Глава 2. Предрассудки. Ч.2

После двенадцати лет работы в Союзе беззаботность жителей Конфедерации показалась Ирзи странной — как и абсолютное безразличие к тому, что происходит в Галактике. Среда расчётливых и малоэмоциональных людей стала обычной — привык, что без повода никто не улыбается и не смеётся, а отношения имеют сугубо деловой характер. О керийцах и говорить нечего — холодная отстранённость потомков первое время раздражала, хотя Ирзи быстро понял, что касается она не только его, а всех без исключения.

Единственное, по поводу чего он испытал приступ ностальгии, оказавшись на родине, так это по классическому сексу. После Ру и друзей, с которыми он успел встретиться за пару дней в Конфедерации, желание возвращаться к любовникам-людям существенно угасло.

Вариант общения со строителями станции, обитавшими в ремийском модуле, Ирзи не рассматривал — подобно Ру, контактировал только с определённым кругом лиц, чётко обозначая свой статус. Первое время, конечно, путался и не мог понять, что к чему, потом освоился, хотя на познание психологических аспектов секса с землянами ушло несколько лет. Аварцев как потенциальных партнёров Ирзи перестал воспринимать практически сразу: не слишком большой для анального секса половой член и ограниченность поз — из-за костяного нароста не могли лежать на спине — вкупе с психологическими особенностями доставляли больше неудобств, чем удовольствия.

Сразу после прибытия Евразия стала для Ирзи непонятным и диким миром: без буйной растительности, испещрённая ранами огромных мёртвых домов на теле города и с роем механических аэрокаров в воздухе. Служебная квартира только спустя половину стандартного года стала похожа на пригодное для жизни место — пустота и безликость пугали и вызывали уныние.

Однако Ирзи привык работать — и почти всю энергию тратил на то, чтобы вникнуть в дела Союза. Только когда смог частично охватить весь масштаб происходящего за пределами Конфедерации, с самого основания закрытой от внешнего мира, стал уделять внимание и собственным потребностям.

В целом к Ирзи относились хорошо, не верилось, что не возникло ксенофобии, ужасающей информацией о которой пестрила ремийская пропаганда — никакой враждебности у людей не было и в помине. Даже господин Янаир, представитель Империи в Союзе, скорее избегал Ирзи, а не выказывал презрение — почтенный кериец, оказавшийся старше Ру, либо скрывал негативные эмоции, либо просто их не испытывал.

Люди же были открыты всему новому — как и Ирзи, не сразу сообразивший, что промискуитет ремийцев уже успел стать визитной карточкой расы наряду с религиозностью аварцев или занудностью керийцев. К-рутов на Евразии встречалось гораздо меньше, так что приходилось верить на слово, что народ славится агрессией, низким интеллектом и плохой дисциплиной. Лично Ирзи знал только Делавари, и образ военного совершенно не совпадал с этой характеристикой.

Человеческое отношение к сексу отличалось от ремийского — как и вообще установки общества, где новые люди появлялись в семьях, а не в государственных интернатах. Генная инженерия если и применялась, то только в исключительных случаях. Естественно, воспроизводство населения как таковое не контролировалось — и Ирзи с интересом изучал эти особенности, но проникнуться идеей совместной жизни с сексуальным партнёром и воспитания детей не получалось. Имперцы и аварцы шли тем же путём, что и люди, и отнюдь не страдали. В Уставе Союза были прописаны привилегии для семейных. Всеобщее умиление детьми Ирзи, пожалуй, пугало: внимание привлекали даже сыновья строгого адмирала Локли.

Из повального увлечения семейными ценностями проистекало неутешительное следствие — большинство мужчин, с которыми у Ирзи был контакт, к разовым связям и своему партнёру относились со снисхождением. Не демонстрировали открыто, но видели в Ирзи лишь объект для удовлетворения плотских желаний, не более; привычного ненапряжного общения не складывалось.

