эпилог

Первым делом Степан вернул на место груз. Затем пожрал, проверил Чокера, выслушал доклад от Питько. Попросил Васю, мягко и культурно, насколько позволял его словарный запас, вернуть себе прежний вид. От каски с красной звёздочкой в центре Дятлова колбасило не по-детски. После, конечно, утянул за шкирку Кузьму и в каюте — уже спокойно, без лишней суеты — присунул так, что несчастный Кузьмин пищал и стонал на весь «Беркут». В какой-то момент Дятлов подумал о том, что надо бы подрезать и пообтесать бревно в клинике, сейчас это делают и стоит недорого, но Кузя сказал, что член у капитана охрененный, и Дятлов успокоился. Раз нравится, то нефиг и заморачиваться на всякий бред.

Трахались они долго. То сосались, то лизались, то делали друг другу минеты. Дятлов осуществил чуть меньше четверти своих фантазий, правда, мечта потискаться в душе вновь не исполнилась, вторая попытка пошла крахом. Несчастные не совсем прочные стенки кабинки всё же сломались. Поскольку Дятлов заранее включил воду, а после они попытались принять душ вместе, при уничтожении пластиковой защиты вода устремилась прочь за преграду, отчего случился маленький потоп. Пришлось убирать долбаную воду, которой и так был лимит, и утаскивать в ангар сломанные стенки. Можно было бы закончить всё быстрее, но каждые полминуты прерывались на потискаться, помяться, полизаться, пососаться, ну и подрочить друг другу — это уж сам космос велел.

Потом вернулись в кровать, даже немного вздремнули, но вынырнули из сна, потому что Кузьма свалился на пол, скатившись с Дятлова, как колобок. Кровать для них двоих оказалась узкой. А Кузьма спал, свесив с Дятлова конечности, и, видно, какая-то из них оказалась тяжелее, вот и случилось то, что случилось. Пришлось кровати объяснить, кто здесь хозяин, то есть немного её расширить: у капитанской была такая функция — дополнительные пятьдесят сантиметров выдвижной части. Ну грех было не испробовать эти сантиметры, за что поплатились тем, что полка, висящая над постелью, грохнулась на Дятлова, а журналы и книги — на Кузьму.

Пока Кузьма прикручивал полку, а это случилось только через двадцать минут, потому что полка свалилась на них в самый горячий момент, Дятлов вёл увлечённый разговор с Мором, который хотел бы выспаться, да вечные писки, стоны и грохоты ему мешали. Степан культурно — что-то после встречи с роботом он стал совсем тактичным — объяснил Мору, что он может идти лесом, полем и морем, а ещё, если ему кто-то мешает, случайно выйти в двери шлюза, погулять по космосу. Тан послал его на три буквы, отчего Дятлов взбесился. Отфигачил его последними отборными, а потом Мор заявил, что пойдёт к Диме, мол, Рожковский миленький и мимо него пройти никак нельзя.

— Он дитя, присунешь ему — ебало расхуярю, космос пугаться будет! — рявкнул Дятлов.

На этой почве между ними произошла небольшая ссора, и Тан чуть не заехал Степану по морде, а Дятлов его чуть не убил дрелью, потому что Кузьма решил их разнять, встав между ними и зажимая в одной руке инструмент, а в другой шурупы.

В общем, кое-как разошлись. Полку поставили в угол, книги и журналы скинули на пол и снова завалились на кровать, на этот раз снимать накопившийся за время беседы с Мором стресс. Сняли так, что Кузя отрубился в процессе и не приходил в себя даже тогда, когда Дятлов уже и душ принял, и полку прифигачил, и покурил, и насмотрелся на Кузеньку вдоволь, даже немного полизал соски и помял член. Орган не отреагировал на его ласки, поэтому Степан понял, что пока хватит.

