2.2

Вихрь, похожий на бурю, закружился над водой. Воздух защекотал кожу. Не было видно тела — слышались только смех и слова на сотне языков.

— Фэн, ветер и свобода. Его боялись. Или смеялись вместе ним. А он не замечал врагов и смеялся в ответ.

Затем… туман. Мягкий такой, липкий и густой, затмевающий все на свете. Из него выглянули глаза — неуловимые, дрожащие, как вода на поверхности барабана.

— Юнь, обман и заблуждение. Он верит, что ложь — это удобная правда. Он мастер иллюзий. Он и сейчас, возможно, смотрит на нас.

Дальше появилась тень. Просто тень. Глубокая, плотная и черная. И в этой темноте вспыхнула пара глаз, напоминающая раскаленные угли.

— Мо, конец всего. Молчание. Он не злой. Просто он — великий предел. Его не остановить. Можно только задержать в пути.

И еще один. Зеленый и нежный, как весенний лист. Вокруг него — сады, лианы и сама жизнь. Я почувствовала аромат цветущего персика, хотя цветы здесь не росли.

— Цин, жизнь и рост. Он не выходит из своей чащи. Его слова — шелест трав. Его дыхание — урожай. Он не участвует в Советах. Но его мнение значит многое.

И, наконец, тот, кого я узнала. Тот самый, кто был передо мной. Водопады и горы, скалы и приливы, холод и высота. Шанхэй. Его тело было разорвано: на одних фрагментах он был величественным драконом с крыльями, как паруса, на других — камень, в котором заключена плоть, волны, что уносят его голос, тень, вьющаяся возле золотой шпильки.

— Я был девятым. Тем, кого больше не называют.

Он посмотрел на меня, глаза вспыхнули морской зеленью:

— Я любил смертную. Она была не мимолетным увлечением и не игрой. Любовью, которой нас, драконов, учили бояться. Я спас ее во время войны между двумя царствами. Взял в руку меч и встал между ней и врагом, который ее бы убил.

Пауза. Он тяжело дышал, как будто сдерживал рев:

— Я нарушил клятву Совета: не вмешиваться в дела смертных. Тай не простил. Мо потребовал изгнания. Лэй — кары. Только Фэн и Хуо защищали меня, но даже они не смогли против воли старейшего.

Я затаила дыхание, слушая его.

— Меня разорвали. Душу — в море. Тело — в скалы. Тень — в артефакт. Я создал эту шпильку сам, надеясь, что когда-нибудь та, кого я люблю… Или кто-то, кто сможет нам помочь.

Шанхэй сделал паузу, давая мне осмыслить услышанное.

— Ты коснулась. Ты — не она. Но ты принесла что-то, что напомнило мою женщину.

Я забыла, как дышать. Всегда думала, что эта фраза — всего лишь красивые слова в книжках, а оно вон как. В груди билось не сердце, а целый барабан. Мощный и тревожный. Он говорил так, как никто не говорил со мной. Так, будто я — узел в истории мира. И будто я... важна. Ой, мамочки.

— Я должен выбрать, что делать. — Он склонился ближе, лицо было практически у моего. — Убить тебя… — Он коснулся моих волос. Легкое касание. — Или защитить.

— Что мешает выбрать первое? — хрипло спросила я.

Он усмехнулся. Потом резко отодвинулся:

— Я… скучал. Скучал по тому, кто сможет меня удивить. Просто я устал, — сказал Шанхэй, прозвучало искренне. — От этого изгнания, от пустоты и от вечного сна без снов. Я не чувствую времени. Здесь нет ни восхода, ни заката, ни прилива, ни дыхания. Только тени и воспоминания. Знаешь ли, не лучшая компания.

Он посмотрел на меня. Его глаза были уже не морскими, а каменными, как скала, принявшая на себя тысячу бурь.

— Ты стала трещиной в моей клетке. Случайной и не по плану. Но такой, что через нее может выбраться моя тень во внешний мир.

— Приятно быть полезной, — пробормотала я. — Наверное.

Шанхэй серьезно кивнул:

— Чтобы освободиться, мне нужно больше. Сила. Контакт с миром. Кто-то, кто будет жить и отбрасывать мою… тень.

— Я на не подписывалась… — начала я, но он поднял руку.

— Ты уже подписалась. Кровью. Когда уколола палец шпилькой. Артефакт — часть меня. Он был создан для связи. Только я не знал, что ею станет ты.

Я прикусила губу. Ритуалы, кровь, тень… Мама родная, да я же в ромфанте с азиатским сеттингом.

— Ладно. И что ты предлагаешь?

Шанхэй бросил на меня такой горячий взгляд, что мои мысли бессовестно разбежались по углам и спрятались.

— Я буду с тобой. Не телом, а тенью. В каком-то смысле внутри тебя, если хочешь. Я могу дать тебе силу. Все, что получится достать через тень. Это не опасно.

— А взамен?

— Пообещай мне. Найди способ освободить меня. Вытащить тело из камня, душу из моря, а тень из этой жалкой оболочки. Я не знаю пока, как. Но ты — ты уже трещина в моем заточении. Значит, можешь стать и ключом.

Трещиной еще не приходилось быть. Как-то совсем непоэтично. Но одна я вряд ли выживу. Да и неизвестно, как он отреагирует, если я откажу.

Шанхэй посмотрел в мои глаза. В его голосе теперь была… нет, не приказ, не просьба, а какая-то... тишина после шторма.

— Поклянись.

Я сжала зубы. Клясться древнему дракону, когда даже пароли от почты забываю — не лучшая затея. Но выбора, откровенно говоря, не было.

— Клянусь, — выдохнула я. — Что постараюсь сделать все, от меня зависящее. Но если ты начнешь командовать или вдруг… захочешь меня захватить — знай, я умею быть очень... назойливой.

Он рассмеялся. Приятно, кстати. Легко так, совсем без злобы. А потом наклонился и поцеловал мне лоб. Губами, горячими, как скала на солнце. Быстро и неожиданно.

— Договор заключен, — сказал он.

И исчез. Я не успела даже шарахнуться в сторону. Эй, это что за фамильярности?

— Это что, мать вашу, вообще было? — только и удалось выдохнуть.

***

Выбираться из храма оказалось не так просто, как ожидалось. Не в том смысле, что были ловушки — нет, все намного проще. Он был огромным и страшно красивым. Это было место, которое строили не ради богов, а ради самого мира.

Купол хоть и полуобвалившийся, но до сих пор величественный. Стены расписаны драконами, все девять, включая самого Шанхэя. Над его изображением были следы — будто имя нарочно стерли-выцарапали. Или чем-то выжгли.

Я шла по коридорам, где все дрожало от ветра и старости. Мимо залов с полуразрушенными колоннами и жертвенников, где еще лежали засохшие цветы. Иногда мне казалось, что кто-то шепчет:

— Туда. Иди направо. Там будет короче.