Глава 4

Мне, конечно же, нестерпимо хотелось позвонить Максиму: высказать ему все, что думаю, обвинить в том, что это он довел до такого, чтобы он узрел последствия своей измены, раскаялся, почувствовал свою вину, пожалел о содеянном. Вот только ничего из этого не отмотает время вспять, не сотрет из памяти жестокие слова, не вернет мне его любовь. Да и это уже не к чему: он безвозвратно сжег сегодня все мосты. И какой бы сильной и непоколебимой ни была моя любовь, она не справится с неподъемным грузом предательства. Вряд ли я когда-нибудь смогу его простить, переступив через пепел собственного сердца. То, что сделал Максим, не поддается ни одному оправданию и не заслуживает помилования. А жалость его мне и даром не нужна! Я понимала все, но от этого моя боль не становилась меньше. Я не переставала его любить ни на мгновение. Возможно, никогда не перестану. Эта любовь, как кислота, разъедала органы изнутри, но отказаться от нее я не в состоянии: она была частью меня, моей жизнью, моим воздухом…

И, надеясь отвлечься от боли, от страха за свою дочь, я мысленно искала в себе изъяны, пыталась понять, чем так могла оттолкнуть мужа. Да, мы из разных слоев общества: он – успешный бизнесмен из богатой семьи, а я – самая обычная девушка из провинции. Он хотел после свадьбы купить нам дом, а я настояла на небольшой уютной квартире, чтобы всегда быть у друга на виду. Он привык питаться в лучших ресторанах, а я встречала его домашней едой. Но Максим никогда не жаловался и говорил, что счастлив. Говорил… но что было на самом деле?

Его мать была категорически против нашего брака, прямо заявляя, что я совершенно не подхожу ее сыну, и давала нашим отношениям максимум полгода. Моя мама тоже уговаривала меня отказаться, потому что мы из разных миров, и я вряд ли когда-нибудь впишусь в его окружении: слишком простая, слишком добрая и наивная. И вот сейчас, словно из громкоговорителя, в голове прозвучал голос мамы: «Видишь, я как всегда была права. Нужно было слушаться маму». В груди все сжалось от горькой правды. Может быть, действительно стоило слушать, чтобы потом не было так горько? Не было этой адской, разрывающей душу боли? Но так хотелось прожить свою жизнь и хотя бы попытаться быть счастливой с любимым… Хотелось верить в сказку, в счастливый конец, в любовь, которая победит все. И вот сказка закончилась: распалась на тысячи кусков, не оставив после себя ничего целого. И теперь мне придется жить дальше, собирая эти кусочки, склеивая себя заново, но уже без него. Смогу ли я когда-нибудь снова поверить в любовь? Смогу ли забыть его прикосновения, его голос, его глаза? Вопросы, на которые пока не было ответов, но я знала одно – я должна быть сильной ради дочери. Ради нее я должна была выжить, справиться со всеми трудностями…

Наконец, мы подъехали к больнице. С каждым метром, проделанным скорой, страх все сильнее сдавливал грудь, не давая дышать. Меня быстро вынесли из машины и повезли по длинному, гулкому коридору.

В приемном отделении мне помогли подняться. Слабость сковала тело, и каждое движение отдавалось спазмами в животе.

– Срочно в смотровую! – воскликнул фельдшер, его голос прозвучал как набат. – У нее преждевременные роды! Позовите дежурного врача!

Меня повели в смотровую. Я слышала лишь обрывки разговоров, видела обеспокоенные, встревоженные лица врачей и медсестер, мелькавшие, как в калейдоскопе. Вся эта суета только усиливала мою панику.

В смотровой меня бережно переложили на кресло и начали быстро, но аккуратно готовить к осмотру.

– Сейчас мы сделаем вам укол, чтобы немного облегчить боль, – сообщила медсестра, ее голос звучал успокаивающе, когда она готовила шприц.

Я почувствовала укол в вену, и что-то холодное, обжигающее потекло по телу. Голова закружилась, боль немного отступила, но тревога осталась.

– Постарайтесь расслабиться и успокоиться, – посоветовала медсестра, участливо похлопав меня по руке. – Все будет хорошо.

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться и мысленно несколько раз повторила ее слова. Но страх за ребенка не отпускал ни на секунду. Что с ней? Все ли с ней в порядке? Что будет дальше?

– Сейчас посмотрим, что происходит, – произнесла врач, приступая к осмотру. Ее тон был профессиональным, но в глазах читалось беспокойство.

Я затаила дыхание, ожидая вердикта, словно приговора.

В этот момент, в голове промелькнула мысль о муже: "Что он сейчас делает? Куда поехал? К родителям, чтобы рассказать им, как разбил нашу жизнь, или к своей любовнице, чтобы праздновать свою свободу? Думает ли он обо мне? Сожалеет?"

Но тут же я отогнала эти мысли, как назойливых мух. Сейчас не время думать о нем и его предательстве. Нужно думать о ребенке. Она – самое главное, самое ценное в моей жизни.

***

Макс

– Выпьешь? – предложила Марина, усаживаясь рядом с ним на диван слишком близко и протягивая наполненный до краев бокал. Ее пальцы на мгновение задержались на его руке, и Макс невольно отдернул ее.

Мужчина отрицательно мотнул головой и посмотрел на часы. Почему Людмила Петровна не звонит? Прошло уже больше двух часов с тех пор, как он попросил ее приехать к Вике и присмотреть за ней. Неужели она до сих пор не добралась? Или там что-то случилось?

