ГЛАВА 3.

ГЛАВА 3.

Солнце лениво выползало на востоке, заставляя жёлтый песок искриться, будто россыпь хрусталя. Лекса специально проснулась пораньше, чтобы полюбоваться на эту безмятежную красоту. Ведь осталось совсем немного, и миссия оживёт, наполнится радостным детским смехом. Бедные малыши только здесь узнали, что такое забота и любовь, что такое ночь без страха и стрельбы. Уже на протяжении нескольких десятилетий Северный Сандан раздирает пламя гражданской войны. Мархиты убивают урхитов только за то, что те молятся чужому богу. Ну а урхиты отвечают с не меньшей жестокостью, вырезая целые деревни. Может быть, эта война не растянулась бы на десятки лет, если бы Альянс и Конфедеративная Республика (КонРес) перестали спонсировать местные племена. Но кому есть дело до жертв войны, когда на горизонте маячит прибыль?

Северный Сандан просто изобилует пладцидом. Такой невзрачной серой горной породой, но без которой ни один космокар не оторвётся от Файаны. У планеты сильная гравитация, и космос для файанцев навсегда бы остался мечтой, если бы не открытие учёными чудо-камушка. Как ни прискорбно это осознавать, но прогресс принёс людям больше зла, чем добра. Одно изобретение атомного оружия чего стоило прошлым поколениям. Последствия до сих пор аукаются, прочно закрепившись в геноме человека, одним дав силу, другим беспомощность. Так много страшных мутаций Лекса ещё не видела. Эти земли сотни лет были заражены радиацией, и, казалось бы, кто может выжить среди пустынных песков? Но выживали! И живут до сих пор. Правда, жизнью это сложно назвать. Лишения, боль, слёзы и смерть. Вот что царит в Северном Сандане. Да, и в Южном тоже. Весь Восток искрится, как те песчинки на солнце, мелкими войнами, а питает его цинизм Альянса и КонРеса. Неуёмная жажда безграничной власти. Как жаль, что отец Лексы среди этих убийц. Пусть косвенно, но он причастен к хаосу, который породила на этих землях человеческая жестокость.

— Лекса! Лекса, скорее!

Голос Латисы ворвался в мысли девушки так же неожиданно, как и она сама.

— Что случилось? – взволнованно спросила Лекса, резко обернувшись на зов подруги.

Та бежала, прижимая ладонь к сердцу. Латиса уже больше часа разыскивала молодую ассистентку врача. Калеб всё-таки решился оперировать Ахрам. Девочка попала в миссию в тяжёлом состоянии. На неё случайно наткнулся патруль миротворцев Альянса, когда возвращался с военной базы на границе с Сумрачной Зоной. Окровавленную малышку осмотрели ещё в машине. Благо с патрулем всегда ездил медбрат. Всё, что мог, парень сделал. Кровь остановил, но уже началось заражение. Ко всему прочему, выяснилось, что она стала жертвой жестокой традиции местных. Из-за повреждений мочеполовой системы самостоятельно ребёнок не мог помочиться. Девочка умирала, брошенная на дороге, как ненужный хлам. Собственная семья отказалась от неё, поняв, что та не переживёт обрезание. А, может, кто-то из родных сжалился и специально оставил её там, в надежде, что мимо проезжающий патруль заберёт в миссию.

Жалость... Разве этот дикий народ способен на хоть какое-то сострадание? Когда Лекса узнала о традициях, которые практикуются в Сандане, то проревела несколько дней. Если бы не поддержка Латисы, то она сошла бы с ума от реалий жизни за границами благополучного Альянса. В какой-то момент она даже пожалела, что не послушалась родителей и вместо того, чтобы поступать в академию, сразу после школы записалась в миротворческую миссию.

Лекса до сих пор содрогается, вспоминая разговор с матерью. Анита набросилась на неё с пощёчинами, только услышав, куда та собралась.

— Какой Северный Сандан?! Какая гуманитарная миссия?! Какие миротворцы?! – вопила мать, награждая дочь тумаками.

Мама щедро раздавала оплеухи, а Лекса всё равно стояла на своём.

— Я еду! Еду! Всё решено!

