3 глава

Суп был нормальный, правда, в дополнение пришлось ещё выдать каждому по банке тушёнки и купленных на Крисане пирогов. Ели в тишине и быстро, по очереди. Оставлять без внимания внешний периметр Дятлов не был намерен. Пусть параллелепипед и пребывал в покое и вроде опасностью не грозил, но кто его знает. Луч продолжал висеть в нескольких сантиметрах от «Беркута», что напрягало тоже. Возможно, чехлы он мог посчитать актом агрессии, потому и не стал прикрепляться к кораблю снова.

После обеда Дятлов собрал всех в рубке, выслушал доклад от Воронина, направил Анастасьева помочь Смирнову. Рожковский сказал, что взятые им пробы с брони корабля не несут ничего неизвестного, луч не оставил следов, кроме отпечатков присосок. Грешным делом Дятлов подумал о грузе и решил после собрания его проверить. Пусть Рожковский и делал это совсем недавно, но чем чёрт не шутит.

В паре слов Дятлов рассказал всем, с чем они столкнулись и какова ситуация в целом. Замершие по струнке ребята слушали молча, сурово глядя на капитана. Лишь на мгновение по их лицам пробежала тень отчаяния и лёгкого страха, но парни быстро взяли себя в руки. Степан такому был рад, сам их приучил не паниковать и не истерить. И верил, что даже если будет жарко, парни не скатятся до банального страха и соплей.

— Воронин и Смирнов, продолжайте починку. Анастасьев, твоя задача — поддержка. Питько, приготовь необходимые для экстренной помощи препараты. Глумов, подготовить орудия, Макс, перекинь маршрут до Возможной на комп Кузьме. Для всех код пока остаётся «красный-ноль-два», панику отставить. Тем, кто распустит сопли и слюни, первая подача в табло, потом уже конкретная по тыкве. Наша задача узнать, что то за параллелепипед и с чем его едят. Пока результатов ноль, поэтому организую вылазку. Кирилл, РСБ готов?

— Так точно. Бот номер два.

— Со мной отправятся Кузьмин и Морозов. Любочкин, возьмёшь командование и пилотирование на себя. Кузьмин, передать место пилота лейтенанту Любочкину. Рожковский, тебе придётся снова взяться за кухню и уборку. — Не то чтобы Дима в их команде был самый молодой, просто биотехнолог пока находился не при делах, а поскольку у всех есть задачи, то и ему не следовало прохлаждаться.

— Я хотел бы полететь с вами, товарищ капитан, — смело высказался Рожковский.

— Чего так?

— РСБ оснащён маленькой лабораторией. Если это возможно, хотелось бы взять образец металла. Я управляю лабораторией лучше всех. — Дерзко, но метко. И нет карт, чтобы крыть этот довод. К тому же Димка прав. В боте как раз четыре места. Маленькая капсула была как спасательным ботом, так и исследовательским судёнышком. Правда, долететь до дома на ней не представлялось возможным.

— Хорошо. Убедил. Макс, ещё, — обратился он к помощнику, — пока мы будем там кружить, будь любезен поискать путь домой.

— Есть поискать путь домой.

— Его могу поискать я, — вставил своё веское слово Вася.

— Ты полетишь с нами. Загружай своё «я» в РСБ.

— Есть, — тут же отозвался БИ.

— Есть вопросы? — понизив тон, спросил Дятлов.

— Никак нет! — отозвались дружно глотки.

— Тогда за работу. С теми, кто летит со мной на вылазку, встречаемся в доке через двадцать минут.

— Есть!

***

Прихватив ин-тор, небольшой прямоугольный переговорник, Дятлов вышел из рубки, направившись к себе в каюту. Быстро сменил майку, зачем-то носки. Помыть ноги не представлялось возможным, воды не было. Небольшое количество находилось лишь на кухне, в специальном баллоне и в медотсеке. В маленькой каюте, рассчитанной на одного человека, ничего сверхъестественного не было, но прикрученная полка, столик, кресло и часть пола были завалены книгами. «Вот не пил бы, — сказал Дятлову внутренний голос, — и давно бы прочитал этот завал». «Я его прочитал и даже перечитал, — ответил самому себе Стёпа, — просто времени нет убраться. И бухло тут не виновато. Да и вообще, как не пить в полёте, когда Кузя, блядь эдакая, весь мозг сжирает!»

