Часть 1. Глава 2. Забота

Мимолётное знакомство с Исаном оставило после себя у Теллима противоречивое впечатление — так и не понял, рад ли бывший муж Верна его новой женитьбе, ревнует или нет, а может, и вовсе предостерегает. Неотразимо красивый и, очевидно, прекрасно разбирающийся в государственных делах Исан улетел на Авар и с тех пор не возвращался. И Теллим наконец понял, что для Верна этот брак остался в прошлом: экс-супруги продолжили общение как хорошие друзья или скорее как коллеги, но личных отношений оно не касалось — разве что только Арена, с которым Исан старался часто разговаривать по видеосвязи. И по радостной улыбке малыша было заметно, что тот сильно привязан к своему биологическому отцу.

Зато познакомиться с Ореном Оберном пришлось почти сразу же, как тот вышел из своего непонятного состояния и вернулся с Нериде. Теллим опасался этого момента, помня об их первой встрече, но всё оказалось значительно проще — дядя мужа пригласил их с Верном к себе на ужин.

Удивляться отличиям между сложившимися в обществе образами и реальными личностями членов императорской семьи Теллим уже устал, потому за шумом и гамом многочисленного семейства Рея и Джейса наблюдал, уже относительно расслабившись, Верн и вовсе чувствовал в доме дяди себя даже более свободно, чем в собственной резиденции, не стеснялся оказывать Теллиму знаки внимания, расценивающиеся по керийскому этикету как неприличные. Например, после ужина, во время которого всё ещё было относительно спокойно, Верн опустился на подлокотник кресла, где сидел Теллим, и практически соскользнул к нему на колени.

Орена, то есть Рея, это не смущало, как и его супруга, который с видимым удовольствием наблюдал за детьми: самый старший из присутствующих сыновей Нейт развлекал Арена и своих младших братьев.

Рей был немногословен, но враждебности к Теллиму не было от слова «совсем», даже если он и продолжал присматриваться к новому мужу племянника, то делал это совершенно беззлобно, хоть и со специфическим юмором.

И Теллиму не показалось — Джейс Дори, в отличие от многих чистокровных к-рутов, действительно мог поддерживать непринуждённую беседу и больше Рея заботился о том, чтобы Теллим чувствовал себя комфортно. Темперамент никак не соответствовал внешности.

Уже в резиденции Верн раскрыл тайну, поразившую Теллима до глубины души: Джейс в действительности был человеком, пережившим переход, потому ожидать от него типичного к-рутского поведения не стоило. Этим объяснялись редкие способности навигатора — среди к-рутов они давно выродились. Впрочем, у серьёзных изменений, которым подвергся организм, имелись и отрицательные последствия — Джейс старел быстрее, чем к-руты, а частые мощные выбросы катехина могли критически сократить продолжительность его жизни. Поэтому вне экстренных ситуаций Рей не разрешал ему пользоваться своим даром.

Верн вообще старался много рассказывать о Семье, порой предвосхищая вопросы Теллима, — чтоб не возникло никаких сомнений, что тот здесь не к месту. Никаких секретов и недосказанностей, Верн будто боялся что-то упустить, поэтому на Теллима свалился огромный объём информации, который необходимо было усвоить. На память он никогда не жаловался да и историю Империи в рамках программы учебных заведений для простых смертных знал отлично, но всё равно оказался не готов к такому количеству подробностей.

Зато Теллим окончательно осознал свой статус по сравнению с остальными — когда была обнародована новость о разводе императора, в госпитале вновь началось оживлённое обсуждение этого факта, говорили в том числе и о скрытой для населения беременности Исана. Шушуканье за спиной длилось почти неделю, пока Теллим наконец не выдержал и, удивляя самого себя, в ответ на умолкнувший разговор в столовой громко заявил:

— Коллеги, я прекрасно понимаю ваше желание обсудить последние новости Империи, но можете не бояться, что я передам содержание ваших разговоров мужу — его слухи не волнуют вообще.