В конечном счёте Ирзи отдавал больше, чем брал — секс приносил наслаждение, но чувствовать себя продвинутой моделью симулятора или чем-то вроде того было неприятно. Так что Ирзи очень скоро стал разборчивее, но опять столкнулся с неожиданной проблемой: многие мужчины после нескольких встреч начинали считать его своей собственностью и заявлять эксклюзивные права на секс с ним. Та самая привычка создавать отношения, которая у ремийцев напрочь отсутствовала, у людей считалась неотъемлемой частью общественного строя. После нескольких скандалов, устроенных любовниками, Ирзи начал осторожничать и сразу проговаривать правила: никаких отношений, никакой ревности, только взаимное удовольствие и приятное времяпрепровождение.

Чаще всего работало, но случались и казусы: соглашаясь на секс без обязательств, некоторые земляне держали в уме, что Ирзи всё-таки будет отдавать им предпочтение, и сильно расстраивались, когда этого не происходило.

Не получалось выйти за рамки менталитета: ни у людей, ни у Ирзи, хотя он, находясь на Евразии в полном одиночестве, искренне пытался подстроиться и не провоцировать новые конфликты.

С военными выходило несколько проще — иная психология, чем у гражданских, постоянно проживающих на планетарной колонии. Ирзи оставил попытки сформировать круг знакомств в мегаполисе, сосредоточившись на сотрудниках головного офиса: почти сразу наладилась связь с Ли. Штабной капитан не пытался оспорить правила Ирзи, в первую очередь его интересовало лишь тело. Мужчина быстро освоился с тем, как обращаться с незнакомой ему физиологией — делал по-настоящему приятно. Ирзи никогда не отказывал ему во встречах, хотя и чувствовал, что Ли в мыслях находится не с ним.

Такое довольно распространённое развлечение ремийцев, как групповой секс, Ирзи вообще перестал с людьми практиковать — чёткое понимание, что им пользуются, приятным не назовёшь. Тет-а-тет пренебрежения было существенно меньше.

Со временем Ирзи искусственно увеличил количество рецепторов и стал достигать полноценного анального оргазма, но всё равно ощущения от соития были не такими яркими. Пробовать с людьми классическое проникновение не решался — ритм точно не совпадёт и будет больно.

В итоге Ирзи остановился на постоянных партнёрах: Ли, Лео и Кейси — все знали о существовании друг друга, но никогда не пересекались.

Переезд на флагман сделал общение невозможным, а пристальное внимание со стороны экипажа смущало — Ирзи осознавал, что вымуштрованные суровым и глубоко семейным имперцем Локли военные не лучший вариант для секса.

Зато на «Ц-2» Ирзи наконец ощутил свободу — не только в контактах, но и в перемещении, станция была поистине огромной. Правда, радость оказалась короткой: Ру сообщил, что не прибудет на официальную церемонию открытия по причине разногласий с руководством Земной Федерации. А ещё Ру предупредил, что Ирзи нужно быть предельно осторожным и избегать новых знакомств.

В общем, Ирзи выбрал проверенный вариант — Ли тоже прилетел с Евразии на «Ц-2» вместе с остальными штабными офицерами. Хотя ограничивать себя всё равно не получалось — Ирзи познакомился с безопасником по имени Джаред, который настойчиво оказывал знаки внимания. Точнее, Ирзи общался не только с ним, но лишь лейтенант Уилсон был готов соблюдать поставленные условия. Хотя надолго его всё равно не хватило — на корпоративе по поводу открытия станции подрался с Ли, значительно уступающим ему в силе.

Ирзи был обескуражен и расстроен — объектом для насмешек в головном офисе стали отнюдь не ревнивые мужчины, а их общий любовник. Всё-таки разница в мировоззрении доставляла существенный дискомфорт тому, кто находился в меньшинстве. Именно в этот момент Ирзи почувствовал свою инаковость: ничего не значащие в Конфедерации сексуальные контакты здесь находились у всех на виду и провоцировали обсуждения не в самом позитивном ключе. От мыслей, что эту грязь в полном объёме слышит псионик — тщедушный Ротт’эл, — хотелось помыться, Ирзи не представлял, что может твориться в голове с такими способностями, но в спрятанном за чёлкой взгляде видел максимальную степень презрения.

Присутствие в Генеральном комитете члена императорской семьи не добавляло приятных ощущений, хотя Эриен Оберн открыто не выражал никаких эмоций, просто скользил по Ирзи взглядом, словно его не существовало в природе, хотя в отношении остальных был даже более доброжелательным и коммуникабельным, чем господин Янаир.