Отодвинув твёрдой рукой в сторону вновь пришедшие не к месту мысли, Дятлов прыгнул в ботинки и вышел из каюты. Пройдя по коридору два метра, спустился вниз, свернув к голове звездолёта. Пройдя мимо дверей, ведущих в технические отсеки, оказался у нужной. Введя код на панели и отсканировав ладонь левой руки, спокойно вошёл в раскрывшиеся металлические перегородки. Когда Дятлов сделал шаг, зажглись аварийные светодиоды, а створки за спиной сомкнулись.

Степан окинул маленькую комнату придирчивым взглядом. Значит, и здесь рубануло свет. Однако у сейфа был отдельный запасной генератор, на вот такие случаи, что, с одной стороны, радовало, потому что уже два раза он выручал всю команду, с другой — нет. Именно из-за груза на них постоянно нападали то пираты, то ещё какие-нибудь мрази. Но на то он и перевозчик, чтобы перевозить то, что приказано.

Почесав левую ягодицу, Дятлов поправил яйца и член, потом сделал несколько шагов к стоящему практически у противоположной от входа стены большому ящику. Активировав ин-тор, быстро перечитал секретную инструкцию, затем набрал нужный код на ящике, приложил все пальцы по очерёдности, подхватил за ручки и потянул крышку вверх. Щёлкнули замки, крышка подалась легко, без напряга. Дятлов сунул ин-тор в карман, и осмотрел груз.

Пистолет тёмно-серого цвета ничем не отличался от обычного пневматического «МОТ-7». Такими обычно оснащали полицейских. Однако лежавшая в отдельной ячейке обойма была немного нестандартной — меньше и шире. Дятлов подхватил обойму, повернул её тем местом, куда вставляются патроны. Некоторое время, прищурившись, рассматривал в тусклом красном свете пулю, а затем вытянул её и, зажав пальцами, приподнял руку вверх.

Она ничем не отличалась от других пуль, разве что была потолще, наполовину сделана из металла и наполовину из стекла. В описании говорилось, что пуля содержит специальный состав, в котором в анабиозе пребывает маленький червячок. Попадая в привычную среду обитания, эта козявка за одну секунду возвращается к жизни, а через три секунды уже жрёт металл так, что любой хищник позавидовал бы. Разработан этот червяк был на основе метеоритных насекомых, которые совсем недавно чуть не сожрали планету Огулин, при том, что зверей, других насекомых и гуманоидов, что там живут, они не трогали.

Такое оружие опасно для любого корабля. Попади оно в тот же «Беркут» — и им конец. Хотя если червячок освободится в закрытом ящике, обитом пластиком и мягким поролоном, опасности представлять не будет. Так говорят документы, ведь червяк жрёт только металл. Но Дятлов не доверял документам, и, если честно, все эти разработки он спалил бы к чёртовой матери. Сколько ещё надо обжечься человечеству, чтобы понять, что оружие — не средство достигнуть мира и процветания? Оружие сеет агрессию, лишь агрессию, и позволяет властвовать смерти.

Вернув пулю на место, Дятлов подхватил пистолет и вогнал обойму в магазин. Затем потянул за ручку отсека, что был внизу ящика, и выудил оттуда специальную кобуру. Затолкав пистолет в неё, проверил, надёжно ли укрывает его кожаный чехол с толстой прослойкой поролона, затянул ремень на поясе, второй на бедре, и только после закрыл крышку ящика и вышел из сейфа.

На место встречи, небольшой док, где в ряд стояли четыре разведывательно-спасательных бота — РСБ, кем-то в шутку названные яйцами, — Степан прибыл первым. Облачился в специальный комбинезон, подхватил небольшой шлем, проверил загрузку кислорода в паре баллонов, повязал на пояс ещё один пистолет. Электрошокер, как кинжал, заткнул за пояс. Через минуту начали подтягиваться остальные.

Кое-как втиснув свою большую тушу в кресло наводчика, Дятлов сделал вдох и принялся вбивать код доступа в систему управления. Вздохнул Степан не потому, что страшился неизведанного или же волновался, а потому что совсем рядом, почти касаясь его плеча, в кресло пилота опустился Кузьмин. Морозов занял кресло, повёрнутое к правому борту РСБ и установленное за креслом капитана, Рожковский слева, аккурат за Кузьмой. Суровое и до зубовного скрежета серьёзное звездорыло Васи зависло над плечом Дятлова, словно звезда на погонах. Только вот знак отличия отливал золотом, а индактор светился голубоватым светом.

