Глава 3

Глава 3

Флешбэк 1

Не все в жизни складывается так, как вы это планируете. Иногда то, что получается у вас лучше всего, не нравится вам. Вам хочется заняться чем-то другим, но судьба все равно направляет вас туда, куда вам предначертано.

Эдвард со своим культурологическим образованием видел себя преподавателем ВУЗа или научным сотрудником, а на худой конец – школьным учителем. Но в аспирантуру с первого раза поступить у него не получилось, поэтому на карьере в науке был поставлен крест, а доходы педагога общеобразовательного учреждения в начале девяностых годов были настолько маленькими, что можно было сразу идти работать грузчиком.

Короче говоря, Эдвард Анатольевич подался в милиционеры. Доходы пообещали нормальные, да и эпоха началась такая, что без оберега ходить по улицам было опасно. Один из лучших оберегов – это удостоверение офицера МВД.

Я более чем уверен, что коротко, сжато и со смыслом историю своей жизни сможет рассказать только тот, кто эту жизнь прожил. Поэтому эту часть линии повествования я передаю главному герою. Эдвард справится с этим, я уверен.

* * *

«Июль девяносто первого года. Я вернулся домой после трех лет, отданных военно-морскому флоту. Врать не буду: я жалею, что потратил столько своего драгоценного времени на службу своей ныне покойной советской Родине, о которой я расскажу вам в другой раз. Сегодня речь пойдет о том, как я прошел свой нелегкий путь от лейтенанта до майора милиции.

Итак, я дома. Бабушки нет в живых. Поступать в аспирантуру нет смысла. Там не платят денег, а существовать мне все-таки как-то надо. Поломавшись несколько дней, я позвонил Володе, с которым мы вместе служили во флоте. Он демобилизовался на два года раньше меня. У меня остался номер его телефона. После срочной службы он планировал устроиться в милицию. Так и оказалось.

- Алло, – поприветствовал меня знакомый голос.

- Владимир Радищев? – спросил я.

- Он самый. Я слушаю, – ответил Володя.

- Это Эдвард. Помнишь меня? Мы служили вместе. – Я боялся, что он забыл про меня.

- А ты-то как думаешь? Рад тебя слышать, друг. Как ты? – в голосе Владимира не были слышны дружеские нотки. Он понимал, что люди редко звонят и пишут друг другу просто так.

- Пока не очень. Работу ищу. – Я сказал все, как есть.

- Есть у меня для тебя одно предложение. Помнишь, я собирался работать в милиции? У меня все получилось. Приезжай завтра в час дня в ГУВД, что на Петровке, дом тридцать восемь. Я тебя встречу. – На тот момент я знал Петровку только по сериалу «Место встречи изменить нельзя». К сожалению или к счастью, в свои на тот момент двадцать три года я ни разу не бывал в зданиях МВД.

Как мы и договаривались, Володя встретил меня у входа и велел мне молча идти за ним, а дежурные тем временем отдавали ему честь. На его плечах, насколько я помню, красовались майорские погоны.

- Володь, откуда у тебя такие звездочки. Тебе всего лишь двадцать семь, служишь ты всего два года, а уже майор. – Я был удивлен такой стремительной карьере. Во флоте я не припомню таких молодых людей с таким высоким званием. – Я буду твоим подчиненным?

- Ты мне подчиняться не будешь, – сказал Володя. – Тот, с кем я тебя познакомлю, все тебе организует.

- И кто же это? – спросил я.

- Иди за мной – и все узнаешь. Всему свое время, – сказал Володя.

Владимир вел меня по мрачным коридорам с высокими потолками. Мне было не по себе от этого места. Оно очень сильно отличалось от моего любимого научного института. Впрочем, честно признаюсь, за три года во флоте я успел напрочь отвыкнуть от уюта.

- В этом кабинете сидит человек, который изменит твою жизнь. Будь максимально тактичен. – Володя подвел меня к двери с табличкой: «Заместитель начальника ГУВД по г. Москве генерал-майор милиции Кравчук Анатолий Иванович».

– Разрешите войти, – постучался Володя.

- Войдите, – послышался властный голос.

Мы вошли в кабинет, который был похож на павильон для фильма или сериала про нашу доблестную милицию: деревянная мебель, портреты лидеров страны и карта Союза на стене.

– Это и есть твой флотский товарищ? – Кравчук скептически на меня посмотрел. – Он вместо каши ел вареники. – На тот момент я был не в такой хорошей физической форме, как сейчас. – Пятьдесят приседаний.

