Глава 2

День выдаётся трудным. Утром я чувствую себя разбитой и уставшей. За ночь мне не удалось отдохнуть. Я переворачивалась, крутилась с боку на бок, а сон никак не приходил. Мысли разрывали голову на части. К тому же, ужасный храп и вонь перегара не давали уснуть.

Утром мы не увиделись – Тревор ушел раньше, чем я проснулась. Целый день я пробыла с ребенком на руках. Малыш приболел и мучался с температурой и всеми отрицательными симптомами простуды. В течение дня я трижды звонила мужу, но он ни разу не ответил. Ближе к вечеру я замечаю, что лекарство для малыша закончилось и в очередной раз набираю номер Тревора. На этот раз он все-таки отвечает.

- Привет! – в его голосе слышны нотки недовольства.

- Привет! Почему ты не брал трубку?

– Не важно, – безразлично бросает он и по тону разговора, я понимаю, что Тревор уже выпил. – Что ты хотела?

– Уилсон температурит, а у нас нет лекарства. Когда будешь идти домой, купи ребенку жаропонижающее. Только давай сразу домой, ладно? – совершенно спокойным голосом говорю я.

– Ладно, – он быстро обрывает разговор.

Удивленно смотрю на экран телефона. Меня смущает, как резко он положил трубку. Наверное, Тревор занят сейчас и попросту не может говорить. Или я снова ищу ему оправдание.

Смотрю на часы: шесть вечера. Сейчас конец ноября и в это время года на улице уже темно. Что же, через полтора часа он должен прийти. Не знаю, но почему-то, я решаю позвонить Сюзи. Интуиция, наверное.

– Привет, дорогая! – Сюзи с первого гудка отвечает и я слышу, что она рада моему звонку.

– Приветик! – немного грустно здороваюсь, что не остается незамеченным моей сестрой.

– Элли? Что случилось? – беспокоится она. – Ты почему такая грустная? Говори, не молчи! Ты ничего не скроешь от меня!

Ну естественно! Моя старшая сестра знает меня как облупленную. А еще она моя лучшая подруга, несмотря на нашу разницу в девять лет.

– Вилли приболел. Простуда, наверное. А у меня жаропонижающее закончилось. У тебя есть что-нибудь?

– Ох, вот неприятность, – с горечью говорит Сюзи. – Есть конечно, я принесу. Но это, кажется, не все. Что тебя еще беспокоит? Сестричка, это связано с Тревором?

Ну как она это делает? Я всегда удивлялась ее проницательности и умению все чувствовать.

– Да, с ним тоже. Вчера снова пришел пьяный. Я из-за ужасной вони всю ночь не спала. Голова просто раскалывается.

– Пьет он, а плохо тебе, – шутит Сюзи, но почему-то нам обоим не смешно. – Милая, тебе не надоело? Зачем ты все это терпишь? Ты красивая, умная молодая женщина. Ты достойна лучшего!

– Твоя правда… Ох, Сюзи! Я так устала от этого всего! Вот хочу с ним поговорить. В последний раз. Знаешь, поставить его перед выбором: или он прекращает эти попойки или мы расходимся.

– Элли, да сколько уже можно разговаривать с ним на эту тему? – на повышенных тонах говорит Сюзи. – Он не твой сын. У тебя есть ребенок – его и воспитывай. Тревор уже большой мальчик, и если он сам не захочет измениться – ты ему свои мозги в голову не вложишь.

- Я знаю. Но как говорится: «Надежда умирает последней», – грустно отвечаю. – Я ему звонила перед тем, как тебя набрать. Попросила, чтобы лекарство купил. Но его голос... Он так резко оборвал наш разговор.

– Элли, ты же знаешь, чем все это кончится? – ее голос звучит так серьезно, что мне становится не по себе.

– Знаю…

– Милая, не волнуйся. Пойми, он не достоин тебя. Завязывай с ним. Ты знаешь, я всегда с тобой и поддержу в любой ситуации.

– Знаю, Сюзи. Так ты принесешь мне лекарство?

– Я скоро буду, – быстро отвечает сестра и закончивает разговор.

В очередной раз убеждаюсь, что у меня самая лучшая в мире сестра! Она всегда обо мне заботилась и не перестает делать это до сих пор.

Ближе к десяти сынок уснул. Приходила Сюзанна, принесла нужные лекарства, которые я сразу же дала Уисону. Малышу сразу стало легче. Он был обессилен и устал, с температурой маленькому организму трудно бороться. Я ложу его в кроватку и тихо, прикрыв дверь в комнату, отправляюсь на кухню.