Из каюты выползли, потому что дико захотелось жрать. На корабле было тихо, лишь дежурные лампочки мигали, Рожковский что-то мурлыкал под нос, увлечённо проводя эксперименты в своей лаборатории. Дятлов заглянул туда проверить, не случилось ли чего с «младенцем», пока он Кузеньку укатывал. А то с этого поблядуна Мора станется. Всё же Степан переживал за свою «мелочь». На кухне столкнулся с Морозовым, растрёпанным и сонным, он только встал, хотел пожрать да отчётом заняться.

Кузя навалил в тазик Дятлову перловки и рыбы. Дятлов спросил, откуда деликатес.

— Димон поймал, — отозвался Ваня, зевая. — Проверил на бактерии всякие и сказал, что жрать можно.

Стоило только взяться за ложку, как в столовку всунулся Мор. Дятлов аж перловкой подавился. Пережёвывая рыбу вместе с костями, наблюдал за тем, как говнюк берёт трёхлитровый тазик и накладывает туда еду. Делал Тан это медленно, ковыряясь в кастрюле с тушёной рыбой и выбирая лучшие куски. Сука. Затем уселся рядом с Ванькой, посмотрел на медленно жующего, засыпающего на ходу Морозова, облизал его глазами, после утянул со стола полбатона и глянул на Дятлова через стол.

— Товарищ капитан, вы во мне дырку просверлите, — сказал Тан и откусил приличный кусок от сдобы.

— Не лопнешь, сука? — учтиво, почти нежно спросил Дятлов. Кузя, кстати, сидел рядом и закидывался едой молча, быстро, но без лишней суеты.

— Никогда, — ответил довольный Мор, и Дятлов почувствовал, что эта свинья уже кого-то укатала.

Кого? Рожковский после секса песенку бы не мурлыкал, Морозов бы смущался, Питько… Питько, вообще-то, по девкам. Да и Димка с Ванькой тоже. Хотя к Ваньке вечно клеится этот пижон Дьякин. Когда-нибудь всё же уломает пацана. Тогда кто согласился проехаться на хрене Мора? Неужто Дятлов чего-то о своих пацанах не знает? Может, Смирнов? От этой мысли Степан чуть не грохнулся со стула, очень ярко представив, как Мор пытается всунуть свой агрегат в сорокатрёхлетнего мужика, у которого хоть и нет жены, но он точно не по мужикам. Да к тому же Смирнов такой жмот и зануда в плане отношений, что легче гиппопотама на секс развести, чем его.

После того как набил желудок, Дятлов завернул в лазарет. Там никого не было, Рома, скорей всего, отдыхал. Кузя направился проверять данные автопилота, Дятлов прихватил Мора и сунулся с ним в курилку.

— На Нептуне заберёшь своего Чокера и свалишь в неизвестном направлении, — сказал Дятлов, вспоминая, что уже говорил это Тану. — О тебе я рапорт составлю, упомяну в отчёте. Надеюсь, что больше никогда не свидимся.

— Знаешь, в чём проблема крисиан? — спросил Мор, потирая раненное плечо. Резкая смена темы Степану никогда не нравилась, вечно пахло тухлятиной, поэтому на риторический вопрос не ответил. — В том, что они ненавидят друг друга, но живут вместе. Странный народец.

— Мне похуй.

— Не удивляюсь. — Тан закатил глаза и затянулся сигаретой. — Просто не могу понять, ты чего бесишься?

— Не люблю на своём корабле чужаков. Да и за что к тебе относиться хорошо? Благодаря твоему гениальному плану мы оказались в этой хуете.

— Меньше бухать надо во время полёта.

— Кто тебе сказал про бухло?

— Ой, да перестань. Все знают, что Дятлов бухает в командировках. И я, кстати, уже понял, как вы проносите алкашку мимо досмотра, — довольно заулыбался Мор, правда, тут же зашипел — синяки и гематомы, разукрасившие его лицо, не позволяли насладиться в полной мере чувством победы.

— Все — это кто? И самое главное, все меня не знают ни то что в глаза, а даже по имени-отчеству.

— «Беркут» знают.

— Неубедительные доводы.

— Ладно, брось. Пробзделись, прогулялись, новую галактику открыли. Планету нашли пригодную для жизни. Целый неизвестный корабль, полный детей. Это же круто.