- Извините, что? – вежливо спросил я.

- Немедленно приступить к исполнению! – Кравчук ударил рукой по столу. Я выполнил его приказ. Я сильно вспотел, но справился.

- Шестьдесят отжиманий, – отдал команду Анатолий Иванович. Мне удалось выполнить всего сорок с лишним повторов. После этого я замертво упал на пол.

- Встать! – крикнул Кравчук. Я с трудом поднялся на ноги. – Ты любишь эту страну? Ты готов умереть за нее? – в его голосе чувствовалась серьезность. Не было того лицемерия, которым занимались типичные политработники.

- Да, – смущенно ответил я.

- Ты серьезно? Не слышу уверенности! Ответь еще раз! – настойчиво потребовал Кравчук.

- Да! – повторил я уверенным голосом. Я понял, что это человек, которому небезразлично будущее нашей Родины.

- Ты будешь работать вместе со мной. Скоро Россию постигнут тяжелые времена. Нам всем придется нелегко. Ты готов? – поинтересовался он.

- Всегда готов! – воодушевленно сказал я.

- Майор Радищев, проводите этого молодого человека в отдел кадров. – Кравчук указал нам на дверь. – Вы можете быть свободны.

Пройдя несколько формальных процедур вроде диспансеризации и психологического тестирования, я был произведен в лейтенанты тогда еще советской милиции. Кравчук сделал меня своей правой рукой. Я выполнял все его мелкие поручения. Мы хорошо сработались. Он честный человек. И ценит то же самое в других людях.

Уже через две недели с момента моей присяги случился всем вам известный Августовский путч. Народ был на стороне Ельцина. Народная милиция тоже была на стороне Ельцина. Я занимался тем, что проверял, как рядовые стражи порядка выполняют свою работу по защите населения в период волнений. Если бы мы только знали, к чему этот вечно пьяный ублюдок приведет нашу страну. Если бы мне было известно, что представляет собой это подобие человека, то я бы самолично прикончил его и всю его шайку. Хотя, если быть честным, коммунист Янаев, председатель ГКЧП, со своими трясущимися руками тоже не самый хороший вариант в качестве руководителя страны. Возможно, если бы армия встала на сторону путчистов, на сторону ГКЧП, то сейчас была бы гражданская война. В эти годы мало кто хотел жить при коммунистах.

Весь девяносто второй год царила неразбериха. Многие не понимали, что Союз распался. Я сам был в шоке от происходящего.

Тем временем моя служба в МВД шла хорошо. Уже к девяносто третьему году я был повышен до звания старшего лейтенанта. Обстановка в стране оставалась напряженной. Было двоевластие. Президент Ельцин действовал по-своему, а Верховный совет (парламент) по-своему. Законодательство позволяло. Конституция была советской. Она не предполагала капиталистического уклада в обществе.

Когда в конце сентября девяносто третьего в Москве начались беспорядки в связи с указом Ельцина о роспуске Верховного совета, Кравчук, который недавно возглавил милицию города, вызвал меня к себе.

- Эдвард, скоро город заполыхает огнем. Возможно, тебе тоже придется отправиться в это пекло. – Кравчук с досадой посмотрел на портрет Ельцина, который висел в его кабинете. – Борис Николаевич, что же вы делаете?

- Анатолий Иванович, может быть, милиции перейти на сторону Руцкого, вице-президента, и Хасбулатова, председателя Верховного совета? – наивно спросил я. Я искренне верил, что эти двое были нормальными политиками. Позднее выяснилось, что Хасбулатов – это просто недалекий мужик, а Александр Руцкой – мразь похлеще Ельцина. Он стал губернатором Курской области два года назад, в девяносто шестом, и вместо внятной социальной политики и помощи многочисленным малоимущим он строит какую-то арку, которую в народе прозвали «Сашкиной калиткой». Пилит и без того хиленький бюджет региона. Страшно представить, что было бы, если бы он оказался президентом.

- Пойми, сынок, Ельцин – это меньшее из двух зол, – ответил Кравчук. – Посмотри, что за нечисть защищает Верховный совет. Баркашов и его «Русское национальное единство»: у них флаг со свастикой. Они фашисты! Или Макашов с Ачаловым – тоже мне, бравые вояки. Хех, паркетные генералы. Они ведь не воевали в Афганистане, вместо этого в тылу отсиделись, а сейчас свои ордена и медальки «за порядок в тумбочках» напялили. Клоуны дешевые! – Понятно, что Кравчук выступал за действующую власть. Ему было нужно семью кормить. Но ситуация была действительно неоднозначной. Да, защитники Верховного совета были не самыми хорошими людьми, но Ельцина, Грачева, министра обороны, и Ерина, министра внутренних дел, я тоже не могу назвать святыми.

