Глава 7

Алихан.

Я смотрю, как Ева вновь входит в мою спальню... нашу спальню, если быть точнее. Она ходит по моему дому, как по музею, осматривая каждую комнату и каждый предмет с удивлением и восхищением.

Если бы не застывший страх в ее глазах, она была бы похожа на ребенка в магазине игрушек.

Она робко останавливается возле входа, выглядит сковано и растерянно. Она с любопытством смотрит на меня, словно ожидая моих указаний.

— Раздевайся, — приказываю я, небрежно облокотившись на стол.

Она не двигается. Ее взгляд прикован ко мне, и даже из другого конца комнаты я вижу, как быстро поднимается и опускается ее грудь.

— Я знаю, что согласилась сделать все, что ты хочешь, и я сделаю, но я была бы очень признательна, если бы ты сказал мне, что именно произойдет? Ты же сказал, что мы сначала узнаем друг друга, прежде чем...

— Поебёмся, — решаю закончить фразу за нее.

— Ну, да...

Ее щеки приобретают очаровательный розовый оттенок, и я чувствую, как на моих губах появляется ухмылка.

— Я не планировал трахать тебя сегодня. Я просто попросил тебя раздеться, чтобы я мог посмотреть на тебя. Хочу посмотреть на вещь, которую приобрел.

Она делает глубокий вдох, прежде чем сделать то, о чем я ее просил. Она начинает с блузки, расстегивая каждую пуговицу слишком долго из-за того что ее пальцы дрожат. Затем она снимает туфли, а после возится с молнией на джинсах.

Это самый не сексуальный стриптиз, который я когда-либо видел, но мой член очень быстро увеличился в размерах. Неуклюже она стягивает джинсы со своих стройных ног, чуть не упав при этом.

Откинув джинсы в сторону, она выпрямляется, представая передо мной в одном лишь нижнем белье. Я долго не раздумываю и киваю ей, поощряя тем самым продолжать. Потянувшись за спину, она расстегивает лифчик и спускает его с плеч. Ее пышные груди открываются взору, и от этого зрелища вся кровь в моем теле приливает к члену.

Ее упругие соски нежно-розового цвета идеально расположены на пышных грудях. Опустив пальцы к трусикам, она спускает их вниз и вот она уже полностью оголилась.

Я смотрю, как дергаются ее руки. Она рефлекторно хочет прикрыться, но ей все же удается держать руки по бокам, чтобы я мог хорошо рассмотреть ее тело и ее киску. Она гладко выбрита, словно специально для меня, словно она знала, как мне это нравится.

Я наслаждаюсь ее телом, сканируя каждый участок ее кремовой кожи, гадая, насколько она упругая.

Девушка прочищает горло, заставляя меня перевести взгляд на ее лицо. На нем я вижу вызов, смешанный со страхом и раздражением.

— Мне холодно, — заявляет она, ее нижняя губа слегка дрожит.

— Подожди, не двигайся.

Я подхожу к шкафу и выбираю для нее халат. Ткань - темно-бордовый шелк, она будет смотреться в этом потрясающе.

Я поворачиваюсь к ней и с удовлетворением вижу, что она даже не шелохнулась.

— Кому принадлежит эта одежда? — спрашивает она, когда я протягиваю ей вещь.

— Она твоя.

— Я имела в виду раньше, — шепчет она, надевая шелковистую ткань.

— Ты что ревнуешь?

— Нет, просто любопытно.

Она пожимает плечами.

— Она никогда не принадлежали никому другому. Я купила ее специально для тебя.

— То есть как? Ты не знал, что я приеду, мы встреплись пол дня назад.

По ее глазам я вижу, как крутятся шестеренки в ее хорошенькой головке.

— Ты знал все заранее?

— Я предвидел такое развитее событий, — признаюсь я. — Я навещал твоего отца две недели назад. Тогда я поставил ему ультиматум. Сказал, что через четырнадцать дней либо деньги, либо... ты.

Ее пухлые губы слегка приоткрываются, а глаза становятся невообразимо широкими. Быстро ее шок сменяется чем-то другим... болью. Боль застывает в ее взгляде, и мне становится немного неловко, что я упомянул об этом.

Судя по выражению ее лица, осознание того, что ее отец знал и не предупредил ее, причиняет ей больше боли, чем все остальное, что она пережила сегодня.

— В ванной для тебя есть зубная щетка и другие принадлежности, которые могут тебе понадобиться. Иди, приготовься ко сну.

Она кивает мне, прежде чем исчезнуть за дверью. В это время я раздеваюсь сам, запираю дверь и как обычно прячу пистолет у изголовья кровати.

Ева возвращается через несколько минут. Ее глаза прикованы к моему телу, пока она нерешительно следует к кровати. Я оставил на себе лишь трусы, но ее взгляд больше направлен на мою грудь.

Она останавливается прямо передо мной, причем так близко, что я вижу красные пятна вокруг ее глаз. Она плакала в ванной, но вытерла слезы, прежде чем выйти.

Моя маленькая игрушка не хочет показывать слабость.

— Ложись, — приказываю я и смотрю, как нерешительно, она заползает в мою кровать.

Выключив свет, я устраиваюсь рядом с ней, натягивая одеяло на нас обоих. Темнота оседает на нас, но мои глаза остаются широко открытыми.