«Беркут» выплюнул яйцо с кормовой стороны, выжав его через защитные чехлы словно туго идущую какашку. Бот и правда имел форму яйца, обтекаемый и тёмный, с эмблемой космических войск. Иногда Дятлов про себя называл его пасхальным: славянские узоры были стилизованы под сегодняшнее время, отображая путь, вселенную и мир. С внешней стороны РСБ был полностью укрыт металлом, но лобовой и боковые иллюминаторы всё же присутствовали. Двигатели яйца скрывались под бронёй, но маленькие турбины немного выступали, портя форму и вид бота. Пушки прятались в отсеках, чтобы их активировать, нужно было вбить код и открыть шлюзы. В задней части яйцо имело небольшие ящики, скрывающие щупальца, с помощью которых Рожковский собирался взять пробы.

— Кузьма, давай к лучу. Аккуратненько, не напрягая нервы наших друзей, — тихо приказал Дятлов.

Но стоило им взять курс к застывшей металлической круглой балке, как та плавно начала отступать к молекуле, изгибаясь, будто змея.

— Вот уёбок, — выругался Степан. Он не моргая смотрел на еле-еле виднеющийся на фоне тёмного космоса луч. — Вася, что там?

— Ничего, — монотонно просипел индактор.

— Преследовать? — в свою очередь тихо спросил Кузьмин.

— Не. Давай к параллелепипеду. Не торопясь, среднюю держи, минуты за три долетим, — буркнул Степан. Затем щёлкнул тумблерами и вжал кнопку вызова «Беркута».

— «Беркут» на линии, — отозвался напряжённый голос Любочкина. Так и хотелось сказать ему: «Максимилиан, блядь, не напрягай анус, а то запор будет».

— Проверка связи. Яйцо в пути.

— Есть проверка связи. На «Беркуте» тишь да гладь.

— Луч уходит от «Беркута», но вероятности того, что его не сменит другой, нет. Будьте внимательны.

— Так точно.

— И готовность номер один. Стрелять только по моему приказу.

— Есть.

— Если связь пропадёт или мы окажемся в полной заднице, стрелять на поражение.

— Есть.

— Конец связи, — сказал Дятлов, услышал заученное до коликов в печени и осточертевшее «есть» и отключился.

До молекулы они летели три минуты и двадцать четыре секунды. Когда до неопознанного объекта осталось метров десять, затормозили. Дятлов приказал облететь параллелепипед, затем воззвал к Васе. Бортовой индактор явился на зов капитана тут же, сообщил, что никаких изменений в защите опасного космолёта нет. Степан внимательно вглядывался в тёмную махину, понимая, что вблизи и в реальности эта штука казалась больше и опаснее и напрягала не только мозг, но и сфинктер.

Похожие на узкие коридоры сегменты и правда ломались, соединяясь и переплетаясь друг с другом. Углы были острые, но Дятлову казалось, что в любой момент тот или иной угол может превратиться в прямую. На первый взгляд, шары в диаметре составляли несколько метров, в них вполне могло поместиться человек десять, не больше. Но, однозначно, в таких узких проходах нормальный хомо сапиенс жить не сможет. Отсюда вывод: на корабле либо мелкий народец, меньше гномов раз в пять, либо какие-нибудь насекомые. А может, и роботы. Вариантов на самом деле много, но Дятлов гадать не любил.

— Ваня, фоткаешь?

— Ага, — забыв об уставе, произнёс Морозов. — Веду запись и уже сделал несколько кадров. Скажу вам, пиздец-хуйня. Там точно людей нету.

— Степан Иванович, — тихо позвал Дима. — Нам бы ближе подойти. У «рук» длина два метра шестьдесят сантиметров. Хочу пробу взять с металла. Хотя бы кисточкой коснуться.

Кажется, Рожковский воспылал. Ещё бы, этот дурень из учёных, а им всё новое — как конфета для детей. Правда, вот лично Дятлов в детстве конфеты не любил. И сейчас не любит. Интересно, а Кузенька любит сосать… леденцы? Или, может, шоколадки предпочитает? А может, пироженку? Тортики там… Заварное тесто… Или из заварного… Так, отставить губительные мысли, не несущие ничего хорошего! Реальность душит тонкой удавкой, надо сосредоточиться на ней.

— Вася, чё там у тебя?

— Нормуль всё.