Когда в октябре девяносто третьего года в Москве начались бои, а впоследствии и полноценный штурм Верховного совета, я был наблюдателем. Я следил, чтобы милиция соблюдала законы. Понятно, что во время войны законы молчат, и что никто эти законы не соблюдал. Все выживали, как могли. Впрочем, формальности никто не отменял. Центральный аппарат МВД требовал от нас отчеты. Не люблю вспоминать эти дни. Было много крови и горя. Самое обидное – это то, что многие люди не понимали, что происходит, а особо одаренные и вовсе фотографировались на фоне сгоревшего после танковых выстрелов здания Верховного совета, в котором погибли десятки людей.

С Владимиром я общался мало. Мы работали в разных зданиях: я в главке, а он в одном из ОВД в центре Москвы. В девяносто четвертом мы случайно пересеклись на Петровке.

- Володя, привет, я давно хочу спросить у тебя, почему Кравчук с такими распростертыми объятиями взял меня, – поинтересовался я.

- Ты же культуролог по образованию, верно? – неожиданно ответил вопросом на вопрос теперь уже подполковник Радищев.

- Верно, – посмеявшись, ответил я. – К чему это ты?

- Знаешь, кто такие янычары? – спросил Володя.

- А как же? Разумеется, знаю. Султаны Османской империи собирали самых умных и сильных мальчиков из числа своих подданных-христиан, обращали их в Ислам и брали к себе на службу чиновниками высоких рангов или элитными солдатами. – Я всегда любил историю.

- Совершенно верно! – улыбнулся Володя. – Ты не знал, что такое МВД до того, как я привел тебя в систему, ты умен, ты можешь быть очень преданным, ты можешь качественно выполнять работу. – Радищев начал перечислять мои заслуги. – И у тебя нет обратной дороги…

- Я тебя понял. – Мне понравилась эта аллегория. Он все так грамотно сформулировал, что у меня не осталось больше вопросов. - Кстати, почему у тебя так быстро появляются новые звездочки на погонах? – этот вопрос интересует меня до сих пор.

- Так задумал автор. Дурачок он, видимо, – заявил Володя.

- Ты о чем? Какой автор? – изумленно спросил я.

- Вон, там, наверху. – Володя показал пальцем в небо. – Сидит себе на облаке, да придумывает что-то. «Как ножом по гордости – расписание судьбы…» - Радищев явно придуривался.

- Я не понял. – Я действительно остался без ответа на свой вопрос. Я не люблю абстрактные формулировки.

- Значит, потом поймешь. Жизнь такая. Раньше, лет десять назад, флаг-триколор был под запретом, а сейчас он развевается над Кремлем. – Володя начал собираться.

- Ты не ответил на мой вопрос. – Его увиливание меня раздражало.

- Товарищ старший лейтенант, не суйте нос не в свое дело! – Владимир резко сменил тон с дружеского на враждебный. – Я тебе дал работу – вот и радуйся, а в мои дела не лезь! – после этих слов Радищев резко удалился.

Мне до сих пор неприятно после этого разговора. Не зря все-таки автор называет Володю червяком. Он и есть самый настоящий червяк!

Также в девяносто четвертом я поступил в МЭГУ – Московский экстерный гуманитарный университет на юридический факультет. По закону у старших чинов МВД должно быть высшее юридическое образование. Кравчук сказал мне, что звание майора не за горами. Как оказалось, он был прав.

В марте девяносто пятого убили Влада Листьева. Если кто-то из вас не знает, то это был один из самых популярных журналистов нашей страны. Видимо, любовь к свободомыслию и привела его в могилу. Жалко его до сих пор. Хороший был человек. Очень хороший, светлый. В начале девяносто пятого года его назначили директором государственного канала ОРТ. Влад был против коррупции, за что, судя по всему, и поплатился. Не знаю, кто заказал его: Березовский или кто-то из Госдумы. Убийство было спланировано очень тщательно. Мне до сих пор грустно от того, что мне не удалось поймать убийц. Я начал собирать улики, но Кравчук остановил меня. Он сказал мне, что Бог рано или поздно покарает всех этих мерзавцев. Если не в этой жизни, то в следующей.