— Моей шее не будет круто.

— Говорю же, бухать…

— Пошёл ты в пизду, ёбанный хуесос.

— Да перестань ты злиться!

Обстановка накалилась, и Дятлов вцепился бы в Мора снова, ну или Мор в него, если бы не Вася. Сияя голубым светом, он появился так, будто его высосало из трубы. Сначала он был вытянутым, потом с характерным звуком собрался в шарик и тут же выпустил иголки, приняв привычную форму звезды. Степан выдохнул, закатывая глаза, Тан нелепо захлопал длинными ресницами. Вася прогундосил:

— Параграф двадцать третий, пункт второй: драки на борту перевозчика запрещены.

— Ебись конём, блядь! — ругнулся на БИ Дятлов, а Тан прикрыл лицо рукой и тихо рассмеялся.

— Мне нравится твой бортовой индактор. Он с юморком.

— Спасибо, товарищ капитан.

— Иди на хуй, — рыкнул на Мора Дятлов, затушил окурок и потянул Тана за собой. Тот в последний момент выкинул бычок, вывернулся из хватки, но последовал за Степаном.

Спустившись вниз, Дятлов вошёл в комнату с камерой. Он и не сомневался, что Тан идёт за ним. Чокер не спал. Привалившись правым плечом к стене, сидел в нелепой позе. Видно, обезболивающие перестали действовать. Лицо в гематомах, на теле синяки, лейкопластыри прятали раны от пуль, ожоги от бластера сверкали волдырями, кое-где красной сукровицей.

— Блу-уд, — прохрипел Чокер. — Я так и знал, что ты не из нашей братии. А это кто, твой друг?

— Нет, — в голос ответили Степан и Мор.

— Какие симметричные, — хмыкнул Чокер, а Дятлов даже задумался о том, к чему тут симметрия, когда ею и не пахнет. Но раз Чокеру нравилось это слово, то наплевать. — Ну, и зачем пожаловали?

— Здесь вопросы задаю я, — сказал Дятлов. — Вот тебе первый: на кой хуй ты залез на мой корабль?

— Тебе реально интересно?

Дятлов промолчал, буравя Чокера тяжёлым взглядом. Вообще, он пришёл посмотреть, не делает ли эта свинья какие-нибудь глупости. По-хорошему, его следовало бы снова вырубить, но Рома сказал, что препаратов осталось мало, надо бы поэкономить, а то вдруг что случится. В пути они были только десять часов, и Дятлов с ним согласился.

— Хотел спиздить груз, — ответил Чокер и хмыкнул.

— Принести его мне, вызвать на дуэль и отработать «Шину» обратно? — словно прочитав мысли пирата, закончил Мор.

— Может, так, а может, и нет, — оскалился Чокер.

— Хуёвый план, раз так, — продолжил Степан. — Короче, Удавка на шее, — перевёл Дятлов на нормальный язык прозвище Чокера, Чокеру не понравилось, — расклад такой. Ты сидишь тихо, спокойно и не рыпаешься. Если сунешься не туда, куда надо, или попытаешься сделать какую-нибудь хрень — следующая пуля будет у тебя в башке. Мне на тебя накласть, ты здесь лишний. Я могу тебя выкинуть в космос, могу порубить на куски. Плакать о тебе никто не будет. Поэтому второй вопрос: ты меня понял?

И Дятлов так посмотрел на Чокера, как смотрел на команду, когда нужно было их припугнуть. Ребята вечно в штаны накладывали, вот и Чокер понял, что Дятлов шутить совершенно не умеет и не такой он человек, чтобы разбрасываться словами. Выкинет в космос и глазом не моргнёт, тут же забудет и продолжит дальше жить.

— Конечно, — ответил Чокер, слегка растягивая гласные. Степан ещё несколько секунд смотрел на него, потом развернулся и направился прочь.

— Эй, я так понимаю, ты капитан? — позвал его Чокер. Дятлов обернулся, но ничего не сказал и даже не кивнул. — Дай обезболивающее, — немного помолчав, попросил арестант.