Выдохнув, он занял своё место — его проводили несколько десятков пар изумлённых глаз. Гвем смотрел на Теллима так, словно видел его впервые, а оказавшийся по случаю в столовой Ларду растянул губы в усмешке, но тут же прикрыл рот рукой.

Объявление возымело свой эффект — большинство врачей стало игнорировать факт наличия у Теллима высокопоставленного мужа, хотя, конечно, озвучивать во всеуслышание сплетни об императоре они по-прежнему опасались. Просто пришли к пониманию новой реальности: теперь им придётся работать с его супругом и каждый будет вынужден постоянно следить за своим языком.

Естественно, разговора о сферах ответственности в их браке было не избежать: Верн, как и обещал, не собирался привлекать Теллима к своей деятельности ни в какой форме, о его новых семейных узах знал только узкий круг лиц, а для других жителей Империи он превратился в завидного и недоступного холостяка с наследником; о рождении второго сына Исаном после обязательной генетической экспертизы собирались объявить уже по факту. И на совместных детях Верн тоже не настаивал, а Теллим честно сказал, что хотел бы ребёнка уже в зрелом возрасте. Несмотря на то что жизненные условия были теперь совершенно иными, понимал, что воспитание потомства будет отнимать очень много времени и сил. Не собирался делегировать это воспитателям и родственникам, как получилось с Ареном, хотя и не вмешивался в вопросы воспитания наследника, подозревая, что и Верн рос точно так же.

Признаться отцу, на ком женился, Теллим не смог, просто не нашлось нужных слов, но знакомство всё-таки состоялось — Верн выделил окно в своём загруженном расписании, и с огромным кортежем они отправились в сектор, где находилась станция. Обоим, конечно, пришлось переодеться в обычную одежду и уже в сопровождении лучших стражников отправиться туда, где прошло детство Теллима, который представил мужа его ненастоящим именем — Нэр. В глазах отца горели искреннее восхищение и радость за сына — скрыть аристократизм избранника ни одежда, ни намеренно растрёпанные волосы не смогли. А Верн улыбался в ответ — и Теллиму хотелось верить, что тоже от души, хотя и понимал, какая пропасть пролегает между обычным механиком и императором.

Через несколько месяцев, когда Теллима наконец начали отпускать сдавливающие все внутренности сомнения и тревоги, он позволил себе наслаждаться тем, что имел: своими отношениями с Верном, своей работой. И одновременно с этим пришло непривычное ощущение свободы — Теллим всю свою жизнь стремился добиться чего-то, а сейчас ему не хватало динамики, всё шло чересчур ровно.

Не успел Теллим об этом подумать, как Верн начал разговор:

— Тел, ты не хочешь продолжить обучение? — спросил он невзначай, но Теллим уже хорошо изучил повадки мужа.

— В связи с чем вопрос? — он обнял Верна за талию и усадил к себе боком на колени.

— Я видел, что в твоей анкете при поступлении в академию было отмечено «Репродукция», — поняв, что хитрость не сработала, Верн выложил всё начистоту.

— Да, это направление интересовало меня больше остальных, — кивнул Теллим, проведя ладонью по линии позвоночника мужа. — Но проходной балл там был выше. И я поступил на «Хирургию».

— Ты можешь переквалифицироваться сейчас, — Верн повернулся к нему, приблизившись почти на расстояние поцелуя, и посмотрел в глаза.

— Верн, кажется, я уже не раз повторял, что мне не нужна протекция, — Теллим старался не казаться резким, но в такие моменты всегда злился.

— Тел, брось, — Верн пользовался своей властью, недвусмысленно оседлав его бёдра, — ты бы добился своего, если бы не тратил время на странного и сексуально озабоченного мужа. — Теллим искренне рассмеялся, положив ему руки на талию. — Члены императорской семьи имеют право на любое образование, потому выбирай.

