Глава 1.3

Под копытами лошадей разливались весенние воды – как оказалось, еще не везде они впитались в землю. Оливеру это не нравилось, он хмурился, прямо держась в седле, и время от времени поглядывал на нас – юных девушек, едущих на смирных, добрых лошадках. Кажется, он жалеет, что не уговорил нас сесть на более норовистых жеребцов.

Я боялась таких коней, а Джулия брезговала ими.

- От них слишком сильно несет мускусом! – заявила она, кривя носик и губы. – Я не смогу ехать долго на любом из них!

- О, женщины! – вздохнул тогда брат, и махнул рукой.

- Терпи, - я подмигнула ему. – Тебе предстоит жениться.

Теперь мы были далеко от нашего маленького поместья, и я осознавала, что не увижу невесту Оливера, прекрасную Мию Холт. Вроде бы она одних лет со мной, но нас ни разу не представляли друг другу. Холты продолжали считаться скупыми, глупыми и грубыми людьми, с которыми никто не хотел иметь дела. Наша мать была незаконнорожденной дочкой самого листара, поэтому о близком родстве с этим семейством никто не говорил.

Что же, оставалось надеяться, что Мия не унаследовала самых худших пороков своих отца и деда.

От западных краев до столицы Веты две недели, но, если срезать путь через лес, может быть короче. Об этом вкратце упомянул брат, когда рассказывал, как мы будем ехать, только, когда во время пути я догнала ему об этом и напомнила, лицо Оливера стало строгим и мрачным.

- Нет, сестра, - отрезал он. – Даже не проси.

- Почему это? – слегка опешила я.

- Я уже говорил про разбойников?

- Но у нас нет денег при себе! Только… - я осеклась и вспомнила, что это не так.

На любое путешествие нужны деньги. Даже если ты – благородный патриций, никто не станет кормить тебя бесплатной пищей и поить бесплатным вином. Такое мне, девушке, выросшей в одних и тех же стенах, никогда не объясняли, но это само собой разумеется.

- Мы поедем по западному тракту, - сухо закончил брат. – Я не могу рисковать вами…

И по его севшему голосу я поняла, как ему больно, тревожно, грустно. Захотелось спросить, и я… Решилась. Посмотрела в его глаза, подогнала спокойную лошадь, отчего она недовольно всхрапнула, поравнялась с Оливером. На душе было неспокойно, но мне больше не хотелось пребывать в безвестности.

- Скажи, дорогой брат, как погибли родители?

Он посмотрел на меня очень внимательно.

- Ты уверена, что хочешь это знать?

- Да.

- Славно, - он грустно вздохнул. – Только не рассказывай Джулии. Я сделаю это сам, когда она станет чуть старше. Или же ей все растрезвонят дворцовые сплетники.

Я кивнула.

- Так вот, - он на всякий случай посмотрел на Джулию, которая весело болтала со своей женской свитой. – Ты уже знаешь, что я у матери не первенец?

Тоска сжала мое горло.

Мысли о том, что мать не всегда была с отцом, а вышла за него замуж примерно в двадцать один год, лишала меня уверенности в семейном благополучии и выбивала почву из-под ног. Но я смиренно кивнула в ответ. Да, конечно знала. Где-то далеко, в теплом Донгмине, жил молодой оборотень, рожденный моей мамой. Его имени я не знала, но он имел княжеский титул. Прежде, чем стать патрицианкой, мама была княгиней.

- Отец одолел змея и женился на ней, но ревность все равно не давала ему покоя. Да, они любили друг друга, но… не могли простить друг другу старые обиды. Отец отправил нашего единоутробного брата в восточный дворец, как только ему исполнилось десять лет.

- Ты… видел его?..

- Да, - ответил Оливер сухо и твердо. – Креон Серпент был воспитан наилучшим образом, но раздражал отца своей синей змеиной кожей и способностью к обращению. Мне было пять лет, Креону десять, и он мне ничем не угрожал. Но отец посчитал иначе.

- Как печально! – вырвалось у меня.

Брат кивнул и нахмурился.

- После этого мы не виделись.

- И не обменивались письмами?

- Десять лет мы не знали ничего друг о друге. Но пару дней назад я получил от него письмо, - тихо произнес брат, словно боясь, что кто-то может услышать. – Креон выражал свою надежду, что Шелтоны смогут остановить войну между Западом и Востоком.

- Но полноценную войну мы не ведем, дорогой брат…

- Да, я знаю, - перебил меня Оливер с досадой. – Так утверждает листар Рональд, и ему выгодно, чтобы мы все в это верили. На самом деле боевой агрессии нет только от восточников, мы же на них нападаем.

- Мы?

- Западные легионеры. Поэтому мне не нравится служба Томаса.

У меня перехватило дыхание, сердце пропустило удар.

- Но он же…

- Нет, его не отправят на войну, - заверил Оливер. – Младших легионеров обучают и дают им поручения, связанные с внутренними делами страны. Подавлять мятежи, например. Но это лишь до тех пор, пока ему не исполнится шестнадцать.

Чтобы не заплакать, я подняла голову и молча смотрела в ясное голубое небо, чтобы солнце слепило глаза и было не до слез. Сейчас не время раскисать и хныкать. Как только доберусь до монастыря, первую же молитву вознесу богине Мире и Мириту Вестану – за вразумление Рональда Эртона. Стало холодно, и я обняла себя за плечи руками.

Оливер не заметил этого жеста, он продолжал говорить:

- Меня тоже не отправят на войну. По крайней мере, пока не обзаведусь сыном. Ну а вообще, - он ненадолго задумался и чуть улыбнулся, - Шелтонов слишком много, чтобы листар переживал об их количестве.

- Дурак! – порывисто воскликнула я, и на глаза все-таки навернулись слезы. – Не смей так говорить!

- Я не рассказал до конца, дорогая сестра. Помни: Джулия не должна знать об этом, - он очень быстро сменил тему. – И крепче держись в седле, чтобы не потерять сознание от того, что ты сейчас услышишь.

Судя по его нахмуренным бровям и угрюмому выражению лица, мне очень не понравится правда. Но я уже решилась на нее, и сейчас могла только растерянно улыбнуться уголками губ, покорно взирая на Оливера.

- Да, дорогой брат. Я вся внимание.

- Правда в том, - хрипло сказал он, мигом от меня отвернувшись, - что наш отец убил нашу мать. За это его забрали в столичную тюрьму и казнили. Этого пожелал сам покойный листар. Мы с тобой, Джулия, Томас и Кэмерон считаемся детьми убийцы и распутницы. Ты уже взрослая, Беатрис, и можешь это знать.

И, не желая больше говорить со мной на такую страшную тему, Оливер пустил коня галопом, оставив меня, сестру, наши свиты, закованных в броню воинов далеко позади. Трещали сухие ветки под копытами его жеребца, а мое девичье сердце рвалось от боли на части.