3

Ты помнишь наше последнее лето перед твоим отъездом? спросила она с озорной улыбкой на губах. «Мы обещали никогда не забывать те вечера, проведенные в парке, за разговорами обо всем и ни о чем».

Пьер улыбнулся, вспомнив те беззаботные минуты. «Как я мог забыть? Те ночи были лучшими».

Остаток вечера они провели, обсуждая свое прошлое, мечты, которые у них были тогда, и то, что с ними стало. Пьер понял, как сильно ему не хватает этих разговоров, даже самых простых. Это было словно глоток свежего воздуха в жизни, которая казалась слишком сложной.

Наконец они встали, чтобы уйти, готовые пойти своей дорогой. Конечно, Пьер не все рассказал Андреа. Он не был к этому готов. Но она знала, что ему это нужно. К тому же он всегда в этом нуждался.

«Я рад, что мы нашли друг друга», — сказал Пьер с улыбкой.

«Я тоже. Мы еще увидимся, хорошо?» Андреа ответила подмигиванием.

Питер кивнул, чувствуя себя немного легче, как будто кто-то разделил с ним часть его веса. Но он знал, что дальше все будет еще сложнее, и что он еще не достиг дна своих мучений.

Чаепитие с Андреа завершилось в теплой атмосфере, но, несмотря на общий смех, Пьер не смог избавиться от груза, давившего на его плечи. Он медленно шел домой, но знакомые улицы вокруг казались ему чужими. Чувство непринадлежности к этому месту, к этой жизни никогда не покидало его. Каждый шаг приближал его к реальности, которую он больше не мог понять.

Он толкнул входную дверь дома и оказался в холле. Запах дома не изменился, но в животе поселилось неприятное чувство. Он услышал голоса, доносившиеся из гостиной, взрывы смеха, которые быстро прекращались, а затем переходили в напряженный шепот.

Он подошел незаметно, надеясь остаться незамеченным, но ему не повезло. Войдя в гостиную, он увидел своего отчима Клода, разговаривающего с его матерью. Слова, которые он слышал, были лишены какой-либо теплоты, каждый тон звучал суше предыдущего.

«Ты точно знаешь, что делать, Элиза», — сказал Клод, и его голос был непреклонен. «Пора ему взять на себя ответственность. Он не ребенок, он должен понять, что теперь он принадлежит этой семье».

Мать Пьера, Элиза, казалось, отнеслась к этому с большей неохотой, но ничего не ответила. Питер внезапно почувствовал, что его охватывает чувство непонимания. Почему ему никогда не рассказывали об этих «обязанностях», о которых его отчим говорил так свободно?

Не обращая внимания на разговор, он молча выскользнул и поднялся по лестнице в свою комнату. Он со вздохом закрыл за собой дверь. Внутри стены его комнаты, все те же самые, казалось, душили его еще сильнее. Он упал на кровать без сил, его тело отяжелело, а разум утонул в неотвеченных вопросах.

Питер закрыл глаза, надеясь обрести хоть какое-то облегчение во сне. Но даже во сне он не мог избежать давления, которое накопилось в его жизни. День, начавшийся сравнительно легко, превратился в водоворот мыслей и забот. Тяжесть его существования давила на него, и, несмотря на его желание освободиться, он не мог найти выхода.

Наконец, даже не раздумывая больше, он уснул, измученный собственными мыслями. Мир вокруг него, казалось, застыл. Шепот матери и отчима внизу терялся в тишине ночи, и Пьер ни о чем не думал. Ничего, кроме пустоты, которую он чувствовал.

Сон Пьера был тяжелым, отягощенным мыслями и сожалениями. В своих мечтах он вернулся во Францию, где провел столько лет в поисках смысла жизни. Он оказался на мощеных улицах Парижа, прогуливаясь среди своих друзей, которых ему пришлось покинуть. Их смех

Их лица сияли, не обращая внимания на тяжесть решений, которые ему придется принять позже.

Он вспомнил долгие вечера, проведенные за разговорами обо всем и ни о чем, моменты, когда он чувствовал себя по-настоящему живым. Он представил себя идущим по Марэ с Клэр, его давней подругой, и говорящим о своих мечтах вернуться сюда однажды, чтобы «начать все заново», и, возможно, даже создать семью с кем-то вроде нее. Она, светловолосая девушка со светлыми глазами, простая, тихая жизнь, которую он думал достичь. Он думал, что мог бы встретить такую ​​женщину, как Клэр, белую женщину, без какого-либо давления со стороны семейного наследия или иностранных ожиданий. Обычная, стабильная и счастливая жизнь.

Но когда он вернулся, его ждала неудача. Все изменилось. Это возвращение не возымело того эффекта, на который он надеялся. Вместо того, чтобы чувствовать себя как дома,

Образ матери и отчима, которые казались ему такими недоступными, такими чуждыми его миру, постоянно возвращался к нему. Пьер начал думать, что, возможно, он сделал неправильный выбор. Он мог бы остаться во Франции. Он мог бы продолжать мечтать о мирном будущем. Но вместо этого он оказался в ловушке, из которой не было выхода. Ему хотелось бы все стереть, уйти снова, повторить этот путь в обратном порядке.

Внезапно его вырвал из сна странный звук. По его спине пробежала дрожь. Он проснулся, вздрогнув и тяжело дыша, словно его вырвали из сна, который было слишком тяжело переносить. Он открыл глаза, сердце его колотилось в груди. Он всмотрелся в тени в своей комнате, ища источник звука, но ничего не нашел. Ничего, кроме тусклого света, пробивающегося сквозь занавески, и знакомых предметов, которые были частью его повседневной жизни.

Пьер сел, чувствуя, как колотится его сердце и как слегка дрожат руки. Его охватило чувство беспокойства. Он медленно повернул голову, осматривая каждый уголок комнаты, но все было тихо. Возможно, это был эффект сна, путаница между реальностью и иллюзией. Однако в воздухе все еще витало ощущение присутствия и наблюдения.

Нервно вздохнув, он снова лег и закрыл глаза. Возможно, это была всего лишь иллюзия, проявление его тревог. Но оставался вопрос: почему у него возникло это странное чувство, что за ним наблюдают? Почему в глубине души он верил, что он не один в этой комнате? Он попытался отогнать эту мысль, но она не покидала его.

В темноте Пьер погрузился в беспокойный сон, осознавая, что вокруг него происходит что-то более глубокое, что-то необъяснимое.

Шумы в коридоре, поначалу слабые, становились все более и более отчетливыми, по полу раздавались торопливые шаги. Тень под дверью его спальни становилась все больше и ближе, все более настойчивое эхо заставляло его сердце биться быстрее в груди.

Внезапно дверь распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что Пьер подпрыгнул. Прежде чем он успел отреагировать, в комнату на полной скорости ворвалась какая-то фигура. Питер не успел понять, что происходит, как его охватила волна радости. У него было лишь мгновение, чтобы увидеть сияющее лицо сестры, прежде чем она бросилась в его объятия.

«Пьер! Ты здесь!» — воскликнула она, и ее лицо сияло от счастья. Она крепче обняла его, словно желая убедиться, что он настоящий, что ее долгожданный брат наконец вернулся.

Петр, застигнутый врасплох, ощутил в сердце теплоту, какой не испытывал со времени своего отъезда. Его руки инстинктивно обняли сестру, поначалу немного неловко, но потом он расслабился под тяжестью ее объятий. Он почувствовал, как волна эмоций затопила его грудь — смесь облегчения и сожаления. Теплота сестры, ее близость напомнили ему простые моменты их детства, до того, как все стало таким сложным.