— Ты, блядь, по уставу, нах! — рыкнул Дятлов. Вася тут же явил свой чудесный образ голубой звезды с огромными глазищами и маленьким ротиком.

— Параллелепипед ведёт себя как прежде, не выказывает никаких признаков агрессии и попыток связаться с нами не предпринимает, — отчеканил монотонно Вася.

— Ладно, Кузьма, давай поближе, на расстояние два метра и пятьдесят сантиметров. Дима, готовься, может, у тебя для пробы будет всего секунда. Вася, на место.

— Есть, — дружно ответила троица.

— Ваня, снимай всё всеми камерами. Возможно, когда-нибудь придётся сделать попытку… Хотя не придётся. Тут даже гном не пролезет, — буркнул Дятлов, сам себя остановив.

— Да, тут непонятно — где зад, где перед, — ответил Морозов, пробежавшись пальцами по небольшой клавиатуре. — Тут ни низа, ни верха. И непонятно, где у них двигатели. Может, и правда паразит?

— Может. Кузьма, вперёд. Всем готовность номер один.

Яйцо плавно взяло в сторону молекулы, чуть громче загудело двигателями, Рожковский приготовился открыть ворота для «рук», а Дятлов для пушек. Морозов затарабанил пальцами по клавиатуре с удвоенной силой, Вася исчез, вернувшись к наблюдению за внутренним барьером параллелепипеда, что не позволял ему проникнуть в систему объекта. Степан почувствовал, как напрягся Кузьмин, да и он превратился в один сплошной нерв. Дятлов сам был бы против, если бы на его территорию покусились непонятные личности. Что его и возмутило, когда параллелепипед присосался своим лучом к ним.

Кузьма озвучил расстояние до молекулы, Рожковский вытянул «руки» из секции. Дятлов не торопился. Готовые к бою пушки могут принять за подготовку к нападению, а вести бой с неизвестными он пока не спешил. Кто знает, может, эта молекула дружелюбная, просто не знает, каким боком к ним подступить. Бессмысленно атаковать того, о ком ты ничего не знаешь. А вдруг это мирное государство? Неизведанное не всегда несёт в себе опасность.

Однако стоило сократить расстояние до трёх метров, как молекула чуть изменилась. Морозов тут же сообщил, что объект начал движение. Степан с трудом заметил эти изменения, но когда яйцо подлетело ещё ближе, один из коридоров вдруг вытянулся по направлению к ним и уставился на бот большим глазом.

— Продолжать сближение до двух метров пятидесяти сантиметров, — приказал Кузьмину Дятлов. — Дима, готовься.

— Есть, — отозвался Рожковский.

Кузьма сократил расстояние, и параллелепипед дрогнул. От общей массы оторвались ещё несколько коридоров и, словно щупальца, устремились к боту. Кузьмин приблизил яйцо к одному из коридоров, Рожковский скользнул лабораторной кистью по металлу. Молекуле это не понравилось, и одно из, казалось бы, твёрдых щупалец гибко изогнулось и попыталось захватить в кольцо неизвестный для него объект.

Дятлов молча смотрел на открывшийся вид, удивляясь непривычности происходящего. Молекула немного изменилась, Кузьмин ловко увёл бот от столкновения и вылетел из ловушки. Но щупальца их отпускать не спешили. Более того — выпустили странной формы шарик.

— Манёвр, — скомандовал Дятлов. Мог бы и не говорить, Кузьма сам это понимал. Однако шарик оказался настойчив. — Уходим. Отступаем к «Беркуту», — следующий приказ.

Яйцо совершило немыслимый разворот, дёрнулось в сторону, чтобы ускользнуть от шара, проскребло бортом по коридору, который тут же попытался его схватить. Обвил кольцом, но бот вырвался из несильных пут. Шарик летел за ними, и Дятлову казалось, что в полёте он шевелился. Открыв порт, Степан позволил тонкому стволу пушки чуть высунуться из ниши, вбил в бортовой компьютер задание и активировал прицел. Через пять секунд, которые показались вечностью, экран с прицелом мигнул, и Дятлов тут же выстрелил. Точное попадание разнесло шарик на осколки. И по законам физики они должны были зависнуть в вакууме, однако, вопреки ожиданиям, устремились к боту. Рожковский, не теряя времени, ухватил «пальцами» один из них. Несколько попали в РСБ.