И только вмешательство вовремя вернувшегося со службы отца угомонило разъяренную мать. Он с трудом оттащил от дочери жену. Сколько Лекса себя помнила, мама всегда срывалась по любому поводу. Особенно её раздражало, когда единственное дитя принимало самостоятельные решения, идущие в разрез с планами матери на будущее дочери. Анита Розенберг видела Лексу образцовой женой военного дипломата, ну или, на худой конец, какого-нибудь ведущего специалиста в области медицины. Поэтому и пихала её в медицинскую академию. При этом сама мама с горем пополам окончила факультет расового права. Была отчислена по причине замужества. В свое время дедушка сплавил непутёвую дочь на попечение дорогому зятю – Брану Розенбергу. Тогда ещё майору Розенбергу, теперь, не без участия влиятельного тестя, генералу и первому тайному советнику консула Паттисона.

— Пусть едет, — как всегда, сохраняя холодное спокойствие, сказал отец. — Миссия хорошо охраняется. Там даже муха не пролетит.

Мама зло фыркнула на отца и ушла к себе в комнату, а к вечеру у неё привычно для всех домочадцев болела голова. Правда, Лексе на это уже было плевать. Освободившись от материнского гнёта, девушка в приподнятом настроении собирала вещи. Тогда от этой поездки она ждала захватывающих приключений, но, едва ступив на выжженную землю Сандана, её стали преследовать сплошные разочарования. И жизнь в Альянсе уже не казалась такой удушливо-скучной. Да, там много запретов, суровые законы, но у женщин есть права и уверенность в безмятежном будущем. А в Сандане никто не уверен, что доживёт до завтрашнего утра. За месяц в стенах миссии Лекса похоронила десятки пациентов. В основном это были женщины, искавшие лучшей доли для себя и своих детей. Но попадались и те, кому не повезло встретить на своём пути Южно-Санданскую армию или повстанцев. Названия разные, и даже где-то благородные, но по сути это сборище мародёров, садистов и религиозных радикалов. Никакой помощи и, тем более, защиты ни те, ни эти людям не обещали, разве что грабили, отбирая последнее.

— Калеб сегодня злой, — подметила Латиса, уже сопровождая подругу в медицинский корпус.

Калеб – доктор Калеб Рандески, главный врач в миссии. Он уже несколько лет руководил гуманитарной помощью для беженцев и никому не позволял называть себя по имени. Исключение составляла лишь выросшая в миссии Латиса. Когда-то доктор Рандески спас девочке жизнь, и та привязалась к нему, насколько это возможно при полученном ей в детстве строгом воспитании.

— И в чём причина? – как бы между прочим спросила Лекса, ни на минуту не сомневаясь, что Латиса знает, что разозлило её опекуна.

— Капитан Раскатов доложил, что повстанцы напали на поселение в двух часах езды от миссии. И вроде бы они движутся сюда.

— Пройдут мимо, — даже не замедлив шаг, уверенно предположила дочь генерала.

За месяц, что Лекса в миссии, то ЮСА (Южно-Санданская Армия) разоряет всё вокруг, то повстанцы сжигают дома. Для Сандана это обыденное дело, которое за хорошо укрепленными стенами миссии и под охраной миротворческого отряда проходит незаметно для её обитателей. Ни один самопровозглашенный вождь не отважится броситься с автоматами образца прошлого века на новейшие пулемёты Альянса. Так что Лекса была полностью спокойна, и отец ей обещал безопасность. А он был единственным человеком, которому она доверяла.

Ближе к медицинскому корпусу настроение Лексы ухудшилось. К стонам раненых и больных детей она так и не смогла привыкнуть. Хотя, казалось, уже видела всё, что лишило бы рассудка любого нормального гражданина Альянса. Но вот страдание невинных малышей было чем-то непостижимым и не принимаемым её разумом. А ещё сегодня она будет ассистировать доктору Рандески. Заранее готовясь к тому, что ей предстоит увидеть, девушка заставляла себя хоть как-то абстрагироваться от происходящего вокруг, вспомнить что-то хорошее, но в голову лезли только панические настроения. Как можно вспоминать безмятежное детство, когда здесь у каждого ребенка детства во приоре нет. И Ахрам тому пример.

