Математический класс

— Здравствуй, Дарья!

Я еще даже не обернулась, но уже каким-то шестым чувством знала, кто сейчас стоит за моей спиной. Высокий, красивый, темные волосы взлохмачены в творческом беспорядке, на губах безмятежная улыбка, которая никак не вяжется с образом человека, который преподает точные науки.

Сердце начало выбивать рваный ритм, щеки предательски запылали, пальцы вцепились за лямку сумки, как за спасительный круг — моя привычная на него реакция.

— Здр… здравствуйте, Александр Владимирович.

Я страшно запиналась, смотря при этом куда-то себе под ноги. Что со мной? Сколько я его не видела? День? Два? Вечность! За выходные уже совсем отвыкла от него…

— Какая, однако, отрадная картина, — усмехнулся учитель. — Абрамова, да и не опоздала на первый урок — чудо просто.

— Я редко опаздываю, — сконфуженно отчеканила я, смущенно поднимая на него взгляд: то же спокойное лицо, темные волосы, упавшие на лоб, тонкий разлет бровей. И глаза… темно-зеленые глаза, в радужках которых беснуется изумрудное море.

— Да что ты? А вот твоя классная руководительница Марья Алексеевна говорит совсем другое.

— Ну, то Марья Алексеевна! — махнула я рукой. — У нее каждый единожды пропустивший урок автоматом становится заядлым прогульщиком.

Ироничная усмешка тронула губы мужчины:

— Дарья, не опаздывай на первый урок, — плавным движением руки он потрепал мне волосы на голове. По всему моему позвоночнику пробежал электрический заряд.

Проводив учителя несколько обалдевшим взглядом, я, немного потоптавшись на месте, направилась в класс.

В голове у меня просто не укладывалось: Александр Владимирович потрепал меня по голове! Легкая дрожь в коленках все еще не проходила… И когда только я успела так втюхаться? Да с самого первого дня его преподавания в нашей школе — ровно год назад. В памяти все еще держится тот его первый выговор мне за беготню по лестнице — так и прошло первое с ним знакомство.

Естественно, мне он сразу понравился, да и кому он мог бы не приглянуться? К слову сказать, не только я была очарована новым учителем, почти все девчонки в школе будто бредили им… Какая потасовка образовывается за право присутствовать на его дополнительных консультациях! Какие только истерики не устраиваются, когда по математике классу назначается любой другой учитель. Некоторые вполне серьезно заваливаются на контрольных, лишь бы остаться после уроков с ним.

Это, конечно, странно, что я, девушка шестнадцати лет, так увлечена своим учителем. Да и вообще у меня, вроде как, есть парень…

Меня вдруг резко дернули за руку, вырывая из раздумий. Издав удивленный вскрик, я недовольно подняла голову и встретилась с раздраженными серыми глазами…

Легок на помине!

Грубо оттащив меня за локоть в сторону от прохода, парень угрожающе уперся рукой о стену около моей головы:

— Ну и где ты вчера была? — в его голосе слышалось раздражение.

— Я обязана перед тобой отчитываться? — раздраженно отозвалась я, пытаясь вырвать руку из его стальной хватки, но тщетно.

В его глазах мелькнуло недовольство. Дернув за мою руку, он притянул меня к себе и предостерегающе прошептал на ухо:

— Даша, не проверяй мое терпение! Я спрашиваю в последний раз: Где. Ты. Была?

— Дома, где еще? — прошипела я.

— А где должна была быть?

— Макс, пусти, мне больно! — я еще раз попыталась вырвать свою руку. Безуспешно. Я взбешено подняла на него глаза.

Максим Высоцкий смотрел на меня по-настоящему зло, его холодные льдисто-серые глаза потемнели от плохо сдерживаемого гнева. В очередной раз ругаемся почти на ровном месте…

Мы встречались уже около полугода, и в последнее время начали лаяться, как кошка с собакой каждый божий день. Из-за всякой ерунды.

— Ты не брала трубку.

— Я готовилась к экзаменам!

— Почему же я тебе не верю?

— Ты у меня спрашиваешь? — иронично изогнула бровь я. — Пусти меня, я опаздываю!

Высоцкий нехорошо сощурил глаза. На нас уже поглядывали проходящие мимо ученики. Отпустив наконец мою руку, он в своей пренебрежительной манере бросил:

— Сегодня после школы.

— Что после школы? — раздраженно осведомилась я. Меня просто выводила его манера разговаривать со мной, как с кем-то незначительным, еще больше бесило то, что меня он, похоже, принимал как должное.

— Мы встречаемся сегодня после школы.

— А ничего, что у меня могут быть дела?

— Не могут.