Кузьмин ловко маневрировал ботом. Щупальца тянулись за ними, когда они спешно покидали зону, в которой находился неопознанный объект. Коридор, который оканчивался огромным, смотрящим на них глазом, следовал за ботом до тех пор, пока хватало длины. Потом он замер, глаз моргнул, и коридор, изгибаясь, потянулся обратно к параллелепипеду. Когда между яйцом и молекулой расстояние выросло в двадцать девять метров, щупальца отстали тоже и вернулись в то состояние, в котором находились при встрече с «Беркутом». Правда, уже через мгновение молекула развернулась, словно выпустивший лапки паук, а потом поменяла форму, при этом оставшись молекулой.

— «Беркут» — яйцу, — послышался взволнованный голос Любочкина. — Сообщите обстановку.

— Яйцо — «Беркуту». Возвращаемся на корабль. Приготовить шлюз, — отозвался Дятлов. — Ваня, что там?

— Молекула перестала двигаться, — сообщил вместо Морозова Вася, на этот раз не являя свой облик. — Мне не удалось ни связаться с ней, ни пробиться внутрь. В ответ она не пыталась взломать наши системы. Я ещё послежу за ним.

— Мощная, зараза, — пробормотал Дятлов.

— Я заснял всё, что можно было, осталось обработать информацию, — ответил Морозов.

— А я собрал материалы. И пробу с металла, и кусочек от шара! — Дима был счастлив, словно лишился девственности. Дятлов счастья не испытывал. Чем для них обернётся эта вылазка — покажет время.

***

Яйцо вошло в док тем же путём, что и вышло. Затормозив над второй платформой, оно повисело немного и опустилось на держатели-ножки. Кузьмин, не всегда умеющий плавно посадить звездолёт, шлёпнул бот на поддержку, как если бы бросил мешок с картошкой на пол. Команду слегка тряхнуло, но жаловаться никто и не думал. Дятлов по себя матюгнулся, но что бы и как Кузя ни делал — ему всё нравилось.

Их никто не встречал, у каждого была своя работа, отрываться от которой смерти подобно. Что встречать, гости, что ли? Разгильдяйства Дятлов не приветствовал, и команда это знала. Поэтому, выйдя из яйца, сразу же определил для всех задачи. Скинув защитные скафандры, ребята разошлись по перевозчику: Рожковский свалил в свою маленькую лабораторию, подхватив три цилиндрические, сделанные из металла колбы, Морозов устремился в рубку быстрее всех, чтобы загрузить данные в основной компьютер и поработать с ними. Дятлов решил отлить, а Кузьмин направился следом за Ванькой.

Некоторое время Степан шёл за Кузей, глядя на его задницу. Хороша, сука, словно два орешка. Так и хотелось сжать её пальцами, помассировать и, конечно же, вылизать до блеска. Особенно ту дырку, что прячется между половинок. Пройтись по ней языком, потом прижаться губами, попробовать открыть проход с помощью того же языка. Если нет, то пальцами, аккуратно раздвигая стенки и погружая язык в дырку вновь. Потом укусить внутреннюю часть ягодицы, сильно, чтобы аж кровь выступила, и оставить на другой смачный засос. После вернуться к анусу, на этот раз смазав его гелем, и с разгону загнать бревно внутрь, чтобы мозги окончательно свихнулись.

Дятлов дошёл за Кузьминым до двери, ведущей в рубку. Потом остановился и вспомнил, что хотел заскочить в каюту. Резко развернувшись, направился обратно. Войдя в свои покои, снова обратил внимание на бардак, вздохнул, поднял с пола книгу, сунул её на полку, от чего с полки упало два журнала. Матюкнувшись, Степан зашёл в туалет, в густой темноте примерился к унитазу и сделал дело.

Вернувшись в рубку, он попросил Любочкина позвать всех. Максимилиан быстро отбил на кнопках нужный ритм, послышалась сирена, чуть другая, чем та, которую включали при объявлении тревоги. Это значило, что нужно явиться в точку сбора, каковой у них всегда служила рубка. Небольшое пространство, как всё на корабле, но Дятлову здесь было удобно, да и остальным тоже.