Собравшись с мыслями, Лекса открыла дверь операционной и сразу же получила нагоняй от доктора, а вот персону Латисы в своих нотациях он старательно обошёл. При том, что она тоже должна присутствовать на операции. Конечно, не в качестве ассистента. Образование у девушки всего лишь несколько классов в миссии. Но помощь санитарки в последнее время была позарез необходима. Генераторы стали барахлить. Так что приходилось светить фонариком, пока гуру скальпеля кроил детские тела по-новой.

– У меня сегодня утром ещё пять операций! Надеюсь, вы соблаговолите прийти на них вовремя? – закончив тираду нравоучений, спросил доктор Рандески и строго посмотрел на ждущую его приказаний Латису. – Милочка, привезите девочку, - попросил хирург, сменив строгий тон на более добродушный, и девушка, скромно улыбнувшись, шмыгнула за дверь. Лексе такое скорое избавление от ворчания Калеба пока не грозило. – Так где вы были? – любопытствовал дотошный начальник.

— Любовалась рассветом, — честно призналась нерадивая ассистентка, опустив голову.

— Каким рассветом? Здесь нет ничего, чем можно любоваться, — с раздражением заключил доктор.

— Просто вы не понимаете…

Хотела было возразить Лекса, но Калеб Рандески в свойственной только ему ханжеской манере перебил её.

– Это вы не понимаете, что здесь происходит. Для вас Сандан как веселое времяпрепровождение, а не трагедия целого региона. Осталось несколько месяцев, и здесь всё зальется кровью. Не понимаю?! Да, это я не понимаю, что здесь делаю и ради чего отдал десять лет своей жизни? Где всё, что я сделал? Всё, что я создал? Коту под хвост! Вот куда выбросили мои труды, — потерянно заключил доктор Рандески, демонстративно оглядываясь вокруг. – Они уничтожат всех. Но прежде, чем приступить к геноциду, нас выдворят отсюда.

Лекса ещё в школе показывала лучшие результаты по аналитике и, быстро сопоставив известные ей факты, сделала шокирующий для неё вывод. ЮСА угрожает миссии. Но это абсурд! Они, может, и не особо далёкие, но не настолько, чтобы сознательно идти на смерть. Да, регион кишит повстанцами, не признающими власть Южного Сандана. И, может быть, шейх Амис ибн Аяс снова введёт сюда свою армию, но точно не для захвата гуманитарной миссии Альянса. Скорее всего, ЮСА будет давить сбившиеся в кучу отряды повстанцев. Хотя бы тот, что в двух часах от миссии.

— ЮСА не войдёт, и всё, что вы создали, не погибнет, — подойдя к Калебу, сказала ассистентка. — А повстанцы пройдут, как всегда, мимо. Только у нас прибавится дел.

Он медленно поднял свой блуждающий по полу взгляд и, посмотрев на Лексу, обречённо прошептал:

— Не войдёт, если мы не впустим сами.

— Но мы не впустим? — осторожно спросила Лекса, не совсем понимая, что имеет в виду основатель миссии. Ведь открыть ворота перед ЮСА означает верную гибель всех её жителей.

Консул и Первый Кабинет Совета считают, что дальнейшее присутствие Альянса в этом регионе нецелесообразно. На днях они подписывают с Южном Санданом договор о беспрепятственной добыче пладцида, а те в свою очередь требуют отдать под их контроль все лагеря беженцев и миссии в Северном Сандане. Они давно считают эти земли своими, и повстанцы не смогут ничего изменить. У местных племён старое трофейное оружие, которое во всем уступает вооружению ЮСА.

— Нет, нет, нет, — завертела головой Лекса, не желая принимать услышанное. Правда оказалась слишком жестокой, чтобы быть реальностью. — Они не могли подписать этот договор! Мой отец бы этого не допустил! Он… он… сообщил бы мне…

И тут, осекшись на полуслове, девушка замолчала. Ничего бы он ей не сообщил. Генерал Розенберг давно знал, что произойдёт, поэтому так легко согласился отпустить дочь работать в миссию. Он знал, что Лекса там надолго не задержится. Всего пару месяцев и приедет домой. Как раз успеет к поступлению в медицинскую академию, и опыт проведения операций в экстремальных условиях зачтется. Беспроигрышный вариант для заботливого отца! И с дочерью не испортил отношения, и сохранил репутацию строгого родителя. А тут ещё и доктор Рандески продолжил подливать масла в костёр растущего недоверия Лексы к отцу.

