3. Лидия

Истайр пустил виверну шагом, и я отметила, что в сбруе ящера отсутствуют шипы. Его Величество не брезговал использовать боль как основной рычаг воздействия на животное, и многие погонщики переняли его метод, зачастую считая единственным, способным контролировать виверну. Помню, из подпруги Гнева в брюхо ящера впивался целый ряд железных «зубов».

— Она привыкает к Вашей энергии, — едва слышно сообщил эльф, наклонившись корпусом вперед, так что наши тела плотно соприкоснулись, — и пока будет лучше всего, если Ваша аура станет напоминать мою.

Меня сковала какая-то совсем девичья неловкость, робость вперемешку с внезапным, запретным порывом узнать — каково это, принадлежать этому сильному мужчине — и страхом, что об этих неподобающих желаниях узнают. Не Феликс, нет, уж я постараюсь, чтобы ни слова не слетело с моего языка, а мастер-погонщик, чьи сильные руки обхватили меня в надежном кольце.

Виверна ускорила шаг, переходя на бег, который я наблюдала на скачках и турнирах — погонщики развивали огромную скорость и с копьем наперевес стремились сбить соперника. Я схватилась за луку седла, чувствуя, как поток встречного воздуха норовит сбить на землю почище смертоносного копья. Но мастер держал крепко, и я понемногу успокоилась. Теплый ветер бил в лицо, трепал волосы и оставлял шлейф медово-летних запахов...никогда бы не подумала, что прогулка на виверне может быть такой. Почти полет.

В этом темпе мы несколько раз обогнули долину, а потом истайр направил Мариссу через полосу препятствий, не замеченную мной ранее. Разбег...прыжок через брусья...через ров... Я уже не сдерживалась и совершенно не по-императорски то визжала, то смеялась.

— Спустя месяц, миледи, — по голосу я поняла, что эльф улыбался, — Вы будете брать барьеры самостоятельно.

После чего он слегка потянул за поводья, замедляя ход ящера, и вложил их мне в руки.

— Просто держите, спокойно и уверенно. Не делайте лишних движений, — и спрыгнул...спрыгнул! на траву, оставив меня в седле одну. Солнце и Луна! Ладони мгновенно вспотели, и руки все-таки дрогнули, на что виверна отозвалась недовольным ворчанием.

— Не сжимайте так сильно, — идя рядом, эльф коснулся бока животного около моего колена, и я внутренне вздрогнула, — все под контролем. Под моим контролем, миледи.

Несколько успокоившись от того, что виверна не спешила удариться в галоп и снести мне голову, я перестала смотреть непосредственно перед собой и расслабленно выпрямилась. Эльф все так же шел бок-о-бок.

— Я что-то делаю не так? — поймав изучающий взгляд, напряглась я.

— Напротив, — истайр запустил руку в непослушные волосы, — никогда не видел более изящного создания верхом на виверне.

Новая улыбка показалась лукавой, и я снова смутилась, но управление, по счастью, не потеряла, и совсем скоро выехала к знакомой террасе.

Луна, нет... Ярко-изумрудные, змеиные глаза императора наблюдали за мной издалека. Его Величество подошел к мраморному заграждению и два раза медленно хлопнул в ладоши. Как насмешка над моим прошлым, когда он рукоплескал выступлению балаганчика. Сердце сдавили невидимые тиски, пальцы сжали поводья так, что они врезались в кожу.

— Мастер Рэмис, — изумруды обратились к истайру, — вижу, Вы не зря носите свое звание, — спустившись на траву, Феликс подал мне свою длинную прохладную ладонь.

...Как у рептилии... Хотя виверна, если ее можно причислять к этому виду, так и пышет огнем. Ох, зря я вспомнила про огонь. Император что-то выкрикнул гортанным голосом, и небо прорезала черная точка. Еще одна его игрушка, лиграсса — редкий вид небольшого дракона с Закрытых Островов, который, будучи пойманным в раннем детстве, единственный из своего вида поддавался дрессировке и магии. Меньше чем через полминуты я и оба эльфа лицезрели оранжевый сполох крыльев, стремительно спикировавший на террасу. Виверна наблюдала за дальним собратом с интересом кота, объевшегося мышей. То есть, лениво обмахиваясь длинным шипастым хвостом. В глазах же истайра мелькнул гнев. Вспыхнул, как пламя горных драконов, всего на мгновение, после чего этот слишком опасный открытый огонь, словно стеклянным колпаком, накрыла маска вежливого интереса. Странно, почему... Негодует из-за того, что дракона держат в неволе? Или причина в другом?

— Был счастлив соблюдать условия заказа, - стандартной фразой откупился Рэмис, удостоив императора легким кивком, Его Величество ответил тем же, и меня как молнией ударило. «Как равный равного»... Кем бы ни был Рэмис — принцем, королем или простым парнем, выбившимся в люди — на социальной лестнице титул Мастера ставил его рядом с императором. О скольких Мастерах я слышала во время скучных уроков, преподаваемых мне жрецами? То-то же... Чего Феликс не мог добиться кнутом, истайр спокойно получал, предложив пряник.

— До завтра, миледи, — сухой кивок предназначался уже мне, и ничто на спокойном, суровом лице не напоминало ни о гневе при виде лиграссы, ни об улыбках, что для меня слаще пряника во владениях дражайшего супруга.

Феликс подсадил меня на рептилию, и новый гортанный приказ заставил дракона взмыть в воздух. Не особенно заботясь о моем комфорте, надо сказать.

