Глава 10

Глава 10

Понедельник. 27 апреля 1998 года

Утро Эдварда началось легко. Если раньше он приходил на работу, мотивируя себя тем, что он выполняет свой священный долг, то в этот день им движило тщеславие. Это чувство было практически незнакомо ему. Возможно, я и совру, если скажу, что он никогда не испытывал такие эмоции, но я могу сказать точно, что случаи, когда у него было подобное настроение, можно счесть по пальцам одной руки.

По пути в кабинет Кравчука Эдвард встретил лейтенанта Голубева, который выглядел очень взволнованно.

- Эдвард Анатольевич, лорд Чаффни и Анатолий Иванович ждут вас. Поторопитесь. – По виду секретаря можно было понять, что начальник ГУВД и посол Британии хотят сказать Эдварду что-то серьезное.

- Да, конечно. – Эдвард решил проявить спокойствие и выдержку. Он знал, что расследование скоро закончится.

В кабинете, помимо Чаффни и Кравчука, присутствовал Сергей Иванов, организатор этой злополучной выставки картин Джока Стюарта в Москве. Поселившийся в Лондоне еще в начале девяностых годов Сергей успел отвыкнуть от России и от ее нравов. У долговязого интеллигента с ухоженной рыжей бородой и черной шляпкой гопники на улице часто интересовались, имеются ли в его кошельке наличные денежные средства. Спасали бедолагу былые спортивные заслуги. В молодости он получил разряд кандидата в мастера спорта по легкой атлетике, и навык быстро бегать, к огромному для него счастью, не был им утерян.

Жаркие споры Анатолия Ивановича и посла, которые были слышны даже за дверью, оказались прерваны стуком в дверь.

- Можно войти? – спросил Эдвард.

- Войдите, – разрешил Кравчук.

- Вы вызывали меня? – задал вопрос Эдвард.

- Вызывали, – ответил Кравчук. – В это воскресенье в Третьяковку поступило анонимное письмо с требованием выкупа. – Кравчук перевел свой взор на Иванова. – Сергей, зачитайте письмо Эдварду Анатольевичу.

- «Если вам так дорога эта мазня, то мы ждем поступления четырехсот миллионов долларов на наш банковский счет в Швейцарии *номер счета*. Если вам придет в голову попытаться выследить нас или наших братьев, то следующим письмом придет клочок этой пачкотни. Нам ничего не стоит уничтожить это уродство». – Сергей читал этот текст со страхом и отвращением. Он не понимал, как можно говорить такие страшные вещи про произведение искусства. – Я в шоке. Как можно быть такими бессердечными людьми?!

- Да как они смеют так говорить об этом шедевре?! – начал возмущаться Чаффни. – Я понимаю, уровень культуры населения в этой стране низок. Но этот случай просто вопиющ. У меня нет слов! – Англичанин не стеснялся в выражениях о нашей стране даже при людях, равных ему по статусу.

- Следите за языком, господин посол, – отрезал Кравчук. – У нас и так много задач. В городе растет преступность, а мы кинули все силы на поиск этого «Вчерашнего героя»!

Чаффни и Кравчук снова начали вести словесную перепалку, а тем временем Сергей очень внимательно взглянул на Эдварда и узнал в нем своего одногруппника. Старые друзья решили выйти из кабинета, чтобы поговорить по душам.

- Анатолий Иванович, можно мы выйдем на пару минут покурить? – Эдвард не курил, и Кравчук знал об этом. Он понял, что Эдварду просто хочется пообщаться с Сергеем. После молчаливого кивка начальника главка, который был увлечен дискуссией со своим оппонентом из Великобритании на тему эффективности российских правоохранительных органов, двое давних знакомых вышли во двор.

- Эдвард, это ты? Глазам своим не верю. Как тебя в милицию занесло? – Сергей не мог представить Эдварда в образе мента. Уж слишком утонченным и интеллигентным он был в студенческие годы.

- Такова жизнь. Я и сам не ожидал, что моя судьба сложится именно так. – Эдварду нечего было сказать. – Неужели ты не смотришь телевизор? Меня же буквально недавно по нему показывали.

- Ой, извини, стараюсь поменьше включать новости. Ничего, кроме негативных эмоций, от просмотра не получаю.

- Аналогично. Только у нас в России по телеку еще больше всякой хрени показывают, чем у вас на Туманном Альбионе. Как не включу телевизор – то сотый повтор дурацкого западного сериала, то экстрасенсы, то очередные бандитские разборки в какой-нибудь Ростовской области, – сказал Эдвард.

- И давно ли ты на службе? Как впечатления? – поинтересовался Сергей. – Ты же вместо аспирантуры в армию попал, насколько я помню.

- Семь лет прошло с момента моей присяги. Не нравится мне тут. Сначала я верил, что изменю эту гнилую систему. Потом думал, что буду островком чистоты. Сейчас же я понимаю, что я сам постепенно начинаю гнить. Мне хочется служить закону. Но на днях я начал осознавать, что немалая часть людей в погонах отличается от бандитов лишь наличием этих самых погон, – посмеялся Эдвард. – Я искренне хочу сделать что-то полезное. Но я уже давно не припомню за собой добрых дел. Мне хочется верить, что Кравчук тоже радеет за правое дело. Но после некоторых событий я понял, что он вряд ли чист.

