Глава 3

Крик застрял у меня в горле, превратившись в судорожный, беззвучный лай. Я отползла назад, ударилась спиной о холодную стену и замерла, уставившись на приближающихся Дреев. В голове все еще звенел тот безжизненный, чужой голос. «Модификация». Это слово звучало куда страшнее, чем «пытка» или «эксперимент». Оно несло в себе что-то окончательное, необратимое.

Один из Дреев — тот, что сканировал меня — неподвижно замер, его черные глаза, казалось, просверливали меня насквозь. Второй, державший в руках какой-то продолговатый аппарат из блестящего металла, издал короткий, щелкающий звук. Не ртом, а чем-то внутри горла.

- Не дергайся, — сипло прошептала Соня, не поворачивая головы. — Чем больше сопротивляешься, тем больнее будет. Проверено.

Но как не дергаться? Как принять то, что сейчас с тобой будут делать что-то неизвестное и ужасное? Сердце колотилось где-то в горле, перекрывая дыхание. Я видела, как Дрей с аппаратом подошел к светловолосой девушке. Она все так же лежала, уставившись в пустоту. Он без всяких предисловий приложил аппарат к ее виску. Раздалось тихое, противное жужжание. Девушка не закричала. Она просто застонала — тихо, безнадежно, и по ее виску побежала струйка алой крови, быстро смываемая голубоватым лучом, исходящим из того же устройства. Я сглотнула комок тошноты. Мари, которую только что рвало, сдавленно всхлипнула и отвернулась. Чжэнь замолкла, уткнувшись лицом в колени.

Подошла моя очередь. Тот, что сканировал, сделал едва заметный кивок. Второй Дрей направился ко мне. Его черные глаза не выражали ничего. Ни злобы, ни удовольствия. Лишь холодный, профессиональный интерес, как у лаборанта, берущего кровь у лабораторной мыши.

- Нет… — вырвалось у меня шепотом. — Пожалуйста, нет…

Он не обратил на мои слова никакого внимания. Его длинные пальцы с нечеловеческой силой впились в мое плечо, прижимая к стене. Я зажмурилась, чувствуя, как холодный металл аппарата касается кожи у виска. Пахло озоном и горелой плотью. Боль была острой, жгучей, будто мне в мозг ввинчивали раскаленную спицу. Я закричала, наконец, сорвавшись на визг, вырываясь, но его хватка была мертвой. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли красные пятна. А потом… потом боль сменилась странным ощущением распирания, будто в мою голову вливали что-то теплое и живое.

Жужжание прекратилось. Аппарат убрали. Я рухнула на пол, хватая ртом воздух, чувствуя, как по щеке течет что-то теплое — кровь. Но физическая боль была ничто по сравнению с тем, что творилось внутри. В голове стоял гул. Но теперь это был не просто шум. Это были… обрывки. Обрывки мыслей. «…следующий образец требует коррекции гормонального фона…партия 734 не соответствует заявленным требованиям, утилизировать после…этот примитивный вид, однако, показывает удивительную пси-пластичность…»

Голоса были плоскими, безэмоциональными, точно такие же, какой я слышала во время сканирования. Это были мысли Дреев. Я слышала их мысли. Я понимала их.

Я подняла голову, глаза у меня были полны слез, а губы дрожали. Дреи уже уходили, их бесшумные шаги не издавали ни звука. Дверь за ними закрылась. В камере повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Мари.

- Что… что они сделали? — прошептала я, касаясь пальцами липкой крови на виске. Ранка была крошечной, почти уже затянувшейся.

- Сделали так, чтобы мы понимали, что с нами будут делать дальше, — мрачно ответила Соня. Она сидела, обхватив колени, и смотрела в пол. — Чтобы мы могли осознать весь ужас нашего положения. Весьма любезно с их стороны, не правда ли?

- Я… я слышала их, — выдохнула я, не в силах поверить в это. — В своей голове. Я понимала, о чем они думают.

Чжэнь подняла заплаканное лицо.

- Это лингвистический имплант, — тихо сказала она. Ее голос был мягким, с приятным акцентом. — Они вживляют его всем. Чтобы мы могли понимать любую речь и… чтобы покупатели могли нам отдавать приказы. Прямо в голову.

От ее слов стало еще хуже. Я не просто понимала их. Они могли влезать в мой мозг, отдавать команды. Я превращалась в биоробота.

- А зачем? — спросила я, почти не надеясь на ответ. — Для чего мы им?

Соня горько усмехнулась.

- Для развлечения? Для науки? Какая разница? Я видела, как они уводили девушек из предыдущей партии. Они не возвращались. Либо их купили, либо…

Она не договорила, но все и так поняли.

- Нет, — вдруг сказала Мари, ее голос был хриплым после рвоты. Она поднялась на локти, ее глаза блестели лихорадочным блеском. — Я слышала, о чем они говорили. Когда меня вели… Они говорили о «повышении совместимости», об «адаптации репродуктивных функций для межвидового скрещивания». — она сглотнула, глядя на нас с каким-то безумным торжеством. — Они готовят нас к тому, чтобы мы могли… вынашивать детей. От них. От любых из них.

Ее слова повисли в воздухе, густые и невыносимые. В камере стало тихо настолько, что я услышала, как где-то за стеной зашипел сжатый воздух. Чжэнь снова заплакала, тихо, безнадежно. Соня стиснула зубы, ее глаза были сухими и полными ненависти. А я просто сидела, прислонившись к стене, и пыталась осознать это. Нас не просто похитили. Нас не просто будут продавать. Нас готовят в качестве инкубаторов. Существ для рождения полукровок. Для каких-то инопланетных рас.

По моей коже побежали мурашки. Но на этот раз это был не страх. Это было острое, всепоглощающее отвращение. Тело, которое еще недавно наслаждалось ласками Алекса, теперь чувствовало себя грязным, оскверненным самой мыслью о таком будущем. Я обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Я чувствовала крошечную ранку на виске — шлюз, через который в меня уже начали вливать этот новый, ужасный мир. В понимании того, что меня ждет. И в полной, абсолютной невозможности это остановить.