Глава 11

- Теперь, я думаю, мы можем начать урок?

- Александр Владимирович... – виновато опустив взгляд, выдохнула я. – Большое вам спасибо!

Учитель насмешливо прыснул:

- Да не за что, Абрамова, но ты теперь мне должна.

Его ответ мне понравился. Как ни странно, я восприняла его слова более чем серьезно и даже по-своему обрадовалась: бескорыстие моего учителя начинало очень сильно меня волновать, а вот возможность хоть чем-то ему отплатить притупляла грызущее чувство вины.

Но когда я подняла глаза на математика, то по озорным огонькам в его зеленых глазах, поняла, что он шутит.

Во мне тут же проснулось раздражение: ну что он за человек такой?!

- Хорошо, - с хмурым лицом кивнула я, решив не замечать сарказма в его словах. – Я вам действительно должна.

- Ох, Абрамова! – поморщился Александр Владимирович. – Давай обойдемся без драматизма хоть раз в жизни. Ничего ты мне не должна.

Врожденное упрямство и чувство справедливости не дали мне промолчать:

- Но это же нечестно! Вы уже столько для меня сделали и…

- Мда, чувствую, сегодня мы так и начнем занятие, - нахмурившись, перебил меня Александр Владимирович, поднимая глаза на настенные часы и мигом туша во мне всякое желание продолжать спор – он и без этого сделал меня вечной должницей. – Отлично, Абрамова у меня будет к тебе несколько требований, раз уж ты мне так сильно должна…

Я незамедлительно кивнула.

- Дай подумать… - очень серьезно протянул Александр Владимирович. – Пожалуй, вот что: не опаздывай больше на уроки, хорошо учись и…

Математик лукаво улыбнулся, благоразумно не закончив свою мысль, видя мое крайне взвинченное состояние.

- Я серьезно!

- Так я тоже серьезно, - нарочито деловито отозвался учитель.

Я начинала медленно вскипать: он что, нарочно ставит меня в такое унизительное положение?!

- Александр Владимирович, мне кажется…

- Даша, я не хочу тебя обидеть, - вновь нахмурившись, перебил меня математик, опять же с потрясающей легкостью затушив весь мой запал. – Но что я могу от тебя еще потребовать? Что вообще я вправе требовать у несовершеннолетней девочки шестнадцати лет? – после, увидев резкую перемену в моем лице, чуть мягче добавил. – Не обижайся, но это так.

Огненный жар, казалось, разлился по всему моему лицу. Руки сильно вспотели, как всегда случается при сильном волнении, и я, не придумав ничего лучше, лихорадочно начала тереть их о прохладную ткань джинсов.

Первый раз в жизни мне настолько хотелось провалиться сквозь эту грешную землю.

Раздался тяжелый вздох, и я против воли подняла голову и продемонстрировала учителю сильно покрасневшее лицо.

Александр Владимирович скептически щурил зеленые глаза, испытующе на меня поглядывая:

- Вот что, Дарья. Раз ты так настаиваешь, будь по-твоему. Ты мне будешь должна, допустим, три желания. Прямо как джинн, - криво усмехнулся учитель. – Желания пустяковые, вроде…

По всей видимости, уловив мой крайне не радужный взгляд, математик добавил:

- Нет, Абрамова, не связанные с твоей учебой… Безобидные капризы, вроде: принести мне журнал девятого «б» с четвертого этажа, идет?

Глаза Александра Владимировича на мгновенье зажглись искорками азарта, уголки чувственных губ поползли вверх.

Ну что же, эти «желания» были не так унизительны, как первые. И мой долг перед учителем хоть на какой-то крошечный процент, да будет погашен. Преодолев мучительное смущение, я кивнула. Руки начали нервно теребить чудом вернувшийся с кабинета информатики мобильник.

- Похоже, нашему занятию сегодня так и не суждено сбыться, - горестно усмехнулся учитель, отвлекая меня от телефона.

Что-то неприятно-липкое вновь прошлось вниз по моему горлу, затем по гортани, доставая до пищевода, а после срикошетило по ногам, делая их ужасно ватными. Меня сильно замутило.

- Если что, я могу остаться и на второй урок, - тихо сказала я, тщетно поправляя сползающие на лицо волосы: и все-таки зря я их распустила!

- Понимаешь, дело в том, что я не могу, - мягко улыбнулся мне математик.

Уж лучше бы он этого не делал. В моей голове тут же что-то щелкнуло, выключая во мне остатки всякого сознания. Кровь с усиленной силой прилила к лицу.

- Вы куда-то торопитесь? – сделала «гениальное» умозаключение я. И правда, математик уж слишком часто поглядывал на часы. И вновь тошнотворное чувство вины ошпарило все внутри меня.

Александр Владимирович наверняка очень занятой человек, который (явно благодаря кому-то свыше) согласился проводить со мной внеурочные занятия. И вместо того, чтобы исполнительно трудиться, я мало того, что не учусь, так еще и достаю его своими проблемами. И все-таки какая же я неблагодарная…

Мысли о собственном ничтожестве полностью поглотили меня.