- Нечего в России делать. Здесь опасно. – Сергей снял шляпу и показал шишку на голове. – Вот какой сувенир у меня остался после прогулки по Арбату. Ограбить меня попытались. Ударили по голове, а я как дал деру. – Иванова пугала Москва. – Вот сейчас вернут «Вчерашнего героя», и я вернусь в Англию, а в Россию больше – ни ногой.

- Скоро все изменится. Мне и самому не нравится произвол на улицах. Но сильнее всего меня расстраивает то, что мы, милиционеры, в глазах людей тоже бандиты. Среди нас есть честные люди. Я, например. Да, таких преданных людей, как я, в системе очень мало. Но такие особи все-таки иногда встречаются. – Конечно, и самого Эдварда нельзя было назвать кристально чистым служителем закона, но ему не хотелось окончательно ронять авторитет российской милиции.

- Я понимаю, – вздохнул Сергей. – Кстати, ты женат? Я помню, вы с Дашей все время вместе были.

Эдварда обескуражил этот вопрос. Его расстраивало то, что после провала вступительных экзаменов в аспирантуру он утратил всякий вес в глазах Даши.

- Я сейчас пишу диссертацию. Она мой научный руководитель. Скоро я получу степень кандидата. Может быть, после этого между нами снова что-то будет. – Эдвард сделал паузу. – Хотя я начинаю в этом сомневаться.

- Ой, и правильно делаешь, что сомневаешься. Странная она. Все время молча ходила. Не здоровалась ни с кем. Тоже мне, профессорская дочка. – Сергей, как и многие нормальные люди, на дух не переносил надменность и чванливость. – Вот чем мне не нравится Россия – так это своими закостенелыми нравами. В Англии я встретил свою любовь.

- Правда? Я рад за тебя, – сказал Эдвард.

- Да, я понял, кто я, и нашел мужчину своей мечты, – начал Сергей.

- Мужчину?! – переспросил Эдвард.

- Да. Я долго пытался подавить в себе влечение к своему полу. Но на Западе все современнее, а люди толерантнее. – Сергей действительно все студенческие годы вел себя специфично. Чувствовалось, что девушек он считает чем-то инородным. – Его зовут Вилфред. Он из Дании. Мы познакомились с ним на курсах личностного роста.

- Я уважаю твое решение. У любви не должно быть преград в виде возраста, национальности или пола. – Эдвард был прогрессивным гражданином. – Если два человека счастливы друг с другом, то все остальное не должно иметь значения.

- Хех, что верно, то верно. – Сергей посмотрел на свои наручные часы и понял, что у него еще много дел. – Ладно, заболтались мы. Надо поговорить о деле. Пугает меня то, что картину похитили. Видать, королеве и правда придется раскошелиться. Лучше выложить деньги, чем лишить свою страну одного из национальных символов. Что еще делать? – риторически спросил Сергей.

- Нет! МВД России не подведет. Вот увидишь! – с оптимизмом перебил его Эдвард. – Нам пора к Кравчуку.

Тем временем Кравчук и Чаффни продолжали ругаться. Анатолий Иванович так сильно вспотел, что снял пиджак и галстук, а посол покраснел до неузнаваемости.

- Сказано вам, что Россия – это сверхдержава. Мы победили Гитлера, а не вы! – рычал Кравчук. – Если бы не мы, то не было бы «Вчерашнего героя». Вы бы проиграли без нас! Фашистов разгромила Красная армия, а не вы!

- Мы поставляли вашей «непобедимой» армии оружие и продовольствие. Русские сами начали войну. Если бы Сталин не поделил Польшу с Гитлером в тридцать девятом, то все бы сложилось иначе, – парировал Чаффни.

И вновь жаркая дискуссия была прервана стуком в дверь. Анатолий Иванович и посол решили проявить сдержанность в присутствии Эдварда и Сергея, которые по взъерошенному виду двух мужчин поняли, что все эти десять-пятнадцать минут в кабинете велась ожесточенная баталия.

- Сергей, господин посол, не могли бы вы покинуть мой кабинет. Мне нужно посовещаться с коллегой, – сказал Кравчук.

- Конечно, – ответили Иванов и Чаффни и удалились.

- Анатолий Иванович, может быть, и правда убедить королеву заплатить выкуп? Других вариантов нет. – Эдвард в очередной раз решил сыграть под дурачка.

- Сынок, ты чего?! – Кравчук подошел к Эдварду и положил ему руку на плечо. – Ты же с Воронцовым несколько раз встречался. Разве ты не знаешь, почему Генпрокуратура практически в полном составе была отправлена в отставку? – Кравчук достал из ящика своего стола бумажку, на которой было что-то написано. – Вот, возьми, там адрес. Завтра ты возглавишь группу захвата. А пока иди к себе в кабинет. Поработай с документами, отдохни, соберись с духом.