Все переживания Ирзи отошли на задний план, когда Ру в зашифрованном письме сообщил о реальной угрозе от недавних союзников: требовали выдать обещанный компромат на Империю, в противном случае представителя Конфедерации ждёт незавидная участь. На вопрос Ирзи, что мешает Ру открыть карты после окончания строительства, тот не ответил: значит, информация не подлежала разглашению, несмотря на защищённый канал связи.

Ирзи стало по-настоящему страшно — всегда знал, что проживёт долгую жизнь на благо Конфедерации, и оказался не готов к полной беспомощности. Единственное, что мог предпринять, так это переехать в другой модуль, но попросить дополнительную охрану у коменданта он не решился. Ничего не дала и попытка поговорить с Ротт’элом — псионик не дослушал, сбежал от Ирзи, как от заразного.

Когда Ру наконец разрешил покинуть станцию, Ирзи был безмерно рад — уже в Конфедерации услышал его объяснения текущей политической обстановки. До зубовного скрежета жёсткий адмирал являлся тем самым погибшим сыном Орена Оберна, возрождённым после смерти вернувшимися в Галактику рэнделами — значит, обнародование «компромата» приведёт к возвышению Империи, а не к её исключению из Союза, как Ру рассчитывал. А надежды Земной Федерации и вовсе пойдут прахом.

Ру сожалел, что только после начала строительства «Цитадели-2» связался с аварским лидером — Инхе Гайцерт на завуалированный вопрос об отношении к Империи в целом и Исану Ш’ии в частности ответила не менее замысловато: и до него наконец дошло, почему в Союзе появлялись рэндельские корабли — ими управлял сын Оберна.

— С другой стороны, без содействия Земной Федерации Конфедерация не попала бы в Союз, а у них никакого интереса, кроме как выкинуть оттуда Империю, не было. И станция нужна только нам, — с тихой грустью улыбнулся Ру: Ирзи понял, насколько он устал. — А Ш’ии хоть официально, хоть нет имеет корабли, победить которые никто в ближайшую эпоху не сможет. Так что пусть будет так.

— И то верно, — Ирзи с нежностью погладил его по щеке.

Дальнейшие события не удивили ни Ру, ни Ирзи — адмирал Локли явился на Авар с пятью десятками кораблей, а император рассказал галактическому сообществу о том, как всё на самом деле происходило.

Холодная красота Локли — или Ш’ии — Ирзи никогда не воодушевляла, о вожделении речи вообще не шло: полюбоваться, даже скорее изучить со стороны и забыть. И Верн Рэеллин в этом отношении был очень похож на бывшего мужа — неприступное совершенство, только более хрупкое на вид. Однако Ру преодолел барьеры и на волне всеобщей эйфории договорился о скорейшем визите ремийской делегации в Империю — нужно налаживать связи с могущественными потомками. Но только в последний момент Ру решил взять с собой Ирзи, чтобы и он смог познакомиться с культурными особенностями имперцев.

Честно говоря, на Керии Ирзи почувствовал себя ещё хуже, чем на Евразии в первые месяцы: выхолощенный глянцевый минимализм столицы виделся ему безжизненным вакуумом, провоцирующим лишь хандру. Встречавшие их император и Исан Ш’ии выглядели идеальнейшей парой — ни улыбки, ни белоснежные парадные одеяния не могли скрыть высокомерие и чёрствость. Хотя экс-адмиралу совершенно точно больше была к лицу военная форма, а не традиционная керийская роба — когда потребность в маске отпала, образ Ш’ии казался законченным и цельным, но не стал от этого привлекательнее.

Зато нынешний супруг императора, который попался на глаза только раз, вызвал у Ирзи симпатию — взгляд раз за разом возвращался к неправильным, немного непропорциональным чертам лица, а сам Теллим Чарри излучал внутреннюю, не напускную уверенность.

Впрочем, Ру внешний вид членов императорской семьи вообще не волновал — ему удалось достичь необходимых Конфедерации договорённостей: после этого аф отправился домой, а Ирзи полетел на «Ц-2».