— Ты не отстанешь, да? — спросил Теллим, когда Верн лизнул его шею.

— Неа, — тонкие пальцы Верна начали расстёгивать одежду, и Теллим понял, что не может сопротивляться мужу, но это не казалось слабостью.

Нагрузка от учёбы казалась приятной — теперь Теллим утолял голод новых знаний без необходимости прыгать выше собственной головы. Ещё это поспособствовало выходу из вакуума, образованного кругом общения императора: вся жизнь до поступления в столичную медакадемию заключалась в передвижении между госпиталем и резиденцией, других знакомых на Керии у Теллима не было. Потому молодые доктора, не знавшие, что учатся с мужем императора, позволили ему выдохнуть с облегчением и перестать думать о том, как он выглядит со стороны. Не то чтобы Теллим хотел сделать что-нибудь этакое, не в его натуре эпатировать публику, просто отсутствие внимательных и изучающих взглядов расслабляло.

А вот Верну, не имевшему такой возможности, Теллим искренне сочувствовал: голова главы государства всегда была занята проблемами Империи — и внутренними, и внешними. Конечно, Верн старался не нагружать Теллима всем, что происходило, но иногда тот сам начинал беседу, когда видел, что мужу нужно выговориться.

— Сегодня что-то серьёзное? — поинтересовался Теллим утром, заметив, как непривычно задумчив Верн.

— Совет Домов основателей, — ответил тот, продолжая витать где-то в своих мыслях.

— По какому вопросу? — спросил Теллим.

— Всё по тому же, — скривил полноватые губы Верн. — Их волнует Авар.

— Только сейчас начал волновать? — Теллим удивлённо поднял брови. — Почти стандартный год прошёл.

— Выжидали, — усмехнулся Верн. — Смерть наших миротворцев забыли почти все, кроме семей погибших, а затраты на Авар огромны. В момент подавления революции аргументов у них было меньше.

— Империя не может себе этого позволить?

— Может, — наклонил голову Верн. — Слушай, а это идея… Тел, и почему ты доктор? Мог бы стать моим советником, — он коротко поцеловал Теллима в губы и, быстро поправив волосы у проекционной панели, вышел из спальни.

Верн даже представить боялся, какой сейчас была бы его жизнь без Теллима: муж наполнял её любовью и смыслом и, сам того не ведая, помогал решать ежедневные задачи. Тем более что Рей всё больше отдалялся от государственных дел, всем своим видом показывая, что в его советах Верн уже не нуждается.

Конечно, после того как Рей очнулся, состоялся серьёзный разговор: Верну аукнулось его самоуправство с разводом, а вот женитьбу на Теллиме дядя одобрил — действительно, лучше сразу обозначить свои намерения, чем просто встречаться с неясными перспективами. Оккупация Авара стала сложным и спорным вопросом, но Рей выразил восхищение решимостью Верна, хотя после всего случившегося волновался теперь за Исана, который, по сути, остался там один на один с очень непростым и непредсказуемым народом.

Верн регулярно общался с ним, а Рей довольно часто мотался туда вместе с Джейсом, но Исан оставался главным олицетворением Империи на Аваре, хотя никогда и не сетовал на давление или негативную реакцию местных жителей. Предоставлял сухие факты о стычках сторонников каст или о терактах. Как и всегда, Исан был верен долгу.

Озвученная Реем новость о скором возвращении рэнделов ещё долго отдавалась зловещим эхом в ушах Верна, но в течение нескольких месяцев не происходило ровным счётом ничего, что могло хотя бы намекнуть на появление создателей в галактике. Поэтому Верн вместе с Реем решили, что проблемы стоит решать по мере их поступления — и успокоились по этому поводу. Императору и без этого было чем заняться.

