Глава 3

Господи! Только не это! Нет, нет, нет! Только не он!

НЕТ!

Я сижу на кухне и рыдаю. Слезы градом катятся по щекам. Ну почему, почему именно он? За что? Почему?... Грудь разрывает зловещая боль. Я в панике. Я в ступоре. Я в шоке

Рядом стоит мама и утешает, тихо ободряя словами: «Все хорошо, все будет хорошо. Может, все не так? Но я знаю, что это не ошибка. Беру в руки листок бумаги, чтобы еще раз прочесть текст. Буквы расплываются перед глазами, а дышать невероятно сложно. Господи, за что? Кроме этого вопроса в уме больше нет никаких мыслей. В который раз читаю, что там написано. Пробегаю быстро глазами по тексту, еще раз убеждаюсь: я не ошиблась... Это просто ужасно!

Мама уже в курсе вчерашних событий. Она всегда твердила, что Тревор мне не пара. Ах, какая я глупая, что не послушала тебя тогда, мам!

Это не имеет никакого значения в свете сегодняшних событий. Всё отошло на второй план. Эти потасовки с мужем, скандалы, разрыв отношений. Все это сейчас совсем не важно. Главное – это мой малыш. Ужасная новость, постигшая нас сегодня, заставила меня забыть обо всем на свете.

Простуда, которую перенес Уилсон, не прошла бесследно. Его здоровье ухудшилось, что вызвало подозрения у семейного врача. Куча обследований и анализову и вот у меня на руках направление на госпитализацию.

Все как в тумане. В голове путаница, дома возня. Нужно позвонить мужу, даже не смотря на то, что мы уже несколько дней не общаемся. Разговор получился короткий и какой-то скомканный. Я сообщаю ему о срочной госпитализации. Но к моему еще большему разочарованию, он так и не приходит. Как можно быть таким бессердечным? Кто угодно, на его месте, прилетел бы в ту же минуту, услышав такое известие. Но этот так не поступил. Он просто не пришел. Даже не позвонил.

Потом больница. Ужасное состояние неопределенности, страха и безысходности. На душе камнем лежит горе и жалость к своему ребенку. Господи, да ему немного больше года! Но уже сейчас он должен терпеть ежедневные инъекции и сопровождающую их боль.

Это не укладывается у меня в голове. Обследование, анализы, уколы, капельницы. Уилсон смотрит на меня глазками, наполненными слезами и не понимает, почему ему каждый день делают больно. Плач, громкий плач, душевный крик моего сынишки о помощи... А я ничем не могу помочь, избавить его от этих страданий и боли. Я на грани нервного срыва. Но маленькие очаровательные глазки моего мальчика дают мне силу.

Я должна держаться быть сильной. Ради моего сына. Теперь мы с ним вдвоем. Хотя мы с ним всегда были вдвоем. Это тело под названием «муж и папа» никогда не исполнял своих обязанностей перед семьей должным образом.

Целый месяц в больнице. За это время Тревор ни разу нас не появился. То, что между нами все кончено, не вызывало у меня сомнений. Жить дальше с таким человеком я просто не смогу. Он предал нас с малышом. А этого я ему не прощу!

Из больницы нас выписивают перед Новым годом, 30 декабря. Радуюсь, что мы снова дома! Трудно привыкать к новой жизни. Она изменилась, и мы с Уилсоном вынуждены приспособиться к ней.

Когда я распаковую сумки и раскладываю вещи, ко мне в комнату входит мама.

– Что ты решила?

– О чем это ты? – спросила я, не понимая маминых слов.

– Ты хочешь развестись с Тревором или помиришься, поговоришь, дашь ему еще один шанс?

– Нет, мам. Мне не о чем с ним разговаривать! – мой голос звучит слишком резко. – Он бросил меня в самую трудную минуту и ​​пренебрег ребенком. У меня нет ни малейшего желания объяснять ему то, что и дурак смог бы понять.

