Глава 1.1

Анна засмеялась. А я поняла: всё.

Они прошли мимо, в гостиную. Я осталась в коридоре, с краской на руках и мутным шумом в ушах. Сердце било в груди слишком быстро. Почти как в детстве, когда Анна в очередной раз оставляла синяк, а потом целовала в висок и говорила: «Ты же знаешь, Гена тебе не поверит».

Но сейчас было иначе. Это был не страх перед привычной жестокостью. Это было новое. Отравленное. Гораздо опаснее.

Я чувствовала его шаги — они вибрировали по полу, тяжёлые и уверенные. Я слышала, как он посадил Анну на диван, как сказал что-то короткое, как щёлкнула зажигалка. Представила, как он закуривает. Медленно. Без суеты. Мужчина, который всё держит под контролем.

Зина вышла из кухни, поставила на стол вазу с фруктами, посмотрела на меня.

— Он что, остаётся? — спросила я глухо и пошла за ними. – Анна, объясни, что он тут делает.

Анна повернулась ко мне с тем самым выражением, которое я знала с детства. Приторная мягкость, в которой пряталась злоба.

— Я знала, что ты расстроишься, но… Мы с Ратмиром любим друг друга. И уже поженились, — она протягивает ладонь, на которой сияет огромный бриллиант.

— Что ты сказала? — переспросила я, моргнув. Голос звучал как-то нереально — слишком тихо для того, что происходило внутри. — Ты что, издеваешься? Труп отца не успел остыть, а ты уже нового мужа привела? В мой дом?!

Ратмир сделал шаг ближе. Его голос прозвучал ровно, но жёстко:

— Тут нет ничего твоего, Алиса. Дом и все имущество принадлежит твоей мачехе.

— А теперь и тебе, да? Ты для этого на ней женился? Потому что у самого ничего нет?! — закричала я.

Анна всплеснула руками и тут же нырнула к нему под локоть, изображая обиду. Всё как всегда.

— Она всегда такая, — промямлила она жалобно. — Ненавидит меня с тех пор, как Геночка на мне женился.

И — рыдания. Те самые, обученные. Чёткие, расчётливые.

Я сглотнула. Он стоял близко. Ближе, чем позволительно. Смотрел в упор. И во взгляде было не сожаление, не злость, а стальной холод. Как у людей, которые привыкли давить без шума.

— Закрой рот, — приказал он. — Или я заставлю.

Я молча уставилась на него. В груди будто сорвалось что-то — боль, злость, паника. Но я не заплакала. Никогда.

Он двинулся, почти коснувшись меня.

— Не смейте прикасаться ко мне! — выдохнула сквозь зубы. — Никогда.

Он напрягся. Но не сказал ни слова. Просто смотрел. Как будто рассчитывал — на что я способна.

Я развернулась и почти бегом ушла. Только на лестнице поняла, что кулак у меня всё ещё сжимает тряпку с краской. И вишнёво-красная полоса осталась у него на рукаве.

— Вернись сюда и извинись!

Боже, как я ненавижу ее, а теперь и его. И я бы уже давно сбежада куда подальше, но тогда выгонят Зину, а с ней остануться без лечения ее дочь. И единственная возможность лечение во Франции. Осталось дождаться, когда вступлю в права наследования.

— Ты ей приказывай, а мне не смей!

Я захлопнула за собой дверь чердачной мастерской и провернула ключ. Дважды. Замок старый, но надёжный — дед заказывал ещё в девяностых, когда боялся, что его дом «отожмут». Не отжали. Отжали после.

Внутри пахло маслом и лаком. На подоконнике сохла пастель, на полу — тюбики и смятые салфетки. Это было моё единственное место. Мой пузырь. Сюда не ходили. Здесь не приказывали. Я закрыла окно, села на табурет, уткнулась в холст. Руки дрожали.

Внизу кто-то закричал — Анна. Потом дверь хлопнула. Голоса. Тихо. Тревожно. А потом тишина.

Я не повернулась, когда послышались шаги наверху. Тяжёлые. Чужие. Не Зина. Не Анна.

Звук в замке. Дёрнули раз — не получилось. Два — чуть сильнее. Потом пауза. И — резкий металлический скрежет. Специальный инструмент. Не ломом. Отмычкой. Холодно. Чётко. Совсем не по-бизнесменски.

Щелчок. Замок сдался.

Я вскочила, отступая к окну.

Дверь распахнулась.

На пороге стоял не гость. Не любовник мачехи. Не временный постоялец.

На пороге стоял хозяин.

***