил, не хотел сворачивать разговор в нужное для себя русло. Знал — разругаются вдрызг. На языке так и крутилось сказать что-нибудь эдакое про развалины и раскопки, но он молчал и слушал нечаянные откровения молодой хозяйки усадьбы.

— У вас сильные руки, — заметил он с улыбкой.

— Ну, что есть, то есть, — коротко ответила она, поднимая очередное тяжёлое полено. — А вам, наверное, подобная работа в новинку?

— Детство в деревне, — просто ответил он, хотя не стал уточнять, что это было давно и не так серьёзно, как могло показаться.

— Правда? — её голос звучал с лёгким недоверием. — Вы не похожи на человека, который вырос в деревне.

Он усмехнулся, продолжая складывать поленья.

— Внешность обманчива. Мои родители держали небольшую ферму. Правда, я давно привык к городскому ритму. Уехал в город в шестнадцать лет, так и остался.

Олеся задумчиво смотрела на него, чувствуя, что впервые видит в нём не просто холодного бизнесмена, а человека с историей. Этот короткий разговор немного смягчил напряжение между ними.

С дровами они направились обратно. Когда дверь закрылась за ними, тёплый воздух мгновенно окутал людей, избавляя от холода улицы. Максим аккуратно сложил дрова у камина, снял перчатки, да так и остался стоять, не зная куда их положить.

— Спасибо за помощь, — сказала Олеся, забирая из его рук перчатки.

Её голос звучал мягче, чем раньше, а в голубых глазах блеснула тёплая искорка. Их руки неожиданно соприкоснулись.

Максим вздрогнул, но не отдёрнул руки. Кожа Олеси была прохладной, но прикосновение оказалось каким-то удивительно тёплым. Они оба на миг замерли, словно время остановилось. Олеся подняла взгляд, её голубые глаза встретились с его пронзительными серо-зелёными.

— Извините, — прошептала она, убирая руку из его ладони. Голос её дрогнул.

— Ничего, — ответил Максим чуть тише, чем обычно, и едва заметно улыбнулся. — Просто неожиданно.

Олеся отвернулась, пытаясь спрятать лёгкий румянец, который неожиданно вспыхнул на её щеках. Она быстро положила перчатки на полку возле входа, стараясь занять руки, но мысли уже путались. Этот момент был мимолётным, но оставил после себя странное, тревожное тепло.

Максим тоже не сразу смог вернуть самообладание. Он провёл рукой по волосам и усмехнулся про себя. Что-то в этом доме, в этой женщине явно выбивало его из привычного равновесия. Но не мог понять, что именно.

— Может, вам стоит переодеться? А то заболеете, — Олеся прервала паузу, кивая на его промокшие носки и брюки. — Если не побрезгуете, в доме наверняка найдутся вещи моего отца.

— Не побрезгую, — ответил он, поднимая бровь. — Уверен, что это лучше, чем потом лежать с температурой.

Олеся быстро нашла тёплую толстовку на молнии, спортивные брюки и новые, связанные бабушкой носки из гардероба отца. Максим с благодарностью принял одежду и переоделся в гостевой комнате. Одежда была немного коротковата и широка, но главные свои функции она выполняла и пахла свежо.

Вернувшись в комнату с камином, он почувствовал себя намного лучше.

— Ну что, готовы поужинать? — спросила Олеся, убирая непослушные волосы за ухо.

— А у вас всегда такой сервис для гостей? — подколол он, но в голосе чувствовалась благодарность.

Она хмыкнула и направилась на кухню. Ужин был простым, но удивительно вкусным: ароматный бульон с нежным куриным мясом, а к нему — ещё тёплый, хрустящий хлеб. Олеся достала его прямо из хлебопечки, и его запах мгновенно наполнил всю кухню.

Максим удивился, насколько приятным было это чувство — просто сидеть в тепле кухни и наслаждаться домашней едой.

У него тоже были тёплые воспоминания о родительском доме, но он давно закрыл их в дальний угол своей памяти, считая ненужными. Однако сейчас они нахлынули неожиданно, словно незваные гости. Как давно он последний раз был у родителей на ферме? Наверное, уже год, если не больше.

Разговор за столом завязался быстро. Еда в тарелке гостя быстро закончилась и девушка не спрашивая, подлила добавки и намазала ароматным домашним сливочным маслом ломоть хлеба. Максим проглотил его, едва жуя. Вкусовые рецепторы сходили с ума от ароматов блюда, пробуждая в памяти давно забытые ощущения. Как же это напоминало мамину стряпню — простую, но такую неповторимую!