– Это твое решение и я уважаю твой выбор, – мама обнимает меня нежно за плечи. – Доченька, ты у меня сильная. – Она сжамает меня в объятиях, словно хочет передать ими всю свою материнскую любовь.

– Позвоню ему, чтобы он пришел и забрал свой хлам. Не хочу оставлять это на потом.

– Хорошо. Я пока поиграю с малышом, – мама выходит из комнаты держа Уилсона на руках.

Сделав глубокий вдох, набираю номер Тревора. После нескольких гудков он отвечает.

– Алло, – слышу в динамике его спокойный голос.

– Привет, – сухо здороваюсь, таким же посторонним голосом. – Я собрала твои вещи. Приди и забери их.

– Ты хорошо подумала?

Хорошо ли я подумала??? Я медленно выдыхаю, потому что чувствую, как раздражение потихоньку перерастает в гнев.

– Да, даже очень, – как можно спокойнее отвечаю я, стараясь не потерять самообладания.

– Окей. Тогда я приду завтра.

– Нет. Сегодня. У тебя есть время до восьми часов. Если ты не заберёшь свой хлам сегодня, я выброшу все это через окно! – мое спокойствие исчезло и я сорвалась на крик. Господи, как он меня бесит!

– Ладно, я приду, – отвечает Тревор и окончивает разговор.

Фух, надо перевести дух и успокоиться. Выхожу в коридор и останавливаю взгляд на сумках, где лежат вещи Тревора. Так удивительно. Когда мы с ним сошлись, у него не было такого количества вещей. Всего пара футболок, джинсы, свитер и пара кроссовок. А теперь столько всего!

Ну естественно! Ведь я так часто делала ему маленькие сюрпризы и подарки: покупала разнообразную одежду на разные праздники и просто так, без повода, дарила всяческие милые безделушки – символы моей любви, устраивала романтические ужины.

Почти девять. Внезапный стук в дверь заставляет меня собраться. Знаю, что это Тревор. Открываяю и мы молча смотрим друг на друга.

– Можно войти? – наконец спрашивает он.

– Проходи, – шагаю в сторону, пропускаю его внутрь.

Сняв обувь, он проходит в комнату, где в это время Уилсон не отрывая своего взгляда от экрана телевизора наблюдал за героями мультфильма. Но стоило только Тревору обнять его, как малыш сразу начинает капризничать.

– Сыночек, как я по тебе соскучился!

Слышу эти слова и меня начинает душить смех. Я просто не в силах его сдержать и начинаю смеяться, громко смеяться. Это истерика. Вспомнив всю горечь обиды за своего ребенка, меня мгновенно охватывает злость.

– Ты?! Соскучился?! Твои слова – пустые разговоры и верить им нельзя! Ты показал, какой ты на самом деле, когда оставил меня в беде. Нас с Уилсоном! Ты ни разу не приехал к нам в больницу! Ни разу! За все время! Так что, давай без этих спектаклей и наигранных ролей – просто уходи.

– Вот ключ. – Он ложит связку ключей на стол, берет сумки с вещами и выходит из квартиры.

Молча закрываю дверь. Вот и все. Странно, как он спокойно ушел. Даже не пытался сохранить нашу семью. Я думала, что он скажет: «Прости, я был не прав!» или «Извини, мы должны быть вместе, ради нашего ребенка». Но он не проронил ни слова. Это так похоже на него – сделать вид, что виноваты все вокруг, но только не он сам. Его поведение слишком предсказуемо.

Интересно, что я не чувствую ничего, никакой эмоции к мужчине. Слез нет и плакать не хочется. Только пустота и безразличие. Это меня удивляет. Я думала, что расставание с Тревором дастся мне тяжело. Что мне будет больно и душа будет страдать. Но внутри только пустота. Меня словно отрезало от него. Так легко я давно не чувствовала себя. Делаю глубокий вдох, чувствуя себя свободной.

Для меня этого человека больше не существует. Ему больше нет места в моей жизни. Всему есть предел. Обратной дороги ему нет.