— Перловой каши тебе дам, это максимум, на что ты можешь рассчитывать, — отозвался Дятлов и вышел. Мор последовал за ним.

Оказавшись в коридоре, Степан без лишней скромности сказал Тану, чтобы он покормил своего «друга», и отправился в каюту, чтобы написать отчёт. Но там был Кузя, и отчёт пришлось отложить. Потому что отчёт это не самое главное, правда, Славин за это все мозги вынесет, потом обратно вставит и снова вынесет, однако Кузенька важнее. Особенно влажненький, после душа, в одних труселях и носках. Как же таким не воспользоваться! К тому же домовёнок был не против. С большим удовольствием опустился на колени и начал ласкать бревно, которое от прикосновений тут же налилось кровью, разбухло и довольно задрожало от предвкушения.

***

Конечно, Дятлов написал отчёт. Правда, его писюлька, по сравнению с другими, получилась, как всегда, куцая, всего-то на один лист. Первое место, как обычно, занял Морозов. Его сто сорок шесть листов плавно перекочевали на рабочий стол Дятлову, и Степан некоторое время тупо пялился на стопочку голографических страниц, думая — открывать их или нет. Затем пришло письмо от Рожковского. Тот был чуток скромнее Ваньки — всего-то девяносто семь страниц. Не дотянул до сотни, но и то радует. Прислал свои сорок четыре страницы и Питько. Что там можно было написать, Дятлов не знал. Об использовании Кузьминым свечей для жопы или о том, что он нечаянно поджарил пирата и потом его лечил? Так или иначе, Степан без возмущений приложил его к своему. Больше страничек — добрее Славин. Дятлов до сих пор наивно предполагал, что этим можно умаслить адмирала. Отчёты составили Смирнов, Воронин и Анастасьев. Небольшие, по десять-двенадцать листиков. Поэтому, глядя на одинокий рапорт, Степан задумчиво почёсывал подбородок, размышляя, может, ему не позориться и выбросить свой отчёт в урну?

На Нептуне их встретили так, как никогда не встречали ранее. В неизвестности «Беркут» пропадал шесть суток, уже никто и не надеялся, что команда выжила. Собирались девятого — чтобы не портить рождественское настроение — отдать почести и славу героям Российской Федерации. Дятлов немного удивился, что прошло так много времени. Ведь по тем же часам они пробыли примерно сутки в новой галактике и двое с половиной в пути. Но Любочкин сказал, что во всём виновата чёрная дыра, и Дятлов на том и успокоился.

Поставив в док «Беркут», Дятлов разрешил ребятам прошвырнуться по базе, а сам состыковался по внешней сети со Славиным. Славин, как всегда, брызгал слюной и выражался только доступными для мозга Дятлова эпитетами. В какой-то момент Степан подумал о том, что робот вряд ли понял бы адмирала, услышь его отборный лексикон. Невысокий, худой, но жилистый Славин подпрыгивал на месте, когда выкрикивал ту или иную фразу, грозил морде Дятлова своим тощим кулаком и, конечно же, требовал рапорт об увольнении или переводе. Правда, через несколько минут успокаивался, и о рапортах можно было забыть до следующего раза.

Степан скинул ему все отчёты и свой тоже, скромненько приложив его в самом начале. Затем коротко и ёмко рассказал о том, что было и как так получилось. Вновь выслушал старую пластинку с выступлением в свой адрес, подумал о том, что не сильно-то он и бухает, только изредка, пообещал, что больше такого не повторится. Славин посмотрел на него с кислым выражением на лице, Степан понял — не поверил. Да он и сам себе не верил. Для него мысль о том, что он не будет выпивать, казалась страшнее крокодайлов, что он увидел на записи у робота. К тому же, если не будет алкашки, может пострадать Кузя. Вот не было выпивона, и бедная задница Кузьмы превратилась в непонятно что. Придётся своё бревно недели две на привязи держать.

