ПРОЛОГ

— Юр, у нас будет ребенок! — печально сообщила я, и тут же сложила руки на груди, внимательно наблюдая за его реакцией.

Юрка, услышав столь потрясающую новость, — побледнел, покраснел, опустил глаза, и явно замялся. Я даже немного испугалась. Ничего себе, сон рассказала. Угу, сейчас как удар хватит. Но это для него последний шанс — пан или пропал!

Юрка — видный парень, чуть выше среднего роста, его некогда стройное тело в последнее время заметно обросло жирком. Темные волосы, собранные в неаккуратный хвост, вечные джинсы со светлыми шелковыми рубашками, в общем, все как всегда: фоторепортер, эстет, человек с претензией на утонченность.

Вздохнув, я прислонилась бедром к рабочему столу и, внимательно взирала на него ясными очами. С замиранием сердца ожидая три версии ответа.

Фантастическую: «Какое счастье! Я всю жизнь мечтал об этом!»

Порядочную: «Давай поженимся! Завтра в три часа жду тебя в ЗАГСе, с паспортом!»

Подлую: «Я найду тебе врачей и деньги, чтобы ты мгновенно избавилась от последствий!»

Ну, а получила, трусливую: «У меня сейчас дела, обсудим позже!».

После моей шутки он пропал. Ни на работе, ни дома его не было. О звонках и речи не шло. Испарился!

Вот так пошутила…

Началось все с того, что мне надоело мое непонятное положение. Мне почти двадцать шесть, я несвободна и незанята. Выйти замуж не могла, так как встречалась с Юркой, а он не торопился брать на себя ответственность за будущую ячейку общества.

Три года — коту под хвост!

Три года он ходил ко мне, получал ужин и все радости жизни!

Три года жизни урывками, три года волнений и переживаний!

Три года надежд… А он даже не спросил: «Юль, может тебе помочь нужно? Как ты себя чувствуешь? Чего хочешь?»…

И кто я после этого? Не надо… сама знаю.

Схватившись за голову, я стояла у своего рабочего стола, рассеяно всматривалась в затемненный монитор ноутбука, решая с чего начать.

Сашка, ворвавшийся в кабинет и севший за соседний стол, изображал идиота, — только ли изображал?! — и мешал мне сосредоточиться.

Черт, голова «не варит» совершенно!

К Дашке на свадьбу меня не отпустили. Видите ли, все в отпуске, я из-за духоты ворчу весь день, как бабка сварливая, хотя мне в июне только двадцать шесть исполнилось.

Или «уже» двадцать шесть?!

Прошло две недели после того знаменательного разговора с Юрой, закончившегося пропажей «суженного».

Я уселась на вертящийся стул за свой рабочий стол, и задумчиво глянула на фотку с Дашкиной свадьбы на слайдах рабочего стола. Потом представила, как там было весело, и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла не просто жалкой, а убитой жизнью.

Последнее время мне стало присуще постоянное самокопание, видимо старость подкралась незаметно.

Итак, надо что-то делать! И я пошла к главному с заявлением за свой счет, на отпуск в июле.

Сергеич, с отвращением крутя мое заявление в двух пальцах, словно дохлую жабу, ворчал и ругался. И тогда я, невинно опустив глаза на листок с будущим отпуском, устало спросила:

— По «собственному» писать?

Виктор Сергеевич мгновенно успокоился, больше не пытаясь брезгливо избавиться от напечатанного мной листка, со вздохом подписал его. А я, коварно пользуясь добрым настроением начальства, заодно затребовала очередной отпуск на август.

Эх, раньше надо было так! К Дашке бы на свадьбу попала! Не то, что я такая прям такая незаменимая, нет, просто безотказная. Юль, сделай то, и вон то, и вот это! Да, и вот это — тоже!

Я впервые что-то потребовала для себя, вот главный и в шоке.

Закидав вещи в багажник Маруси, позвонила маме, устроила Тучку на переднем сиденье и отправилась в деревню, лечить нервы. Ну, а чтобы не сорваться и не позвонить одному нехорошему человеку, оставила телефон дома.

Вот так сурово.

Прикатила под вечер к бабке, как эдакий подарок. Услышав звук подъехавшего автомобиля, она с любопытством выглянула из дома. Как всегда в повязанном на затылке белом платочке и бессмертном темно-синем байковом халате с крупными цветами, надетом на тонкую рубашку. Сколько помню, она всегда носила нечто подобное.

Обнимая меня у облезлой и слегка покосившейся калитки, бабушка спохватилась:

— Отец-мать здоровы?

Я медленно кивнула.

— Братенок?

Я кивнула еще глубже.

— Значит с мужиком своим, что не поделила… — причмокнув губами, сообщила бабушка с оттенком некой радости от своего вывода.

Я отмахнулась:

— Слишком много поделила… Дура!

— Дура, — мирно согласилась бабушка. — Пошли чай пить, я тут как раз свежий заварила…

— Я каркадэ не пью, он мне компот напоминает! — отрезала я, помня бабушкино пристрастие к сему напитку.

Я подхватила из машины свою кошку, мы быстро миновали дворик и вошли в дом.

— Так, то — каркадэ, а это липа! Пирожки с капустой с вечера остались…

— Я их не люблю… — Я скривилась. Переела их как-то у бабушки, а теперь смотреть не могла. Меня аж передернуло от воспоминания.

— Ладно, с картошкой пирожки, с картошкой, я пошутила… — созналась бабуля, накрывая на стол.

— А я все думаю, в кого я такая… шутница… — вздохнула я и плюхнулась на табуретку у стола.

— В меня, вестимо… — лукаво усмехнулась старушка. — А как без этого? Скучно-то жить без шуток!