Вернувшийся в кресло премьер-министра Тиал не был рад своему назначению, хотя ни слова против не сказал, не имел права. Если посмотреть правде в глаза, его здоровье оставляло желать лучшего, хотя Верн и не требовал от него многого, но уже почувствовал разницу с Ракни, который довольно эффективно справлялся со многими повседневными вопросами, освобождая от них императора. Изначально это воспринималось в негативном ключе, но сейчас, когда Верн окунулся в государственные дела с головой, то решил, что совсем не прочь иметь достойного помощника. Ракни изначально не подходил — связан был со знатью и отстаивал её интересы, а сблизиться ни с кем из чиновников и узнать их потенциал Верн не мог из-за статуса.

Мысль о Кали поначалу казалась бредовой, но чем больше Верн думал о своём бывшем ассистенте и любовнике, тем больше понимал, что тот подходит на роль преемника Тиала как никто другой. У Кали в активе были амбиции, острый ум и полная независимость от аристократии в сочетании с абсолютным отсутствием желания плести интриги. И главное, если он согласится вернуться на Керию, значит, смог простить Верна за то, что тот натворил.

Верн даже не пытался оправдывать себя за события того времени — вёл себя грубо, глупо и травматично для всех. Больше в этой ситуации пострадал, конечно, Исан, который, хоть и не показывал своих эмоций, остаток их брака жил мыслью о скором разводе. Но и Кали пришлось бросить карьеру и отправиться на Нериде, поскольку Верн своим неуравновешенным поведением не позволял ему работать как раньше.

И почему Верн не успокоился тогда после отказа? Зачем лелеял мысль, что сможет обманным путём сначала получить желанное тело, а потом постараться пробраться и в сердце? Верн не знал ответов на эти вопросы и хотел попросить прощения у Кали за содеянное, но в итоге стёр абзац с извинениями, оставив только предложение о работе. Не стоит бередить прошлое, тем более сейчас, когда Кали нужен ему совсем не как любовник, а как чиновник, на которого можно положиться.

При первой встрече Кали не был смущён, скорее озадачен, ждал подвоха, а Верн держал нейтралитет — для этого никаких усилий не требовалось, эмоций к тому, из-за кого он так сильно страдал, не осталось. Через несколько дней и Кали начал понимать, чего именно от него хотят, и включился в работу — и в работе он был действительно хорош, очень быстро разобрался в нынешних реалиях правительства и понимал Верна с полуслова.

Верн никогда не любил представителей аристократии — за извечное желание укусить побольнее Семью, задеть её членов и устроить свару; про попытку переворота, устроенную при содействии Духов, вспоминать и вовсе не хотелось. Но участие Империи на Аваре в действительности было неоднозначным вопросом — иногда Верн жалел о принятом решении, а порой приходила уверенность, что иначе поступить в тот момент было просто нельзя. В подобных условиях отвечать жёстко перед советом Домов основателей Империи было сложно, но Верн не собирался показывать им свою слабость.

Когда он шёл по коридору к залу для совещаний, Кали уже ожидал его у входа, кивнув, император зашёл первым и поприветствовал собравшихся там аристократов. Кали, присутствие которого, по большому счёту, требовалось только в рамках его работы в комитете, занял место на боковом стуле, оставаясь за спиной.

Главы двух Домов были значительно старше Верна, потому в отсутствие Рея не могли удержаться от взглядов, в которых было заметно превосходство, а вот его ровесник Дагон Хираам после гневной отповеди императора старался с ним лишний раз не пересекаться.

— Господин Рэеллин, — начал Сиван Атедис, — мы пригласили вас, чтобы обсудить планы Империи, касающиеся Авара.

— Вам недостаточно официальной информации? — поднял одну бровь Верн. Он расслабленно сидел в кресле и разглядывал собравшийся перед ним свет керийского общества. — Империя не скрывает своих намерений.

— Господин Атедис не совсем точно выразился, — с видимой осторожностью произнёс Морел Оберн. — Мы хотели бы узнать дальнейшие перспективы развития керийско-аварских отношений.