За те крупицы секунд, что рассыпались разорванным ожерельем во время нашего полета, я просто закрыла глаза и молилась. Всем богам, которых знала — Солнцу, Луне, пантеону варваров, кочующих за Розовым Морем. Не нужно быть высшим жрецом Храма, чтобы понять, почему супруг выбрал именно такой способ добраться назад — противопоставив лиграссу виверне. Он в ярости, и причина ясна — истайр не пожелал разгадать подоплеки заказа. Тонкий такой намек, что не стоит радоваться раньше времени. Нет, вряд ли император взаправду желал меня убить, слишком много слухов бы поползло, даже если списать все на несчастный случай, но напугать, покалечить... Это запросто. Эльфийской регенерации мне Отмеченность не даровала, так что Феликсу было, где развернуться.

...«Богиня Луна, да благословенны будут твои серебряные поля и длань света, распростертая над невинными...»

Миг, и жесткие руки сняли меня с седла. Потом резко разомкнулись, и я потеряла равновесие. Слишком быстро приближался знакомый фагронский мрамор, я едва успела сгруппироваться и упасть на колено, ободрав кожу локтя.

— Расскажи мне, Лидия, — отослав дракона, медленно наступал император, — как тебе виверны?

Такая невинная фраза, в устах Его Величества она звучала как приговор. Сердце стучало набатом, в висках гудел шум крови — тот самый, который можно принять за прибой, если приложить ракушку к уху. Император шел, и мантия раздувалась на ветру, как гигантские крылья.

— Они прекрасны, Ваше Величество, — я нашла в себе силы надеть маску благодушия и призывно улыбнуться. Никогда бы раньше не подумала, что играть придется каждый день, каждую минуту, каждую секунду рядом с ним. Я играла на подмостках, чтобы выживать. Я стала императрицей...и ничего не изменилось. Улыбка, взгляд чуть выше и левее его глаз... Моя маска улыбалась доброму другу, который сейчас принял облик мастера Рэмиса. Главное, не показывать страха — от него Феликс пьянел, как вампир от молодой крови, — Вы были правы, мне давно следовало начать обучаться этому искусству, чтобы соответствовать статусу. Чтобы быть достойной Вас.

Император подал мне руку и рывком поставил на ноги. Я про себя выдохнула. Проглотил, купился. Может, повезет, и отпустит в покои, там в худшем случае жрецы продолжат вытряхивать из своих фолиантов пыль знаний, а в лучшем я буду предоставлена сама себе. Да, в сопровождении слуг и стражи, но без общества Феликса, что уже дорогого стоит.

— Моя хрупкая Лидия, — император привлек меня к груди, и лицевые мышцы благодарно расслабились, на мгновение перестав держать маску — он не видел моего лица. Но вот снова взял меня за плечи, вглядываясь в глаза, — надеюсь, ты больше не допустишь той досадной оплошности?

С циклонией? Видят боги, не допущу. Его пальцы давили с такой силой, что даже сквозь кожаную рубаху — я была уверена — оставят синяки.

— Да, мой император.

— Ступай, переоденься в подобающие одежды, — он наконец разжал тиски, — вечером будет пир в честь послов.

— Да, мой император, — как заведенная шарманка, вторила я. Когда он уже уйдет?

— Пожалуй, я тебе помогу, — негромко проговорил Феликс, словно передумав, и взял меня за подбородок. Я знала, что он любуется профилем. Испытывает холодное эстетическое наслаждение. С тем же выражением лица, больше присущим художникам-схоларам при виде холста мастера, чем мужчине наедине с любимой женщиной, он расстегнул каждый крючок, развязал каждую тесемку. В полной тишине, которую нарушало лишь мое прерывистое дыхание и легкое касание ветра, танцующего с прозрачными занавесками, одной рукой он коснулся груди и обвел ареолу соска. Вторая скользнула ниже, и я напряженно замерла, зная, что последует дальше.

Палец Феликса проник внутрь, вызвав неприятные ощущения — еще более неприятные, чем те, что приходилось терпеть от повитухи из Храма, когда она справлялась о моем здоровье. Губы императора едва заметно дрогнули от неудовольствия. Он все понял, и меня вскоре ждало новое наказание...если ничего не предпринять. Я прикрыла глаза, отгородившись от змеиного взгляда непроницаемой пеленой. Представить...кого угодно, мало ли привлекательных мужчин я видела на скачках или просто при дворе? Тех, кого можно вообразить полными всяческих достоинств? Без сомнения, немало, но именно сегодня мой спасительный образ, всегда являвшийся в облике тени, обрел лицо. Из бархатной темноты мне усмехнулся мастер Рэмис. Нет... Почему, почему он — тот, с кем мне еще предстоит видеться и говорить при встрече? Но сноп искр уже ударил в солнечное сплетение, в мелкое крошево размозжая броню. Маленький язычок пламени трепетал и разрастался, тело впервые плавилось под ласками Феликса, и не будь я бывшей комедианткой — он уловил перемену, как волк чует кровь. Я взлетела к стене, прижатая его телом.

Теперь все было иначе, совершенно иначе. Ладонь Феликса коснулась колена, и я застонала от дразнящего голоса: «Все под контролем, миледи. Под моим контролем».

Как метко, забери его Луна! Слава всем богам, я ни разу не выкрикнула запретного имени, иначе нам с Рэмисом была бы одна дорога – в казематы. Мне так точно.