– Ты так сильно переживаешь из-за своей жены? – предположила девушка, делая глоток вина и задумчиво, изучающе глядя на него. В ее взгляде читалось что-то среднее между ревностью и любопытством.

– Я… – он задумался, ища подходящие слова, не зная, как правильно преподать свои сбивчивые мысли. Макс сам не понимал, что именно чувствует, но ему явно было неспокойно. Это было больше, чем просто волнение. Это было какое-то тягостное предчувствие. – Конечно же, я волнуюсь, – наконец выдавил он, – Она по-прежнему мать моего ребенка, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

– Милый, может, вообще не стоило затевать этот разговор, раз ты теперь так грузишься? – упрекнула Марина, и в ее голосе проскользнула обида, хотя внешне она оставалась совершенно равнодушной, словно снежная королева. – Напомню, я не настаивала и не торопила тебя! Когда ты такой хмурый, я начинаю чувствовать себя виноватой! А ты знаешь, как я ненавижу это чувство! – ее слова прозвучали как укол, напоминание о его обещаниях ей.

– Дело не в тебе, и ты здесь ни при чем, – попытался успокоить он ее, хотя сейчас меньше всего на свете хотел бы возиться с ее уязвленной гордостью. Слова звучали фальшиво даже для него самого. – Это мое решение, поэтому не принимай близко к сердцу и просто дай мне время все переварить.

– Все время мира принадлежит тебе, пока ты рядом со мной, – промурлыкала девушка, грациозно прижимаясь к нему. Ее дыхание опалило его шею, но вместо вожделения он почувствовал лишь усталость. – Не хочу быть эгоисткой, но я так счастлива, что ты наконец-то полностью со мной, и нам больше не придется напрягаться из-за звонков твоей жены, – она выделила слово "жены" едва заметной насмешкой. – Стоит только представить, что теперь я каждую ночь буду засыпать рядом с тобой, и голова кругом. Что, кстати, вы решили с разводом?

– Об этом мы поговорим после рождения ребенка, – заявил он, отстраняясь от Марины. В его голосе прозвучало столько твердости, что девушка на секунду замерла.

А у него перед глазами всплыло лицо Вики в тот момент, когда он ей это сказал. Казалось, в ее огромных, бездонных глазах в тот же миг сфокусировалась вся горечь мира, все страдание и разочарование, которое только возможно. Этот взгляд он никак не мог выбросить из головы.

– Почему? Она не хочет разводиться? Манипулирует ребенком? – напряглась Марина, отстраняясь от него. Ее глаза сузились, выдавая тщательно скрываемую тревогу.

– Дело не в этом, просто сейчас не самое подходящее время, – отрезал Макс и сам не заметил, что голос прозвучал слишком резко. – К тому же, по закону я не могу сам подать на развод, пока ребенку не будет года.

– Да, но это возможно с ее согласия, – настороженно заявила девушка.

– Вряд ли Вика согласится на мои условия, – задумчиво протянул Макс, в голове прокручивая сцену их разговора.

– И какие же условия, я могу узнать?

– Я уже говорил тебе, что хочу, чтобы дочь жила со мной! – тон Макса непроизвольно повысился.

– Только не говори, что ты и ей это сегодня сказал? – Марина вопросительно вскинула свои идеальной формы брови.

Его молчание подтвердило ее предположение, и она, закатив глаза, выпалила:

– Боже, любимый, ты решил ее с ходу добить? Мне ее по-женски даже жалко, но собственное счастье, конечно же, важнее, – она произнесла эту фразу с лицемерным сочувствием.

– Так получилось, я не планировал этот разговор, – обреченно вздохнул Макс, он и сам был не рад, что поднял эту тему.

– Не расстраивайся, милый, чему быть, того не миновать, – улыбнулась Марина, игриво пробегаясь пальцами по его груди.

– И вообще, хватит о твоей бывшей! Для меня сегодня самый счастливый день, и я не хочу проводить его с кислыми минами!

Макс перехватил ее кисть и, мимолетно поцеловав, отодвинул в сторону. Ему сейчас было совсем не до игр, но и обижать Марину он не хотел, понимая, что ее терпение тоже не безгранично.

– Да ничего с ней не случится, не волнуйся ты так, – заверила девушка, уловив его отстраненность. – А тебе просто нужно отвлечься, – промурлыкала следом, обвивая его шею руками, и добавила после многозначительной паузы: – Давай-ка я тебе помогу? Я прикупила по такому случаю очень интересное бельишко.

Она прильнула к нему, целуя в губы, но Макс не ответил на поцелуй. Все его мысли были сейчас о жене и дочери. Как Вика перенесла эту новость? Не повлияет ли его решение на ребенка? Не слишком ли он поторопился с этим разговором? Может быть, стоило подождать, пока дочь родится?

Отодвинув Марину, он встал с дивана и подошел к окну. На улице уже давно стемнело, начал моросить мелкий осенний дождь, что еще больше усугубило его поганое настроение.

Внезапно тишину разорвал звонок его телефона. Номер был незнакомым.

– Слушаю? – ответил Макс, хотя обычно он не отвечал на незнакомые номера. Но в этот раз интуиция трезвонила, что нужно ответить.

– Здравствуйте, Максим Сергеевич, – прозвучал в трубке несмелый, встревоженный мужской голос. – Извините, что так поздно, это ваш консьерж, вы просили сообщать, если произойдет что-то необычное… оставили мне даже визитку…

– Ближе к делу, что стряслось? – поторопил Макс, не выдержав его длинной бравады.

– Вашу жену недавно увезли на скорой…