- Можно и так сказать, - вновь беспечно улыбнулся математик, задумчиво сложа ладони веером, то сгибая, то разгибая длинные тонкие пальцы. В моей голове вновь будто выключателем щелкнули, и я, словно безвольная кукла, наблюдала за этими гибкими пальцами. – Увы, но работу никто не отменял. Жаль, конечно, что сегодня занятие не вышло. Чтобы догнать тот уровень, который нужен для поступления, нужно заниматься почти каждый день. Надеюсь, ты это понимаешь?

Я это понимаю лучше кого бы то ни было! – хотелось мне кричать, но вместо этого я понуро кивнула головой. Снова с непреодолимой силой захотелось провалиться сквозь землю.

На секунду Александр Владимирович нахмурился, а после, словно кивнув каким-то своим мыслям, ласково улыбнулся мне.

- Даша, не нужно так расстраиваться, - мягко начал он, и, подняв глаза, я с удивлением заметила, что учитель на меня вовсе не сердится и вроде как… подбадривает меня? – Один урок ничего не значит. Ничего страшного не случилось. Ты очень умная и сообразительная девушка, я думаю, мы легко сможем все нагнать.

Как ни странно, смущение оказалось гораздо сильнее радости, которую доставили мне слова математика. Черт, и почему мне так сложно собраться с мыслями?!

Я нервно убрала прядку волос с покрасневшего лица, не зная, что нужно сказать в ответ.

- Вот что, - так же мягко продолжил Александр Владимирович, - давай я тебе дам на дом решебник с номерами. Прорешаешь их дома: я увижу, на каком ты уровне, ты дополнительно потренируешься.

Я робко кивнула. Затея показалась мне очень даже хорошей.

Легко поднявшись на ноги, Александр Владимирович прошел к деревянному шкафу в конце кабинета и, открыв дверцы, стал быстро что-то там перебирать.

Что ж, не так уж все и плохо…

- Завтра у нас занятий нет, поэтому следующая наша встреча состоится послезавтра, - оповестил меня учитель, кладя передо мной совсем новенький экземпляр проверочных работ по алгебре 10-11 классов.

Десятых-одиннадцатых классов?!

Сначала я подумала, что это какая-то опечатка. Но еще раз, пробежавшись глазами по тыльному листу решебника, я поняла, что не ошиблась…

Неужели он опять хочет выставить меня полной идиоткой?

- Сделаешь задания с первого по десятый номер. Они идут на повторение девятого класса, - словно прочитав немой укоризненный вопрос в моих глазах, сказал Александр Владимирович.

Прозвенел звонок, который в тишине полуопустевшей школы прозвучал громче, чем обычно.

Я тут же молниеносно вскочила на ноги. На школьные звонки у меня давно выработался своеобразный рефлекс экстренного вскакивания.

- Еще раз большое спасибо вам, Александр Владимирович, - неразборчиво затараторила я, поспешно перекидывая сумку через плечо. – Словами не передать, насколько я вам благодарна за все, что вы…

Я неловко запнулась, нервно теребя хлопковый ремешок своей сумки.

Александр Владимирович лукаво усмехнулся:

- Да не стоит благодарностей, Дарья. Мне, правда, это не сложно и даже, не скрою, приятно.

Несколько долгих секунд я ошарашенно молчала, пытаясь разложить по полочкам весь тот кавардак чувств и мыслей, которые на меня вылил сегодня Александр Владимирович.

Учитель меж тем во время моего мозгового ступора успел пройти к дверям кабинета и по всей видимости ждал, когда я соизволю выйти.

Очнувшись, я быстро рванула из кабинета, будто что-то невидимое дало мне пендаль для ускорения. Естественно, нормально пройти к дверям при моем самом любимом учителе я не могла и таки зацепила носком кед чертову ножку парты. Слава богу, еще ничего не снесла!.. Всего лишь ограничилась тупой болью в ноге и самооценкой ниже плинтуса на всю жизнь.

К моему величайшему облегчению учитель никак не прокомментировал мой опус и даже вроде не усмехнулся, как обычно делал в таких ситуациях, коих за всю мою жизнь неуклюжей неудачницы было много.

Александр Владимирович лишь заботливо осведомился:

- Не ушибла ногу?

- Нет, - убийственным тоном соврала я, хотя мне ужасно хотелось немного поскулить и попрыгать на одной ноге, как это делали в фильмах. И я бы так и сделала, будь на месте математика любой другой человек.

Заперев классную дверь на замок, математик повернулся ко мне.

- И все-таки, Абрамова, ты одна большая-пребольшая катастрофа, - скривив уголки губ в усмешке, деловито протянул Александр Владимирович и, не дав мне как обычно заупрямиться, поймал непокорную выбившуюся мне на лицо прядку волос и заправил ее за ухо. Мое сердце в эту же секунду было готово остановиться. Я сейчас умру... – Ну и как ты сейчас с такой ногой пойдешь домой?

Я что-то невнятно забормотала, сильно прихрамывая, отступая назад на шаг. Сердце колотилось как сумасшедшее.

Еще один тяжелый вздох сорвался с чувственных губ Александра Владимировича:

- Вот что мне с тобой делать? Придется тебя подвезти. Дохромаешь хотя бы до машины, а, Золушка? – математик широко улыбнулся. Как же я любила эту улыбку...

Разволновавшись, я не нашлась, что ему ответить.