Коротко и ёмко Степан объяснил присутствующим что происходит. Ребята, как и полагается, молча выслушали капитана. Затем Дятлов заслушал доклад от Воронина, который дал понять, что ремонт идёт в полную силу, но на оставшуюся работу потребуется ещё часов семь. Смирнов доложился, что проблему локализует в течении шести часов, а Морозов успокоил, что молекула больше не принимает попыток сближения и посторонних предметов за бортом не видно. Рожковский заявил, что пробирки с инородными частицами молекулы поместил в специальный контейнер, где собирается в ближайший час провести несколько экспериментов. Никто отдыхать не собирался, мужики понимали: из-за сложившейся ситуации сны они увидят не скоро. Потому что главная задача — гипердвигатель, который без нужных деталей не починить. Дятлова это не устраивало, мысли необратимо возвращались к параллелепипеду. Если он полностью механизирован, то почему бы не позаимствовать у него парочку штучек? Но для начала всё же стоит изучить объект основательно, а для этого дать возможность Морозову проанализировать записи, а Рожковскому сделать анализ собранных образцов. Для всего нужно время. А время, Степан чувствовал, поджимало.

— Вася, — позвал Дятлов, и бортовой индактор тут же явился на зов. Степан уже открыл рот, чтобы задать волнующий вопрос, но Вася странно моргнул и монотонным голосом заявил:

— Посторонний на корабле.

Прежде чем все осознали сказанное, а это буквально доля секунды, Анастасьев взвизгнул. Несколько пар глаз устремились к нему, но Степан уже почувствовал нечто странное на своей руке. Дёрнув конечностью, попытался скинуть то, что его щекотало, вот только не получилось. Опустив взгляд и приподняв руку, заметил, как небольшая букашка чёрного цвета, вытянувшись на тонких лапках и повиснув на них, вновь улеглась пузом на его руку и быстрее ветра скользнула под рукав комбинезона.

Дятлов принялся хлопать себя ладонью, кто-то что-то сказал, в рубке послышались маты. Рожковский кинулся к капитану, пытаясь ему помочь. Шарахнул его по спине, Дятлов стукнул себя по груди, потом почесал шею. Маленький укольчик, и букашка заползла ему под кожу.

— Ебать нахуй! — рыкнул он.

Кто-то попытался зажать его шею, но букашка уже переместилась на спину. И тут подоспел Питько. Доктор всегда носил с собой электрошокер. Зачем? Затем, что оружием он владел отвратительно, а стрелял и того хуже. Если сам убьётся, никто и слова не скажет, но вот другие за свою шкуру переживали, поэтому оружие от Питько изолировали. Чтобы не быть совсем голым, Рома носил с собой электрошокер и пользовался им профессионально.

Подбежав к капитану, он прислонил маленькую дубинку к его спине и нажал кнопку. Выставленный на половину мощности шокер выпустил заряд, отчего Дятлова затрясло, но он устоял на месте. Волна прошлась по телу, а букашка выползла на голову, правда, уже не так ретиво. И тогда Питько херакнул капитана ещё раз, а потом, когда букашка оказалась на шее сзади, снова. Дятлов задёргался, застучал зубами, округлил глаза, глянул на Ромку и свалился на пол. Последней мыслью, появившейся в его башке, было: «Убью нахуй. И букашку, и Питько».

***

Дятлова боялись и уважали, это Степан знал точно. Поэтому ребята ходили по струнке, поперёк батьки в пекло не лезли, прежде чем что-то сделать — спрашивали. Впрочем, устав говорил о том, что капитан на корабле — это бог, и никто оспаривать это не собирался, но Дятлов и без устава был авторитетом. Шибануть капитана электрошокером означало подписать себе смертный приговор. Чтобы хоть как-то отсрочить неминуемую казнь или облегчить её, Степана Ивановича можно было умаслить одной маленькой вещью: тарелкой борща и стаканом водки. Водки не было, всё оказалось выпито в новогоднюю ночь, борща тоже. Поэтому на замену ему пришёл гороховый суп, то есть обеденные остатки.

Как только Дятлов открыл глаза, перед ним тут же появилась любимая металлическая миска с красной окантовкой и дохлым цветочком, наполненная супом. Пол-литровая кружка с чаем, булка с маком. Конечно, суп для Дятлова — это почти ничто. Буквально на час, а то и меньше, и неважно, что в его чашке может утонуть бульдог, а конь обожраться такой порцией и потом не жрать неделю, для Степана этого хватало на полдня. Проигнорировав ложку, Дятлов тут же взял чашку из рук Кузьмина — всё же команда уже просекла, что капитан неровно дышит к Кузьме, — и принялся глотать еду так, шумно отпивая и чавкая. При этом Дятлов скользил по выстроившимся в два рваных строя парням, вытянувшимся в струночку, взглядом всемирного зла. Даже Вася нервно бледнел, поджимая тонкий ротик и пялясь куда-то в потолок.