Когда ужин закончился, Олеся разложила ему постель на старом диване в гостевой комнате.

— Простите, душ не предложу — водопровод замёрз, — сказала она, подавая тёплое лебяжье одеяло. — Но здесь тепло от грубы, так что не замёрзнете.

— Все лучше, чем могло быть, ночуй я в машине, — ответил он с лёгкой улыбкой. — Спасибо за гостеприимство, Олеся.

***

Ночь наступила быстро, и дом погрузился в сонное оцепенение. Максим пытался уснуть, но звуки дома не давали покоя. Часы пробили двенадцать.

Он встал, чтобы попить воды, и отправился на кухню. Там, в слабом свете ночника, он заметил Татьяну. Девушка стояла у плиты в коротеньких пижамных штанишках и футболке, открывшей тонкую белую полоску впалого живота и висюльку пирсинга на пупке, мешая что-то в кастрюле.

— Вы решили готовить в такое время? — спросил он, слегка усмехнувшись. Олеся даже не представляла, как сексуально выглядела в его глазах. И Максим знал, что она так оделась не для него. От этого знания где-то в глубине хищной натуры Сапсана проснулась ревность. Есть ли кто-то у этой рыжей соблазнительницы? Кому она улыбается по утрам? С кем проводит свои ночи?

Девушка вздрогнула от мужского голоса и обернулась. В её руках была ложка, а на плите тихо закипало какао.

— Просто не могу уснуть, — призналась она. — Хотела сварить какао. Хотите?

Максим медленно подошёл ближе, разглядывая её в этой непринуждённой домашней обстановке. Она выглядела иначе — не той уверенной и строгой женщиной, что спорила с ним на крыльце дома, а как-то тепло и ближе.

— Не откажусь, — сказал он. — Но только если вы составите мне компанию.

Олеся широко улыбнулась.

— За чашкой какао можно перейти на «ты». Согласны?

В этот момент Максим понял, что хочет, чтобы этот момент длился.

— Согласен, — сказал он, присаживаясь за стол и наблюдая, как Олеся наливает горячее какао в две кружки. Её движения были мягкими, почти медитативными, и он подумал, что не помнит, когда последний раз чувствовал такое спокойствие и никуда не торопился.

Она поставила перед ним кружку со смешным изображением пузатого Санты и села напротив. Её короткие штанишки открывали стройные ноги и округлые коленки, и взгляд Максима не сразу вернулся к её лицу.

По телу приятной волной прошёл зуд возбуждения. Хотелось прикоснуться к нежной коже и провести рукой снизу вверх, медленно, по сантиметру поднимая край ночной футболки. Он закрыл глаза, позволяя мечте захватить его на мгновение, и представил, как её кожа отзывается лёгкой дрожью, а дыхание Олеси становится чуть глубже. Но в следующий момент он резко одёрнул себя, понимая, что это лишь неуместная фантазия, и заставил себя вернуться в реальность.

В теплом свете ночника он впервые заметил, как много в её глазах оттенков: голубые с тёмно-синей каймой у зрачка и золотистыми лучиками, словно солнечные блики на воде. Сейчас глаза казались темнее, глубже, чем днём, будто в них пряталась неведомая тайна. Они манили, как мавки заманивают в синь озёр, обещая что-то запретное и прекрасное одновременно. Максим поймал себя на том, что не может оторвать взгляд.

Чтобы избавиться от наваждения он задал вопрос:

— А почему ты вообще согласилась впустить меня? Олеся улыбнулась и чуть пожала плечами.

— Не знаю. Наверное, потому что ты выглядел, как потерпевший кораблекрушение. Ну и… я не могла оставить тебя в такой метели.

— Выглядел настолько плохо? — он улыбнулся, поднимая кружку к губам. Какао он тоже не пил с детства.

— Нет, — ответила девушка, чуть отводя взгляд. — Просто пожалела по-человечески.

Мужчина ненавязчиво скользил взглядом по лицу Олеси. Оно было красиво своей естественностью. Он уже не помнил, как выглядят девушки без накладных ресниц и накаченных губ. Только за последний год он сменил три пассии, но все они были словно под копирку нарисованные куклы. Даже его нынешняя симпатия хоть и кардинально отличалась цветом волос от предыдущих блондинок, не сильно отличалась по характеру и потребительских желаний.

Максим сделал глоток какао, думая, что ему теперь делать с этим мелким воробьём. Неожиданно для себя он поймал мысль, что давно не чувствовал такого живого интереса к женщине, который шёл бы дальше прагматичных целей или простого плотского желания. Хотя приоткрытые сладкие губы так и манили совершить грехопадение.