Глава 3.

Я сначала не понимаю, что он имеет ввиду. Или кого? Кого ее?

Отец переводит на меня взгляд, а я раскрываю глаза от ужаса. Он обо мне?! Что значит на час?

— Что значит на час? Сопроводить куда-то? — спрашиваю тихо, а отец откашливается, качает головой.

— Нет, Влад, ей замуж завтра выходить. Я ее целкой обещал.

Целкой обещал. Так на час — это…

— Так пусть замуж выходит, кто ж против? Я ее даже мять сильно не стану. Будет как новенькая… Свеженькая. Целочка. Ну, почти… Оставим мужу попку, да, детка?

— Нет! Отец! Нет!

— Нет, Влад, я ее не для того растил, чтобы всяким ублюдкам на час отдавать, если узнают…

— А если узнают, как ты гостей встречаешь, то сюда приду уже не я, а люди Быкова. И иметь ее будут не один, а все по очереди… Так что, — встает он, бросая на меня раскаленный взгляд. – Решать, конечно, тебе. Ты же хозяин.

Он не оставляет выбора. Это шантаж!

— Отец, не надо! Папочка! Мы уедем. У тебя же дома есть…

— Заткнись! — орет отец так, что чашки на столе дрожат, а я сжимаюсь вся, обнимаю себя. – В комнату свою иди.

Облегчение обволакивает теплой волной, пока вдруг не слышу.

— Один час, Влад. И не рви ее.

— Ну, что ты… Я аккуратно, как хирург, — поворачиваюсь к Владу резко, ахая от того, какой плотоядной стала его улыбка. Качаю головой. Отец больше не смотрит, просто садится и сбивает чайник рукой. Он прыгает по столу и разбивается, словно моя безопасность, моя реальность. Разбивается на осколки.

А зверь все ближе.

— Ну, покажешь свою комнату?

— Нет! — вскрикиваю я и на всех парах бегу от него к лестнице, слыша дьявольский гортанный смех.

— Мм, люблю активные прелюдии.

Я взлетаю по лестнице, словно за мной бежит стая голодных собак. Если догонит, то разорвет. Нутром чувствую. Добегаю до спальни, открываю дверь и уже хочу захлопнуть, но мне мешает огромный ботинок. Дверь не поддается, а я кричу, когда чужак дергает дверь на себя, открывая ее настежь. Вступает на мою территорию широким шагом, хлопая за собой дверь. Это моя территория! Моя! Даже отцу сюда ход закрыт. Тут я в безопасности, тут я…

— Мило у тебя тут. Думал, будет все розовое, — начинает он снимать куртку… — Сама снимешь эту тряпку или поиграем?

— Убирайся! Разбирайся с отцом! Я не буду с тобой спать.

— Представь себе, спать я точно не собираюсь.

— Я ничего с тобой не буду! Уходи, пожалуйста, — слезы на глазах, ком в горле, боль от предательства отца почти невыносимая… — Ну, я не хочу!

— Да не пизди, облизывала меня там глазами, думал, набросишься.

— Неправда!

— Давай проверим, — кидаю в него расческой, он уворачивается и настигает меня одним прыжком, толкает к стене. – Уверен, трусики у тебя намокли.

— Я просто вспотела… Пожалуйста, отойдите, вы врываетесь в мое личное пространство.

— Я в твои дырки ворвусь. Но слушай... Ты такая маленькая и худая.. Не хочется тебя обижать.

— Так не обижайте, — он накручивает мой волос себе на палец, к губами подносит, воздух втягивает. – Я не хотела вас травить, я просто чай принесла.

— Да, да, ты послушная девочка. Давай ты сейчас мне кое-что расскажешь, и я уйду.

— Правда? Вы не будете меня…

— Нет, конечно. Что я, зверь какой? У тебя завра свадьба. Ты, наверное, хотела мужу честь свою девичью подарить, да?

— Да… Хотела.

— Ну, и подаришь, какие проблемы? Ты только помоги мне. Не хочется мне умирать, а все меня такого молодого и дерзкого хотят убить… Как думаешь, с кем твой отец основные дела ведет?

— Я не знаю…. Ничего о его делах.

— Ну, а кто тут бывает же знаешь? Может, из машины кого видела… Ну, давай, подумай… — касается он носом моей щеки, вызывая трепет внизу живота. Хочется, чтобы он поскорее ушел, но и ласка его приятна. Надеюсь, Давид тоже будет со мной нежным…

— Жарковский… Они часто общаются. По телефону слышала. Даже хотели нас с сыном его поженить, но тот уехал покорять другую страну.

— Неплохо. А что с Кулагиным? Ведут дела?

— С Кулагиным?

— Да, — рука Влада зачем-то накрывает талию, чуть сжимает, ведет ниже, не трогает попу, но накрывает бедро…

— Перестаньте…

— Конечно, конечно, личное пространство, — отдергивает руку, но оставляет фантомный след как от ожога. Я до сих пор чувствую его горячую руку там… Или хочу почувствовать? Никогда мой жених у меня не вызывал таких эмоций. Никогда так не смотрел! Словно душу пьет. Большими глотками. — Кулагин?

— Не знаю, — вру, потому что не хочу навредить жениху.

— Ну, ладно. И на том спасибо, — отходит от меня Влад. – Ты мне очень помогла. Такая умница… Такая красивая…. И платье это. Твой отец знал, чем можно меня отвлечь…

— Пожалуйста. Уходите, мне уже нужно ложиться спать…

— Ах, да, свадьба, белое платье… Невинность… — он смотрит на наручные часы, потом рывком снимает футболку, отбрасывая в сторону, красуясь крепким торсом и плоским рельефным животом. Я тут же отказываюсь, слыша. – Еще пятьдесят три минуты.

— В смысле? Вы сказали, вы уйдете?! — он накрывает мое плечо, я струной вытягиваюсь. – Вы обещали!

— А я соврал, малышка. Сейчас я буду тебя трахать...

.

— Лжец! — хочу оттолкнуть, но он вжимает меня в себя, сдавливает плечо.

— Хочу быть твоим первым лжецом. Первым ебарем. Хочу, чтобы запомнила меня… — вгрызается ртом в губы, болезненно раздвигая их и толкая язык между зубов. Больше не поглаживая задницу, а просто сжимая ее грубыми пальцами, в момент разрывая тонкое белье.

***