Глава 1. АЛИСА

— Твоя мачеха раньше не привозила сюда своих деловых партнеров.

Я подалась вперёд. Да, в машине сидела она — моя мачеха Анна. А из нее выходил незнакомец, мрачный, широкоплечий мужчина в дорогом чёрном пальто. Волосы тёмные, коротко стриженные, огромный даже с высоты второго этажа.

Его я не знала. А я знала всех, с кем мачеха ведет бизнес, который ей оставил отец.

И это пугало.

От него жди беды. Я поняла это в ту самую секунду, как только он поднял голову, стрельнув в меня тяжелым взглядом.

Он обошёл машину, распахнул дверь Анне. Она подалась к нему ближе, словно специально. Он приобнял её, придержал за талию — и не отпустил сразу. Держал он её так, как держат не чужую женщину. Меня передёрнуло.

Я сидела на балконе второго этажа, в том самом кресле, которое скрипит на поворотах. Усталая, в старых джинсах и измазанной краской футболке, с волосами, стянутыми в пучок, из которого всё вылезло ещё час назад. Я только что закончила работать над этюдом для портфолио и вышла подышать.

Краем глаза заметила: въездные ворота сработали. Щёлк — и перед ними остановились ее две черные машины. Глянцевые, с тонированными стёклами. Я сдвинула брови. Зачем ему столько охраны? И таких гостей не стала бы ждать и тысячу лет.

— Кто это такой? — Зина Марковна, моя няня с ранних лет, вытерла руки о передник и внимательно посмотрела на сцену во дворе дома. – Может адвокат?

— Адвокаты не возят столько охраны. Я ставлю на бандита.

Я наблюдала, как он помог Анне взять сумку из машины. Всё было слишком... театрально. Она позволяла ему касаться себя, позволяла задержать руки. И он этим пользовался. Не случайно — намеренно. Как будто демонстрировал, что теперь она принадлежит ему. Что и дом, и машина, и даже воздух вокруг — теперь его территория.

По телу полз озноб, словно и я стала частью этой самой собственности.

Они о чём-то заговорили, и Анна весело засмеялась, положив ладонь ему на грудь. Слишком легко, слишком привычно. Значит, уже давно знакомы. Скорее всего даже делят постель.

— Этот тип не из Москвы, — пробормотала Зина Марковна, щурясь на солнце. — Видишь, как держится? Не как наш. И не как гость. Такой и медведя может повалить.

— Он не гость, — сказала я. — Он ее любовник.

Она повернулась ко мне, прищурившись.

— Думаешь?

— Ну посмотри как она него смотрит. Словно цель ее жизни, ему прислуживать. Жуть.

Анна подняла глаза. Наши взгляды встретились. Я не отвела глаз. Она тоже — но на секунду её улыбка дрогнула. Она знала, что я всё поняла.

Мужчина обернулся, взглянул вверх. Его взгляд скользнул по мне быстро, но при этом — будто насквозь. Я замерла. Глаза серые, холодные, внимательные. Словно что-то считал и вынес приговор. Без слов. Без улыбки.

— Но что ему нужно здесь? — спросила Зина.

— Без понятия, — ответила я. — Но он здесь не просто так.

Он открыл багажник. Там был не чемодан — два.. Ночевать собрались тут? Трахаться в доме, который когда – то принадлежал моей матери и ее родителям?

Я стиснула зубы.

Они поднялись по ступеням. Скрипнула входная дверь — Зина пошла открывать, а я осталась наверху, как охрана на башне. Слишком поздно спускаться, да и не хотелось. Я слышала их шаги в холле, её щебетание, его короткие, сдержанные ответы.

Голос у него был низкий, хрипловатый, и звучал он так, будто каждое слово вылеплено из железа.

— …дочка моего покойного мужа, — услышала я, — закончила школу, художница. Всё сама по себе. Трудный характер.

— Это та, что сверху таращится? — спокойно сказал он.

Я отпрянула от перил, но было поздно. Он уже видел меня.

Через пару секунд они поднялись на второй этаж. Я стояла в коридоре, руки испачканы в синей гуаши, за спиной — комната, где всё в краске: кисти, баночки, холсты, запах растворителя. Он остановился, глядя прямо на меня.

Я не сразу осознала, насколько он высокий. Почти под два метра, не меньше. Широкоплечий, как будто выточенный из чего-то тяжёлого — камня, стали. На нём была чёрная рубашка, тонкая, плотная, и ткань натягивалась на груди, словно не справлялась с мускулами. Он казался слишком реальным — почти чуждым в этой белой, вычищенной лестничной клетке, как будто вышел с другого слоя реальности.

Я вдруг поймала себя на мысли, что впервые мне не хочется рисовать натюрморт. Хочется рисовать лицо. Его. Лоб, скулы, руки. Грубые, уверенные, опасные.

И тут же — холод внутри. Страх. Он не просто мужчина. Он — угроза.

Анна вздохнула, как будто ей стало неловко перед ним за мой вид.

— Алиса, ну что за вид, господи… Это Ратмир Давыдов. Мой мужчина, — сказала она так, словно это единственное достижение, которым стоит гордится. Когда – то она управляла моим отцом, но этим мужчиной управлять не сможет никто.

Он молчал. Смотрел. Словно прикидывал, сколько с меня хлопот. И стоит ли игра свеч.

— Добрый день, — сказала я. Голос получился чуть хриплый.

Он чуть кивнул. На губах мелькнула издевательская улыбка, с которой он осмотрел мой внешний вид.

— Ты это в таком виде всегда дома ходишь? Или встречаешь гостей выборочно?

Я сжала зубы. Отвечать не хотелось. Он улыбнулся. Но это была не улыбка. Это была демонстрация зубов.

— Ну, ничего, — сказал, сжав талию Анны. — Я тебя быстро в чувство приведу. Ты ж теперь мне почти как дочка. Почти.