Я не верю в Бога, поэтому в каре свыше я сильно сомневаюсь. Я собрался увольняться из МВД, но Анатолий Иванович представил меня к досрочному званию капитана, и я остался. И да, у каждого есть своя цена. Даже у меня. Сегодня я жалею, что мне не хватило решимости написать заявление об увольнении по собственному желанию. На тот момент я не был настолько значительным компонентом системы, и вряд ли кто-то обратил бы много внимания на мой уход.

Летом того же года я закончил МЭГУ и поступил в аспирантуру института культурологии, но об этом я расскажу вам как-нибудь в другой раз. Сегодня же я продолжу разговор о своей службе в органах.

В девяносто шестом году каких-то по-настоящему интересных событий на службе не было. Я делал то, что должен был делать.

В конце девяносто седьмого года через Москву должна была пройти крупная партия героина. Мне удалось собрать улики и вычислить местонахождение товара. Группа захвата повязала торговцев смертью. Конечно, я не знаю, куда дели «товар». И знать не хочу. У меня есть предположения, но лучше я промолчу. За такие «заслуги» мне присвоили внеочередное звание майора милиции. После этого эпизода мне захотелось закончить мою карьеру, и я снова решил подать заявление об увольнении. Начальник отдела кадров не позволил мне это сделать, непрозрачно намекнув на то, что я уже слишком много знаю, и что просто так меня из МВД никто не отпустит.

В этом году, в девяносто восьмом, ничего примечательного не было, да и вряд ли предвидится. Служба. Служу закону. Служу народу. Иногда злоупотребляю полномочиями. Иногда обманываю других. Иногда обманываю себя. Хорошо это или плохо, но жизнь продолжается.

Поначалу, когда я был лейтенантом, Кравчук платил мне сто долларов в месяц, потом, когда меня произвели в капитаны, двести, а сейчас, когда я майор, триста. Зарплата неплохая, но около тридцати процентов полученных средств я отправляю своим родственникам, которые живут в Белгородской области, чтобы хоть как-то скрасить их нелегкую жизнь. Я не заслуживаю этих денег. Они грязные. Я знаю это. Да, в итоге я живу не так хорошо, как мог бы, но зато моя совесть… Я не могу сказать, что она чиста. Она не до конца испачкана.

На личном фронте велись тупые и бессмысленные войны, обе из которых, что изначально было вполне ожидаемо, закончились для меня поражениями.

Сначала, в девяносто первом, я сдуру познакомился с девушкой-барменшей. Извините за прямоту, но после трех лет в каюте мне очень хотелось женщину. Любую. Она все время ходила на тусовки. Я отдыхал с ней душой после тяжелых служебных будней. Если что, мы не жили вместе. Просто иногда встречались. Она любила баловаться амфетамином. В одну из ночей девяносто третьего у нее был передоз. К сожалению, никого рядом не было. Она умерла. Я бы сказал, что мне ее жалко, но я, скрепя сердце, не буду это говорить. Я много раз повторял ей, что не надо принимать эту гадость. Она меня не послушала. Это результат ее выбора. Больше мне сказать нечего.

Потом, в конце девяносто третьего, я встречался с женщиной. Она была старше меня. Я не буду говорить, на сколько. Она была замужем. Ее муж работал дипломатом. Оба вышли из обеспеченных семей. Эта дама была полной идиоткой, но я, опять же, просто расслаблялся с ней, пока ее тупенький муженек был на работе. В начале девяносто пятого она сказала мне, что она на третьем месяце беременности. Я знаю, что вы сейчас подумали: она ждала ребенка от меня. Но нет: от своего мужа. Я умею предохраняться. Мне не нужны дети от нелюбимых женщин. В общем, мне стало противно проводить время с барышней, в животе которой есть ни в чем не повинный ребенок. Больше я с ней не пересекался. И не планирую.

Летом девяносто пятого года у меня начались нормальные отношения. Наконец-то. Однако продлились они относительно недолго. Но об этом я расскажу уже в следующий раз. Мне нужно приберечь силы перед завтрашним днем, на который у меня особые планы.

На самом деле, лучше бы у меня этих особых планов не было…»

* * *

Теперь вы знаете, как прошли ранние годы службы в МВД у Эдварда. Я считаю, что благодаря прочитанному тексту у вас теперь есть более целостные представления о его характере и о его личности.