Дятлов вновь окинул тяжёлым взглядом молчавших парней, зыркнул на Васю, который стал ещё бледнее и, кажется, навалил в свои голограммные звёздные штаны три кило дерьма. Звездорыло при этом было такое, что Дятлов готов был его порвать на куски. Вася от такого взгляда, конечно же, захотел сбежать в ад, но всё же Дятлов был зол не на него. В который раз осмотрев ребят, Степан дожрал суп и со стуком опустил тарелку на небольшой столик перед капитанским креслом. Ребята вздрогнули, Питько сглотнул, едва не падая в обморок. Да, Рома, тебе осталось жить пару минут.

— Ну, че молчим? — нарушил тишину Дятлов, беря большую булку с маком и кружку с чаем.

— Я хотел бы извиниться, — пискнул Питько и чуть не заплакал. — Но это оказалось единственно верное решение…

— Электричество повлияло на противника положительно, — подхватил его тоже не своим голосом Рожковский, — и враг замер. Поэтому мы его легко достали и поместили в специальную колбу для исследований.

— Я заделал рану, у вас там и шрама не останется, — добавил, пребывая в полуобморочном состоянии, Питько.

— Во время проникновения в ваш организм, — запищал Вася, видно, имитируя парней, — отсюда на параллелепипед была отправлена информация о гуманоидах неизвестной расы. Я выставил блокировку, не позволив инфе достигнуть конечной цели.

— Параллелепипед, — это был Любочкин с дебильным именем, — никак не проявил себя ни до проникновения врага в ваше тело, ни после, оставшись на том же расстоянии.

— Единственное, что он сделал, — вставил веское слово Морозов, — это изменил свой внешний вид. И теперь он выглядит так, — перед Дятловым появилась голокартинка, где в космическом пространстве висела всё та же молекула, чуть изменившая свою форму.

— Я дал команду, — а это уже Максимилиан подписывал себе смертный приговор, — отступить от молекулы ещё на пять километров. Во избежании атаки и чтобы увеличить разрыв для передачи данных.

Дятлов, слушая доклады, кусал булку, с кислой миной жевал, запивал чаем. Несладким, тем самым, который он очень любил. Когда ребята замолчали, изложив всю информацию, надо сказать, не слишком радостную, Степан осмотрел парней и остановился на Воронине, Смирнове и Анастасьеве.

— Вы трое, — указал он булкой на них, — почему здесь?

— Разрешите продолжить работу?! — выкрикнули в порыве дикого желания оказаться в своих рабочих отсеках парни, за что получили свирепый взгляд капитана.

— Пиздуйте нахуй туда и чтобы через пять часов доложили мне, что всё готово! — рявкнул Дятлов так, что Васю повело от его крика, а в рубке мигнул свет. Питько упал бы в обморок, но его плечом поддержал Кузьма.

— Рожковский, на место. Через двадцать минут жду доклад. Морозов, продолжать работу, тебе десять минут на анализ. Кузьмин, тормози «Беркут», спящий режим! Любочкин, блядь, ещё раз покомандуешь без меня, я тебе яйца в крупу сотру.

— Так точно! — рявкнул Максимилиан, поджимая ягодицы так, что аж привстал на носки.

— Питько!

— Я, — выдавил пискляво несчастный.

— Пошёл на хуй. С глаз долой, и чтобы в ближайшее время я тебя не видел. Всем по местам. Вася, — не успел Дятлов переключиться на бортовой индактор, как Питько словно ветром сдуло. Впрочем, остальных, кому Степан раздал команды, тоже. Кузьмин уже сидел в кресле пилота. — Уйди, бля-а-а-дь, — протянул совсем зло Степан.

— Куда? — состроил совсем несчастную морду Вася.

— Проверить весь корабль на наличие посторонних, вот куда! Какого хуя мы узнали об этой букашке, когда она уже была на мне?!

— Прошу прощения, капитан, — звезда чуть вытянулась, совсем как недавно ребята, по стойке смирно. — Я уловил сигнал в тот момент, когда… Ой, — вдруг нервно дёрнулся Вася. Последний кусок булки застрял в горле, Степан напрягся, а потом перед ним сменилась картинка. — Из гиперпространства вышел объект без опознавательных знаков.