— Конкретнее, господин Оберн, — раздражённо вздохнул Верн. — Я слишком занят, чтобы тратить время на экивоки.

— Империя много ресурсов направляет на восстановление Авара и поддержание там порядка, — не выдержал Дагон. — Эти средства можно вкладывать в развитие Империи и благополучие её граждан. Какой в этом смысл?

— Господин Хираам, — прищурился Верн, чувствуя, что опять готов взорваться, поэтому мягко улыбнулся, — вы хотели сказать «выгода»? — Дагон напрягся и нахмурил брови. — В данный момент выгоду получает вся галактика, не только Империя. И вы должны это видеть, — Верн по очереди посмотрел на каждого главу Дома: — Я прекрасно понимаю ваши переживания, ведь вы не получаете личной выгоды от этой ситуации. Но это лишь в очередной раз показывает, почему династия Рэеллинов правит в Империи с момента её основания, а Дома аристократии всегда остаются в её тени.

— Господин Рэеллин, вы не так всё поняли… — Дагон, получив оплеуху, побелел, но по-прежнему рвался в бой.

— Вы хотите выгоду? — перебил его Верн. — Так ищите её. Прошу меня извинить, дела Империи, не терпящие отлагательств.

С этими словами он поднялся и с достоинством покинул зал, испытывая почти физическое наслаждение от произведённого эффекта. Вышедший следом Кали по привычке прижимал к себе планшет и тоже выглядел удивлённым.

— Кали, зайдёшь ко мне? — спросил Верн, тут же растерявший всю свою властность.

— Конечно.

Кали в который раз не узнал прежнего робкого Верна, но уже почти перестал поражаться переменам — видимо, молодой император с толком провёл время рядом с дядей и многому у него научился. Или в нём наконец заговорили гены Рэеллинов.

За три недели ни одного двусмысленного намёка от Верна не поступило, более того, он вёл себя так, будто Кали уволился тогда с должности ассистента по какой-то не зависящей от него причине и вернулся сейчас совершенно по другой. Ровно, по-деловому, но без дистанции, которую Верн подчёркивал при общении с остальными чиновниками.

Про нового мужа императора Кали тоже успел осведомиться и опять оказался озадачен: Теллим Чарри, по словам знающих его лично, был совсем не красавцем. Выходец с какой-то захудалой станции на задворках Империи, сумевший получить медицинское образование с помощью грантов. Кроме того, Теллим умудрился без знакомств попасть в Императорский госпиталь — его действительно считали очень перспективным специалистом.

Вот только непонятны были обстоятельства его знакомства с Верном — если хирург встретился императору в Императорском госпитале, то с момента его трудоустройства до женитьбы прошло всего около двух месяцев. Слишком поспешно даже для прежнего Верна, которого Кали ещё помнил. А нынешняя версия императора вряд ли бы решилась на такой непродуманный шаг. Значит, они познакомились раньше.

— Подготовь, пожалуйста, данные по перевозкам и внешней торговле с Аваром, — сказал Верн, включив свой планшет и проверяя между делом входящие сообщения. — Нужно организовать тендеры на централизованные государственные заказы.

— Это практически взятка. — Кали никогда не соблюдал субординацию в таких вопросах даже с Реем, не видел необходимости держать язык за зубами и в общении с Верном.

— Нет, совсем нет, но Домам нужно было найти занятие.

— Выгоду? — спросил с ухмылкой Кали.

Верн ничего не ответил, только улыбнулся и закатил глаза, а Кали отправился к себе в кабинет выполнять поручение. Работа его увлекала до такой степени, что пришёл в себя он уже поздним вечером — когда в здании правительства почти никого не осталось. Собственно, так проходили все его будни: возвращался в квартиру затемно, после душа падал на кровать и погружался в сон, наполненный, как и бодрствование, цифрами, графиками и контрактами. Даже не успел разложить вещи — купил только новую одежду, поскольку его гардероб, привезённый с Нериде, совершенно не подходил для столицы.