- Анатолий Иванович, как же так? Теперь понятно, какое слово замолвил обо мне Радищев, – сказал Эдвард.

- Отставить! – приказал Кравчук. – Не говори очевидного. Первез Ашраф заплатил нам очень большие деньги. У меня, начальника ГУВД, официальная зарплата, как у директора обувного магазина, а у тебя вообще, как у сторожа. Как ты думаешь, откуда я брал эти несчастные сто-двести долларов, которые я тебе все это время давал в конверте?!

- Я не хотел знать, откуда. Мне хотелось верить во что-то идеальное. – Эдвард сказал, что думает.

- Эх, много же тебя еще разочарований ждет. Пойми, мы не в сказке живем, – вразумил его Кравчук. – Ладно, иди к себе в кабинет. Сегодня я отпущу тебя пораньше, но чтобы завтра в девять часов в главке был как штык.

- Есть, – с грустью сказал Эдвард. – Разрешите идти?

- Идите, майор, – шутливо откомандовал Кравчук. – Выше нос, завтра ты снова телезвездой будешь.

У себя в кабинете Эдвард, быстро выполнив всю бумажную работу, просто сидел и смотрел в окно. Желания жить было мало. Он понял, что огонек рвения защищать правопорядок в этот день в нем окончательно погас. Какой смысл во что-то верить, если веришь в это только ты один? Размышления о тщетности бытия были прерваны неожиданным стуком в дверь.

- Войдите, – сказал Эдвард очень усталым и утомленным голосом.

- Привет. Что это мы такие грустные? – спросил мерзкий, противный и тошнотный червяк, имя которому – Володя Радищев.

- А чему мне радоваться? – риторически задал вопрос Эдвард. – Мне не нужна новая звездочка на погонах, полученная за верную службу криминалитету. Если бы не деньги, то я бы уволился отсюда к херам.

- Хватит. Я говорил уже, что это работа именно такая. – Володя начал успокаивать Эдварда. – Это жизнь. В жизни никогда не будет все полностью так, как ты этого хочешь. И знаешь ли ты, почему? Да все потому, что кому-то другому может захотеться иначе. У каждого свои возможности и ресурсы.

- Тебе легко говорить. Ты за деньги маму продашь, – ответил Эдвард.

- Во-первых, на наворованные – как ты любишь говорить – деньги я отправил маму лечиться в Германию. В противном случае, она бы умерла. Во-вторых, мне небезразличны судьбы только моих близких. На остальных мне наплевать. И это нормально. Так живут все взрослые люди. Ничего личного – просто бизнес. – У Радищева было рациональное мировоззрение. Впрочем, члены семей людей, которых заживо закопали его опера, считали иначе.

- Лучше я буду ребенком, чем мразью! – ответил Эдвард и встал со стула от порыва эмоций.

- Если в твоем понимании мразь – это любой человек, который не страдает нездоровым альтруизмом, то я могу только посочувствовать тебе. – Володя прошелся по раздолбленному кабинету. – Эдвард, друг мой, тебе тоже пора повзрослеть.

- Я не знаю, что ответить тебе. Серьезно. – Эдвард посмотрел в окно на пасмурное небо.

- Если не знаешь, то подумай. Я лишь зашел пожелать тебе удачи перед завтрашним днем. Не засиживайся допоздна, лучше сходи в парикмахерскую, а то совсем зарос уже. Перед камерами все-таки выступать будешь, – подбодрил Эдварда Володя.

- Спасибо тебе за хороший совет. Наверное, и правда, нечего мне тут делать. Если я буду сидеть на месте и проклинать все на свете, то ничего не изменится. Нужно действовать, – сказал Эдвард. Эти слова были применимы как к непосредственно описываемому моменту, так и к его жизни в целом.

- Вот и правильно, давай, иди на улицу. А дома займись спортом или посмотри какой-нибудь фильм позитивный. Вон, недавно вышла комедия с Джимом Керри. Называется «Шоу Трумана», позавчера всей семьей смотрели. Держи кассету. – Володя достал из кармана пиджака кассету с фильмом.

После разговора с Владимиром Вячеславовичем Эдвард вышел на улицу.

Первым делом он направился в парикмахерскую. Ему нравилось, когда у него были длинные волосы, но абсолютное большинство окружающих главного героя людей считало иначе. По дороге домой Эдвард решил заскочить в пиццерию. Он редко ел вне дома. Не позволяли финансы, которые часто пели романсы. Но этот день был исключением. Эдвард заказал любимую гавайскую пиццу, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Оказавшись дома, майор милиции не стал смотреть фильм с переданной Володей кассеты, так как он не любил западное кино. Пересмотрев в пятый или шестой раз старый советский фильм «Женя, Женечка и Катюша», Эдварда немного отпустило. Но мысль о том, что надо уйти из МВД, не покидала его. Он понял, что нужно найти место, где можно зарабатывать больше, но при этом оставаться чистым не только перед законом, но и перед моралью и самим собой.

Перед сном на Эдварда нахлынули воспоминания о трех годах, отданных службе в военно-морском флоте. Об этой, безусловно, важной ступени жизненного пути Эдварда вам будет поведано в следующей главе.