Часы показывают почти одиннадцать. А Тревора до сих пор нет. Черт побери! Наш ребенок заболел и ему было нужно лекарство! А этот говнюк шляется неизвестно где! Внутри меня свирепствует гнев и я не могу себя успокоить.

Беру телефон и в очередной раз набираю номер. Не отвечает. Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не швырнуть мобильный в стенку. Нет, так дальше продолжаться не может. Почему у него семья на последнем месте? Ну, черт со мной. Я уже на себя рукой махнула – не уважает, не любит, не терпит, еще какое-то «не» о котором я не догадываюсь. Но ребенок! Как можно быть безразличным к своему же ребенку?! Это уж слишком!

Мои гневные мысли прерывает звук ключа в замочной скважине. Неужели? Пришел? Иду в коридор, чтобы встретить его. Тревор, шатаясь, едва закрывает за собой дверь и, увидев меня, застывает на месте. Не надеялся, что я буду ждать его?

– Ты почему так поздно? – прикладываю максимум усилий, чтобы произнести этот вопрос спокойным голосом.

– Какая разница? – огрызается Тревор и смотрит на меня, как ни в чем не бывало.

– У нас ребенок заболел. Я ведь просила тебя прийти пораньше, купить лекарство! – чувствую, что теряю контроль над собой.

– Я не забыл, – безразлично говорит он и пожамает плечами. – Могу сейчас сходить.

– Сейчас?! То есть, ты даже и не думал идти в аптеку?

Меня это окончательно выводит из себя. Злость и оскорбление захлестывают, не оставляя в моем сердце других чувств.

- Не нужно! Если бы я рассчитывала только на тебя, то у ребенка до сих пор была бы горячка! – мой голос сходит на крик. – Что ты за свинья такая, а?! Почему тебе наплевать на меня и нашу семью? Ты только что и делаешь, как пьешь и торчишь неизвестно где!

– Как скажешь, – на его устах застывает насмешка. - Тебе видней. Можно мне войти?

– Нет! – выпаливаю я. – Нельзя! Не хочу тебя больше видеть! Тебе наплевать не только на меня, но и на Уилсона! Хватит. С меня довольно! Убирайся!!!

Пошатываясь, Тревор разворачивается и ни секунды не колеблясь, выходит за дверь. Пальцы машинально проворачивают замок и только теперь я осознаю: мы только что закрылись друг от друга, отделились и разграничились.

Я знала, что так будет. Это уже не первая наша ссора и его бегство из дома. Разговоры ни к чему не приводят. Ссоры тоже. Все заканчивается одинаково: разговор, мои попытки объяснить свою точку зрения, объяснения, что меня не устраивает. Он хамит, посылает как можно дальше, хлопает дверью и уходит, а когда возвращается – то пьяный, как чип и заваливается спать. Наутро я делаю вид, что ничего не было. Мы просто игнорируем друг друга. Играем в молчанку.

Но не в этот раз. На этот раз это уже предел. Предел наших отношений. Я больше не хочу склеивать обломки прошлых отношений, которые построены на моих стремлениях и былых воспоминаниях и мечтах. Это мое личное фиаско.

Плетусь в комнату, проверяю, не проснулся ли малыш. Он такой милый, такой сладкий, такой хорошенький. Просто маленький котенок, мое золотце! Я все еще чувствую гнев и безумное раздражение. Даже сейчас, лежа в постели, стараюсь успокоить нервы, которые в последнее время уже ни к черту. Слезы стоят в глазах и горячими струйками катятся по щекам. Сколько слез я пролила из-за этого мужчины! Меня много раз одолевала горечь обиды, за саму себя, за напрасные надежды, за несбывшиеся мечты.

Но сейчас мне досадно за Уилсона. Так не должно быть. Как собственный ребенок может быть не нужен? Я надеялась, что хотя бы у моего сына будет полноценная семья. Мне так хотелось видеть Уилсона и Тревора вместе, как они ходят на рыбалку и обсуждают игры футбольных команд, как чинят велосипед или машину вместе. Как Уилсон рассказывает папе о своей первой девушке или о победе в спортивном соревновании. Или еще о чем-нибудь другом. Главное, я надеялась жить в крепкой полноценной семье, где будут общие походы на природу, воскресные ужины и много семейных фотографий.

Я множество раз пыталась сохранить наши отношения, терпела все его проделки, закрывала глаза на его безразличие, прятала обиды в себе и многое не высказывала, чтобы не устраивать очередной скандал. Но все это оказалось тщетным. Мои надежды на счастливую семейную жизнь не оправдались. В плену досадных мыслей, обняв подушку, я проваливаюсь в тревожный сон, в котором мне снится повтор сегодняшнего вечера.