У Кали никого на Керии не было — родителей давно уже не стало, Найр с Сайремом жили на Орти, а остальные знакомства после побега на Нериде он не поддерживал. Конечно, в правительстве многие обрадовались, увидев его, но это была обычная вежливость, не тянувшая на дружеские отношения. Усилием воли заставив себя расстегнуть сумку, Кали достал неофициальный костюм и решил, что неплохо будет завершить эту неделю расслабленно, например, в Нижнем городе, где в такой одежде он не будет выделяться на общем фоне.

Любителем и знатоком злачных заведений Кали не являлся, с Найром они ходили только в один бар, завсегдатаями которого были в основном стражники — несмотря на противоречивые отношения керийцев и к-рутов, никто не относился к нему с пренебрежением, считали парой своего сослуживца. А после того как Найр уволился, Кали было не до развлечений: достойный порицания роман с Верном и его мужем давил, не позволял смотреть телохранителям в глаза, ведь многие из них были в курсе. Молчали, конечно, слишком дорожили своими местами, не то что высказывать мнение — не смели даже намекать на это. Как не узнал никто и про то, что многие стражники занимались сексом с беременным Верном. Собственно, Кали догадывался, что они даже не имели права отказать императору, потому преимущества такой работы для него были очень сомнительными.

Добравшись до бара на общественном транспорте, Кали прошёл по его людному тёмному залу, ловя взгляды: его узнали, но сделали вид, что не заметили. Керийцев в баре почти не было, но Кали для к-рутов практически был своим. Свободный столик нашёлся в глубине, бот-официант принёс заказ — некрепкую настойку, к которой Кали пристрастился за время близкого общения с народом-сателлитом. Увы, на Нериде она была значительно вкуснее и дешевле, но выбирать не приходилось. Теперь нужно было привыкать к новым условиям жизни. Точнее, заново выстраивать её — и если с работой всё было более или менее понятно, то возвращаться в пустую квартиру одному не хотелось. От активных поисков спутника на ночь останавливало только предостережение Рея, но после повторного заказа Кали начал рассматривать присутствующих с точки зрения сексуальной привлекательности, не переставая ругать себя за то, что продолжает совершать одни и те же ошибки и не может остановиться, словно попав в замкнутый круг.

— Пойдём, я отвезу тебя домой.

Внушительная фигура полукровки выросла напротив неожиданно, но Кали не вздрогнул, был уже достаточно пьян, чтобы потерять концентрацию. Сразу узнал визави — Сарейс, который за время отсутствия Кали на Керии из личного телохранителя вырос до начальника охраны императора. Неудивительно, тот всегда смотрел на Верна с какой-то наивной преданностью, если не с восхищением. Сейчас его тёмные глаза не выражали ничего, будто Кали для него — пустое место, но предложение было заманчивым: в такой час лучше добираться до дома с сопровождением, чем одному.

Сарейс открыл ему дверцу гравикара и занял место водителя — на улицах Нижнего города такого транспорта было довольно много, а вот на поверхности пользовались только траволаторами и поездами, будто столица искусственно замедляла темп своей жизни. Лифт и парковка для гравикаров находились совсем рядом с квартирой Кали — мог себе позволить снять жильё в хорошем месте, и Сарейс, поставив машину, безмолвно последовал за ним. Кали ещё раз оглянулся и оценивающе посмотрел на него: если б не равнодушное спокойствие, Сарейс казался бы вполне привлекательным. Чистокровные к-руты были эмоциональнее, потому нравились Кали больше, правда, это касалось именно тех представителей народа, которые имели довольно высокое положение в обществе Нериде — общаться с дикарями из неприсоединившихся кланов было себе дороже. Кали не изменил своего мнения на их счёт, потому и ошибся в своё время по поводу Джейса. Отсутствие образования и понятия об этикете, нечёткое произношение и чисто животные инстинкты вкупе с плохо скрываемым расизмом вызывали у Кали отторжение.