Со Славиным они болтали час. Адмирал упомянул о том, что испытания оружия должны были уже начаться, а Дятлов его только везёт. И что за это Славину опять шею намылили, а он уже не мальчик, чтобы на совещании сидеть и краснеть из-за какого-то недоумка-переростка перед другими адмиралами и генералами. Степан слушал молча, напустив на морду столько суровости и невинности, насколько позволяла эта морда. Стоя перед голограммным Славиным почти в струночку, думал о том, что тот прав. Но закон подлости ещё никто не отменял. И во всём виноват грёбаный Мор! Слава космосу, забрал своего Чокера и свалил в туман!

Напоследок адмирал, глянув на него своим суровым взглядом, сказал:

— До Луны сутки пути, только попробуй напиться и снова оказаться в жопе. Я тогда тебя кастрирую, засранец! — выкрикнул Славин и отрубился.

Конечно напились! Сначала Дятлов думал, что вроде повода нет, а потом, когда они отчалили от Нептуна и Воронин поставил на стол пять бутылок водки, Степан вспомнил, что сегодня шестое января, а значит, сочельник. Есть повод. Впрочем, в этот раз до Луны добрались спокойно, без происшествий, видно, космос решил, что с них хватит. Сдали груз, заправились и двинулись к Земле. Поставили «Беркут» на прикол, прыгнули в шаттл, добрались до поверхности.

В космопорте распрощались. Дятлов завернул в канцелярию сдать путевые листы. Перед этим некоторое время смотрел на спину Кузьмы и думал: вот сейчас придёт домой, помоется, пожрёт, приоденется и пойдёт к Кузе. Перед этим завернёт в магазин, купит апельсинов, водки, презиков… на всякий случай, смазки, свечей, чтобы лечить задницу Кузьмина, и к нему. На этот раз до утра, а потом до вечера, потом снова до утра и… И так навсегда.

Однако, выйдя из космопорта через двадцать минут, наткнулся на стоящего в стороне Кузьмина, болтавшего с мужиками. Немного задержал на нём взгляд, и когда Кузьма заметил его, зачем-то кивнул. Кузьмин тут же распрощался с собеседниками, подхватил сумку и пошёл к Дятлову.

— Ну что, домой? — спросил Кузьма, заметно волнуясь. Глаза выдавали его.

— Ко мне? — спросил Дятлов, думая о том, что наконец они примут душ вместе. И это чертовски радовало.

— Без разницы, — коротко пожал плечами Кузьма.

— Тогда… Ты сначала домой сгоняй, собери кое-какие вещички, потому что у нас неделя отгулов, и я тебя даже за пределы кровати не буду выпускать. Только в ванную и то по коду доступа.

— Как скажете, товарищ капитан, — улыбнулся Кузьма, и Дятлов почувствовал, как в его нежной душе зацвёл скромный василёк.

***

Через шесть дней Дятлову пришло новое предписание: с наспех собранным флотом, в который вошли военные и исследовательские корабли, отправиться в недавно открытую галактику Дельта-3. Степан недовольно поморщил морду, из-за этого пришлось прервать заслуженный отпуск, самый лучший, между прочим, за всю его жизнь, потому что рядом был Кузенька. Но оспаривать приказ не стал, не в его праве это делать. Славин лишь добавил, что командование само так решило, потому что Дятлов общался с представителями иноземной расы, то бишь роботом, и уже в курсе происходящих дел. Через трое суток, приняв у технической группы подремонтированный и вычищенный до блеска «Беркут», Дятлов скомандовал «Поехали!», и военный перевозчик устремился за новые горизонты вселенной, спасать детей с другой планеты.

Робот встретил его как родного, за время отсутствия Дятлова он подтянул познания русского языка, и пока на его корабле крутились учёные и военные, выучил весь словарь ненормативной лексики — благодаря этому с роботом стало общаться легче.

Через неделю Дятлову загрузили в сейф очередную важную вещь и отправили к Нептуну. За десять часов до того, как перевозчик должен был достигнуть планеты, «Беркут» снова пропал с радаров. Славин вновь схватился за голову, а Дятлов в очередной раз задумался, ну почему из всех перевозчиков он один попадает в задницу…