Глава 6.

Много лет назад Господь указал ему земное предназначение. Молодой человек ждал этого и собрался в дальний путь быстро. В дорожной котомке лежали бережно завернутые иконы, семена, переменная одежда и ломоть хлеба.

Не заболел ни разу, хотя и еда была скудная, и дорога тяжелая. По пути увязалась собака, гнать не стал. Так и пошли вместе. Знал: под божьей десницей все беды его минуют. К месту пришел ранней весной. Пещеру отыскал, как по карте. В глухом краю зверье непуганое, но не тронули. Тайга до того густая, что, кажется, и руки не просунешь. Девственные места.

Потекли годы. Собака, убежавшая поначалу в лес, вернулась. Ее щенки выросли большими и лохматыми. Много лет он не слышал человеческой речи. Отрешившись от всего мирского, проводил время в постах и молитвах. Постигал мудрость природы. Обошел весь край, узнал все пути-дороги. Составил карту. Глухая тайга стала его домом, и он знал обо всем, что происходит вокруг. Звери лесные, птицы, гады ползучие стали его друзьями.

— Чего ж вы так далеко забрались? — спрашивал старец Савелия.

— А то как же. Матушка-покойница еще говаривала: «Для сохранения веры нет пути близкого».

— И то верно... — старик покачал головой.

— Вот и ринулись в Сибирь глухую, думали: места здесь всем хватит.

— Да, места много.

— Да видно Богу не угодили, — горько вздохнул парень.

— Отчего же не угодили?

— Так потопли ж...

— Вон оно как, потопли.

— Все! И матушка, и батюшка, братовья мои, сноха... Тяжелые воспоминания давили, парень опустил голову.

— Царствие небесное! Упокой, Господи, души рабов божьих, — перекрестился старец.

— Один я, совсем один, и гол как сокол!

Савелий поднес было руку ко лбу, желая перекреститься, но передумал и опустил ее.-

— Ой, ли?

Интонация старика изменилась.

— Все реке досталось. — Савелий помрачнел еще больше и тяже¬ло вздохнул, вспомнив, сколько добра унесла вода. — Все как есть, отец, все как есть.

— Все? А не запамятовал ли чего?

— Сундук-то?! — искренне удивился парень. Савелий помнил о нем, но не придавал значения.

— То-то. Сундук!

— Отец, так что с того сундука? Там ведь иконы одни, да отцовы книги... что с них?

— Вон как! Что с них! Да ты, паря, ума лишился, что ль? В душе Савелия поднялось смятение, он засомневался было, но решимость взяла верх.

— Так семья-то потопла... — глаза молодого человека наполнились болью.

— Все под богом ходим. На все божья воля!

— Отринул я... — тихо произнес парень, и его голова поникла.

— Отринул, значит. Отринуть-то отринул, паря, а того не увидел, что иконы не утопли, книги старинные не утопли, и сам ты тоже не утоп. Кто тебя на мой скит вывел? Ответь! Кто?

— Может, я сам! — буркнул парень.

— Пришлому человеку мой скит не найти! Али не заметил?

- Не найти, это верно!

Савелий так и не смел поднять глаза.

— И от зверья лесного отбился сам? Лицо старца посуровело.

— Того не знаю... — Молодой человек судорожно перевел дыхание и вытер выступивший от волнения пот.

— Откуда ты такой взялся?

Старец медленно качал головой. Савелий вздрогнул, как от удара, и торопливо оправдываясь, заговорил:

— Мы свой род ведем от древних христиан. Нечестивый патриарх Никон совратил церковь с пути истинного! А мы блюдем святость старой веры! Никаниановской щепотью не молимся!

— Чего же ты лба не крестишь?

— Так ведь... — смутился парень.

— Ладно, чего теперь. Время все на места расставит. Пути господни неисповедимы. Завтра с утра ступай-ка в лес, небось, засиделся? Хочется на волю? Силки проверишь, добычу домой принесешь.

— Это-то можно, а как — Савелий опешил.

— Собаку мою возьми с собой. Она знает.

В самой глуши тайги, совершенно случайно, Савелий набрел на скит отшельника и прожил со старцем в его таежном скиту пять лет... Они много говорили о боге. Савелий раскаялся. Просил у бога прощения, замаливал грехи. Позже, по совету старца, нашел хорошее место для дома, построил. Перенял сколько смог мудрость святого человека. Кроме своих сверхъестественных способностей он обладал обширными знаниями. Образованность старца помогла молодому Савелию получить правильное представление о мире. Парень проник в тайну растений, стал хорошо разбираться в лечебных травах и кореньях. Познакомился с географией, биологией, геологией. Старец знал и о своем смертном часе и готовил Савелия к самостоятельной жизни.

— Паря, ступай-ка к тому дереву, что нонесь я показал тебе.

— Что на поляне растет?

— Оно.

— Чево делать-то? Дров хватает.

— Руби. На покой мне пора.

— Отец, что ты! Как ты знаешь?

— Знаю. А тебе к людям надо! Слышь, паря, как я помру, так и ты ступай, только вход в мой скит камнями заложи. Так-то вот... — старик горестно вздохнул. — Едут ко мне, а встречать будешь ты! Живи... Значит, так на роду написано.

Времена были смутные, тревожные. Мало кто знал, откуда взялся Савелий Севастьянович, а еще меньше — как он женился на молоденькой девушке. Тесовая крыша его лесного дома пряталась под самой кромкой глухой тайги. Окна словно пристально вглядывались в ближайшие деревья, поджидая кого-то. Хозяин дома — старовер, бежавший в леса от православной церкви и самодержавия. Жил просто: сеял хлеб на лесных гарях, лесовал, охотничал, рыбачил.

В то давнее утро Савелий поднялся как всегда рано. Накануне двое суток бушевала метель. И вот наступило затишье. Охотник проделал лаз в снегу, чтобы выбраться наружу, а потом откопал из снега весь свой дом. Иной раз наметало по самую крышу.

Дорога неблизкая, а зимний день короток. Савелий отправился в лес проверить расставленные в укромных местах силки и капканы.

Широкие охотничьи лыжи, подбитые мехом, отлично скользили и держали на снегу большого человека. Савелий Громов ростом был добрых два метра, имел немалый вес и отличную мускулатуру. Носил окладистую бороду, хотя был еще совсем молод. Жил один посреди глухой тайги. В одежде, сшитой из шкур лесных зверей, он выглядел словно таежный великан.

Савелий вышел во двор, свистнул. Необычный пес Бойко, помесь волка и собаки, уродился на удивление ласковым, игривым и преданным хозяину до самозабвения. Собака была под стать Савелию — большая и лохматая.

— Пошли, а то совсем засиделись, — весело сказал хозяин. Умный пес все понял и довольно завилял хвостом. Шли не спеша. Бойко то и дело проваливался в снег и скулил, пока не понял, что бежать нужно следом за хозяином.

Светало. Розовый восход разливался по небу. Появились очертания деревьев. На снегу вытянулись сиреневые тени. В воздухе пахло близкой весной. После двухдневного воя и свиста непривычно давила тишина. Савелий прибавил шагу.

Измотанные и уставшие от неистовой бури медленно покачивались высокие сосны. Скрипя и постанывая, рассказывали о ночной непогоде. Молоденькие елочки, словно жалуясь Савелию о своих злосчастьях, нежными веточками цепляли его на ходу: «Посмотри, как нам плохо, — молили они Савелия, — посмотри!»

«Да, нынче всем досталось», — подумал охотник, вспоминая, как свирепствовала буря за стенами его дома, ревела и выла, будто в безумном отчаянии оплакивала кого-то.