— Генерал Розенберг был инициатором этого договора. Северный Сандан отходит шейху Аясу.

— Но, подождите! — едва сдерживая нарастающие эмоции, воскликнула ассистентка. — Вы ещё можете всё исправить! Два года назад именно ваша речь в Совете стала решающей по Северному Сандану. Я до сих пор помню, как вы сказали: «Хотите узнать, что действительно происходит в Сандане? Тогда дайте обезьяне автомат с гранатой и на собственной шкуре прочувствуйте, что такое настоящий страх». Тогда вы изменили мнение граждан Альянса о Сандане. Что вам мешает сегодня повторить ту пламенную речь?

Лекса с замиранием сердца ждала, когда её кумир ответит. Но доктор Рандески виновато опустил голову. За последние месяцы он разочаровался в, казалось бы, идеальной политической системе Альянса. Коррупция запустила свои щупальца в каждую структуру. Даже гуманитарная миссия пострадала от многоходовых комбинаций по отмыванию денег. Сам не раз ловил нечистых на руку сотрудников. Буквально на днях Рандески узнал, что через его миссию контрабандой перевозят мелкие партии пладцита, и замешены в этом не только медработники, но и военные. А когда он сообщил об этом в Военный совет Альянса, то ему ясно дали понять, что это не его ума дело.

Действительно, разве нажива его ума дело? Нет! Доктор Рандески посвятил себя служению высшим целям! Он помогал всем нуждающимся в помощи, идя наперекор догмам о чистоте крови. Все его научные труды разбивали в пух и прах основополагающие законы Альянса по расовой теории. Он верил в лучшее будущее для всех людей на планете Фаян. Но Консул со своими прихвостнями из Первого Кабинета Министров одним только росчерком пера уничтожил всё, чего добился доктор Рандески. Ради наживы они пошли на сговор с мясником (так за глаза называли шейха Амиса ибн Аяса) и отдали целый регион, зная, что тот вырежет каждого мархита. И это знание съедало бедного доктора изнутри. Он уже скорбел по неминуемым жертвам будущего геноцида. Наивная девочка ждёт племенных речей и блеска зарождающейся борьбы в глазах старика? Может, раньше Калеб Рандески и был борцом, но прожитые годы изрядно потрепали его пыл. Износилась израненная чужим равнодушием душа. Теперь пожилому человеку хотелось только одного – умереть. Но умереть вместе со своим любимым детищем. С гуманитарной миссией в жестоком Северном Сандане. Спасение невинных жертв войны было смыслом всей его жизни. В этом доктор черпал силы для новой борьбы, но договор Альянса и Мясника лишил его даже надежды, что когда-нибудь в пустынный Сандан вернётся мир.

— Политика мешает, девочка моя, и годы, — с болью простонал доктор, закрывая ладонями пустые глаза.

— А как же Латиса? Что станет с ней, если вы вот так просто сдадитесь? — не унималась Лекса. В ней, в отличие от старика Рандески, кипела молодая кровь, требуя справедливости.

— Ты заберешь её с собой, — осторожно предложил он.

— В качестве кого?! — тут же возмутилась ассистентка. — В качестве служанки? Вам лучше меня известно, что такие, как она, никто для Альянса. Там, — и она демонстративно указала рукой на запад, - у чернокожей Латисы будущего нет!

— А здесь у неё нет даже завтрашнего дня!

Вот с этим Лексе было сложно спорить. Пусть в Альянсе Латиса и будет второсортным человеком, но под защитой минимальных прав для расовых меньшинств. Её никто не убьёт, не изнасилует, не продаст, как товар, и не обменяет на оружие или еду. Родина Лексы гарантировала девушке из Сандана спокойную жизнь в гетто для обслуживающего персонала. А как быть с другими беженцами из миссии? За них просить не кому. Горячая кровь Лексы вскипала от собственного бездействия и смирения её кумира. «Тогда зачем всё это нужно?! – чуть ли не кричало девичье сердце. Зачем оперировать Ахрам? Девочка всё равно обречена, как и все дети за стенами пока ещё неприступной миссии. Зачем этот фарс со спасением?! Ведь, начиная с этого дня, они спасают мертвецов.

Как же несправедлива жизнь, где простые люди разменная монета в играх циничных политиков. И самый циничный из политиков – это её отец.