Не дожидаясь приглашения, Сарейс зашёл в квартиру Кали и осмотрелся: сумки были горой свалены в углу, а через раскрытую дверь спальни виднелась незаправленная постель. Кали было плевать, он нелепо улыбнулся, но застыл от удивления, когда Сарейс начал расстёгивать рубашку.

— Моего согласия не требуется? — усмехнулся Кали, зацепившись взглядом за открывающуюся мускулистую грудь.

— Ты уже согласен, — как ни в чём не бывало ответил Сарейс.

И был прав — Кали позволил себя раздеть и уложить на кровать, но с проникновением тот не спешил, оставив время для поцелуев и прелюдии, которых иногда так не хватало в сексе с к-рутами. Обнимая мощную шею и проводя пальцами по короткому ёжику по-керийски светлых волос, Кали отдавался новому любовнику без стеснения — Сарейс точно видел его с Верном и Исаном, а может, до него дошли и слухи с Нериде.

Они никуда не торопились, возможно, Сарейсу не доставало той самой страсти, что Кали ценил в к-рутах, но во время секса тот совершенно точно думал не только о своём удовольствии. Выгнувшись во время оргазма, Кали вскрикнул и обмяк под весом тела Сарейса, который кончил пятью секундами позже, слегка прикусив ему кожу возле ключицы — под одеждой будет незаметно.

Алкоголь из головы выветрился, и к Кали вернулась свойственная ему способность анализировать. Он находился не на Нериде, а Сарейс не был праздношатающимся местным бизнесменом.

— Тебя Рей попросил? — Кали взял его за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

— В обязанности стражника секс не входит, — улыбнулся Сарейс и, освобождая Кали, лёг рядом.

— Только не с императором, — хмыкнул Кали, а Сарейс болезненно скривился и ответил:

— Просто заявил на тебя свои права.

— Зачем? — Кали прислонился к изголовью и натянул на себя простынь.

— Чтобы оградить Верна от мыслей в твою сторону, — Сарейс отвечал так спокойно, словно обсуждал погоду.

— Какая забота, — не сдержал сарказма Кали. — Ты ему точно не указ.

— И тем не менее, — Сарейс тоже сел, спустив ноги на пол, не стеснялся своей наготы, — он не пытался проявлять инициативу, пока ты был с Найром.

— Какой бред, — вздохнув, прикрыл глаза Кали.

— Ты никогда не понимал его, Кали, и не понимаешь сейчас, — в голосе Сарейса, напротив, не звучало ни тени насмешки, хотя и бури эмоций там тоже не было.

— Будто ты понимаешь, — Кали посмотрел на него, и мозг молнией прошила догадка: — Неужели всё ещё любишь? Он же с другим, Сарейс.

— Верн счастлив с ним, — ответил тот с едва заметной улыбкой. — Это лучше, чем без чувств со мной или с кем-то ещё. — Кали пожал плечами: наверное, Сарейс знал, о чём говорил, возможность переспать с Верном у него была точно. — А у тебя всё равно ни с кем не получится.

Сарейс поднялся с кровати и начал собирать с пола свою одежду.

— Почему это? — не выдержал Кали.

— Ты никого не видишь, кроме Орейна. А он никогда не будет твоим, — ответил Сарейс, стоя натягивая брюки.

В горле у Кали пересохло, и ответить получилось не сразу, не ожидал, что его чувства настолько очевидны даже для телохранителя:

— И что ты предлагаешь, взаимную услугу? — шутливость тону удалось вернуть неимоверными усилиями.

— В баре ты появляешься только со мной. — В неярком освещении глаза Сарейса казались практически чёрными, и в них опять не было легко читаемых эмоций.

— Хорошо, — сдался Кали, почувствовав, что спорить не имеет смысла.

Сарейс вздёрнул уголок рта и, застегнув ворот рубашки, молча вышел.