— Почему долг моего отца так важен для тебя? У тебя полно денег, — шепчет Ева через некоторое время.

— Брать деньги и не отдавать, это кидалово и если я проявлю слабость хотя бы к одному такому должнику, то другие подумают что им тоже можно меня кинуть, примут за слабость. Здесь нет исключений. Я всегда забираю свое, так или иначе.

— Зачем вообще зарабатывать на этом? Разве у тебя не достаточно средств, чтобы безбедно жить до конца жизни?

— Мне нужно больше денег и власти.

Этого никогда не будет достаточно, пока я не осуществлю то, что задумал.

— Деньги и власть делают тебя счастливым?

— Только две эти вещи, — лгу я.

Я не был счастлив уже очень давно. Для меня, в этой жизни, есть единственный способ обрести счастье и покой - это убить человека, который отнял у меня мать. И чтобы достичь этого, мне нужны все деньги и власть, которые я смогу получить.

Прошлое.

Помню, как содрогалось мое тело при каждом вздохе. Я не мог найти ее, хотя слышал ее крик. Я никогда раньше не слышал, чтобы моя мать так кричала.

Я бегу по дому, в котором прожил всю свою жизнь, и чувствую себя дезориентированным. Все кажется незнакомым.

Мой желудок скручивается в узел от страха.

Я спускаюсь по лестнице и иду по коридору к ее комнате. Я уже подхожу к ее двери, когда снова слышу ее крик.

— Заберите меня! Оставьте моего сына в покое! — кричит она.

Я хочу броситься к ней, обнять и защитить ее. Но не могу. Что-то говорило мне молчать и оставаться на месте. Я знаю, что если эти люди увидят меня, они заберут меня.

Где охранники? Почему их нет?

— Ты нам не нужна. Мы пришли за мальчишкой.

Что им нужно от меня? Мне всего десять.

— Кончай ее, — говорит другой мужчина, как будто ему противно от причитаний моей мамы.

Волоски на моем затылке встают дыбом, пока я продолжаю слушать ее мольбы. Затем хлопок и настает тишина.

Я вздрагиваю, спотыкаюсь, отступаю назад. Обеими руками я закрываю рот, чтобы не закричать.

Один выстрел, который навсегда изменил мою жизнь, забрав единственного человека, которого я любил, единственного человека, который любил меня.

— Убери тело. Я не хочу, чтобы мальчик это увидел.

При этих словах я чувствую, как мое сердце перестает биться в груди. Моя мать, они убили ее.

За что?

На мгновение я застыл, не в силах пошевелиться и лишь, когда услышал шаги в сторону двери, во мне включился инстинкт самосохранения.

Моя мать умерла, защищая меня. Я не позволю, чтобы ее смерть была напрасной.

Я быстро вбегаю по лестнице наверх, в свою комнату и закрываю дверь на ключ. Я знаю, что это ничего не даст, но я должен попытаться.

Не прошло и минуты, как ручка в двери задергалась, а мое тело задрожало от страха.

Я слышал, как затрещала древесина под ударами того кто находится с другой стороны. Оглядывая комнату, я не могу придумать, где спрятаться.

Мой взгляд падает на шкаф и я бегу к нему, закрыв дверь, за секунду до того как дверь в мою комнату слетела с петель.

Сквозь небольшую щель я вижу их.

Двое мужчин, одетых в черное с головы до ног, входят в мою комнату. Я хочу быть сильным, как всегда учил отец, но не знаю как. Я не хочу, чтобы они нашли меня.

— Где он? — в отчаянии говорит один из мужчин, переворачивая кровать.

Я смотрю на их разъяренные лица, я увидел достаточно, я запомнил их на всю оставшуюся жизнь.

Я открываю маленький технологический люк в задней стене и протискиваюсь внутрь, я нашел это место еще в раннем детстве, когда играл в прятки, внутри располагаются трубы и какие-то краны, места едва хватает для меня.

Медленно я закрываю дверцу. Я знаю, что если совершу ошибку, меня найдут.

Я чувствую страх и тошноту, я хочу побежать к маме, хочу оказаться в безопасности ее любящих рук. Но я знаю, что больше никогда не почувствую ее тепла, это так больно.

Слезы текут из моих глаз. Я даю им волю, зная, что никто не увидит.

Я слышу, как двери распахиваются и ударяются о стену. Звуки, с которыми они срывают мою одежду с вешалок и переворачивают все вверх дном, заполняют пространство.

— Его нигде нет, — рычит один из них.

Я стараюсь дышать не слышно. Темнота окружает меня, просачиваясь в мой разум.

Миллион вопросов проносится в моей голове.

Зачем эти люди пришли в наш дом и убить мою маму? Что они хотели от меня? Как они сюда попали? Кого еще они убили? Где охрана? Где прислуга? Плохие люди все еще здесь?

Я не знаю, как долго я сижу в темноте, но в какой-то момент я чувствую решимость, и даю твердое обещание своей матери.

Когда-нибудь, когда я стану взрослым, я заставлю этих людей заплатить. Я найду их и заставлю заплатить, заставлю умолять, но не о сохранение их жизней, а о том, чтобы я прекратил их мучения.

В ту ночь они взяли в долг, и я позабочусь о том, чтобы они заплатили по счету.