Степень своего счастья от возвращения Ирзи осознал, только когда ступил на платформу в доке: станция ощущалась родной и близкой, понятной и живой. Ситуация с Земной Федерацией разрешилась, и можно было не бояться — к тому же теперь Конфедерация официально дружила с Империей, и все ограничения по общению с керийцами снялись. С народом-сателлитом керийцев налаживать межнациональные связи не хотелось совершенно — Ирзи распознавал потенциальную угрозу: привык держать всё под контролем, а к-руты были физически сильнее.

Конечно, Ирзи немного озадачило предложение майора Кирби занять соседнюю с Эриеном Оберном каюту — в другом блоке обнаружилась небольшая проблема с вентиляцией. Родной брат Ш’ии совсем не походил на него манерами, и после возвращения на «Ц-2», когда тревоги остались позади, казался более мягким и тактичным, внешне тоже сильно отличался — одного с Ирзи роста, но астеник по телосложению, как типичный кериец. Поведение соответствовало внешности: уравновешенный и не сильно общительный Оберн-младший нравился Ирзи отсутствием даже намёка на снисхождение — никогда не разговаривал через губу.

Впрочем, и его старший брат быстро сбежал из своей чопорной Империи, снова надел тёмно-синий мундир и немного отрастил волосы. Адмирал сохранил принятое в Союзе имя и вернулся на должность главнокомандующего, вызвав всеобщий восторг — Ирзи тоже радовался его возвращению, поскольку это, помимо всего прочего, означало дополнительную защиту «Ц-2». Кто в своём уме решится напасть на рэндела?

— Привет, Ирзи, можно к тебе? — Ли поймал его у выхода из головного офиса.

— Нет, не сегодня, — Ирзи покачал головой, выразив сожаление. — У меня важная работа.

— Тогда завтра? — Ли приобнял за талию и всматривался в лицо, словно силился понять, говорят ли ему правду.

— Давай завтра, — Ирзи провёл пальцем по груди, царапая покрашенным в чёрный цвет ногтем плотную ткань кителя.

— Хорошо. До завтра!

Ирзи чувствовал спиной взгляд Ли, пока шёл по коридору — иногда казалось, что этот мужчина имеет слишком много противоречий. Не хватало знаний в области человеческой психологии, тот же Робинсон или даже Кирби гораздо прозрачнее. Правда, с ними Ирзи не спал — не все люди были готовы на эксперименты с другими расами. Робинсона вообще интересовал только его муж, типичный военный, а вот Кирби совершенно неожиданно закрутил роман с аваркой-псиоником — убойное сочетание. У Ирзи все телепаты поголовно вызывали антипатию, но личная безопасность по-прежнему оставалась в приоритете, потому думать о предрассудках не стоило — сделает блок с разрешения Ру.

— Доброго вечера, господин Оберн! — заметив медленно плетущегося к своей каюте соседа, Ирзи его окликнул.

— Доброго вечера, господин Иллинемантар! — кериец обернулся, выпрямившись с достоинством, и нацепил стандартную вежливую улыбку, а потом исчез в приоткрывшейся двери.

Проводив его взглядом, Ирзи отправился к себе: Ру уже ждал звонка. При разговоре с ним Ирзи всегда чувствовал прилив положительных эмоций, неважно, занимались ли они сексом или нет. Не смущал и возраст, хотя культ молодости в Конфедерации поддерживался на государственном уровне — партнёры теряли привлекательность вместе с первыми морщинками.

— Здравствуй, Ирзи, — Ру выглядел изнурённым, но на губах играла искренняя улыбка.

— Рад тебя видеть, Ру, — Ирзи сменил деловой костюм на полупрозрачную накидку, выставлявшую напоказ его фигуру; простое приветствие, не соблазнение — на виртуальные заигрывания времени не было, сразу перешёл к делу: — Робинсон предложил поставить пси-блок. Как понимаю, опасается слежки.

— Робинсон не дурак. И Локли тоже, — Ру смотрел Ирзи в глаза, а не на обнажённую грудь.

— Значит, можно? — нахмурил брови Ирзи.

— А ты не боишься ментального воздействия?

— Боюсь. Но если мои мысли начнут сканировать, будет хуже.