Часть 1. Сбор. Глава 1. Прибытие.

Голубоватый солнечный свет разливался по бескрайней каменной пустыне — огромные по площади окна апартаментов позволяли наблюдать гористую линию горизонта. За ней была чернота, наполненная невидимыми звёздами. Оскар знал, что они там есть; совсем скоро станут видны и другие светила, рассыпавшись искристой крупой по небосводу. Но Оскар любил именно марсианский закат, сейчас в этом чувствовался и патетический символизм. Разве можно упустить такой шанс и не пожалеть себя?

Многозначительно хмыкнув, он поставил тонкостенный бокал на зеркальную поверхность столика — в отражении тоже, сбиваясь в стаи, к поверхности стремились пузырьки. Приглушённое освещение не раздражало глаза и не мешало наблюдать за плавным ходом холодно-голубого шара к тёмному провалу небытия этих суток. Последних суток на Марсе.

Интересно, что даже жители колонии продолжали называть свой не самый уютный дом Красной планетой, хотя Оскару, впервые побывавшему на Земле в подростковом возрасте, достойной этого наименования показалась именно метрополия: кроваво-красные закаты впечатлили — скорее напугали — своей зловеще-предостерегающей аурой. Ничего хорошего они никогда не сулили.

— Я думал, это стоит отметить, — Джоуи, заметив, что натуральный игристый напиток многолетней выдержки энтузиазма у клиента не вызвал, тоже избавился от бокала и полубоком расположился на софе, положив изящную кисть на колено.

— Спасибо, — Оскар с трудом оторвался от гипнотически притягательной сцены и сделал к нему несколько шагов.

Апартаменты Джоуи имели окна во всю стену и занимали почти четверть купола, расположенного на окраине, что позволяло еженощно наблюдать закат над каньоном. Он рассказывал Оскару, что дорогостоящее — если не лучшее в городе — жильё досталось в наследство от одного из любовников: пожилой промышленник завещал его тому, кто скрасил последние годы жизни не столько разнообразным сексом, сколько умением выслушать и поддержать нетривиальную беседу.

Положа руку на сердце, Оскар тоже не считал, что Джоуи занимается проституцией — и уже рассчитался за прощальный визит: скорее, тот оказывал услуги гораздо более широкого плана. Хотя, конечно, это не отменяло факта, что многие обращались к Джоуи именно за этим — и даже Оскар не отрицал, что любит заниматься с ним сексом, не только разговаривать и молчать. Но также он любил и особую атмосферу в фешенебельных апартаментах. И понимание с полуслова. И закаты.

Почему-то хотелось запомнить именно их, а не лживое — лживое ли? — участие, холёное тело и тень вожделения в глазах.

Джоуи уже давно потерял манящую свежесть юности, точного возраста Оскар не знал, но предполагал, что тот лишь на пару лет младше. Самый дорогой хастлер Марса успешно использовал деньги клиентов — и выглядел за их счёт по-прежнему привлекательно, если не сказать роскошно.

Без прелюдии, Оскару не хотелось терять драгоценные минуты — а может, просто не было сил на ласки. Даже не разделся. Резкое, почти животное удовлетворение: стянул брюки из струящейся материи, поставил на четвереньки тут же, на кожаные подушки массивной софы.

Ему не сопротивлялись, впрочем, настоящей боли Оскар не причинял — Джоуи был готов и к такому варианту, хотя стоны удовольствия показались насквозь фальшивыми, как и соблазнительный прогиб.

Не было здесь ни симпатии, ни сочувствия — не было вообще никаких чувств. Оскар не пытался построить отношения и тратил своё время на шлюху, которой безразличен. Тратил время на политическую карьеру, которая рассыпалась в одночасье.

Кончив, Оскар сорвался в ванную, где привёл себя в порядок — не экономил, плеснул в лицо ледяной воды. Раз, ещё раз. Посмотрел в зеркало: полное ничтожество за уверенной, даже нахальной маской. В этом они с Джоуи точно схожи.

— Будешь скучать? — тот провожал его уже одетым, жеманно расположившись на диване — в руке вновь был бокал: шампанского в нём стало больше.

— Не думаю, — Оскар не кривил душой. — Найду чем заняться в Союзе.

Это являлось своеобразными отступными Земли за то, что Оскар стал на Марсе никем. Взамен станет кем-то на периферии среди ксеносов и разрухи. Во всяком случае, именно последнее слово у него ассоциировалось с Союзом.

Последние сорок лет Земная Федерация в буквальном смысле отступилась от межрасовых отношений, всё внимание уделяя междоусобным войнам за влияние. Сначала пертурбации касались непосредственно метрополии, потом планомерно перекинулись на Луну, до Марса очередь дошла не сразу — но и он потерял свою независимость. Теперь всё здесь подчинялось единой власти, и этой власти мэр третьего по величине города планеты (и ни много ни мало индустриального центра) был не нужен.

Впрочем, Оскар умел казаться сговорчивым — тогда ещё надеялся, что его пощадят, не оставят не у дел. Но ирония новой верхушки власти в лице второго заместителя председателя ЗФ Киллиана Парсонса была поистине жестокой: войдя в положение Оскара и в лицо перечислив многочисленные достоинства теперь уже бывшего мэра как выдающегося управленца, он сделал предложение, от которого ни один здравомыслящий человек не сможет отказаться. Несмотря ни на что.

И Оскар, стиснув зубы, согласился на должность председателя Генкомитета Союза, сколько бы отторжения это ни вызывало. Знал, что отказ — самоубийство. В политическом смысле. А может, и в прямом.

От одной мысли, что придётся работать и находиться в обществе представителей разных рас, немного потряхивало. Ксенофобия не считалась пороком в метрополии и колониях Солнечной системы: конечно, туристов никто и пальцем не трогал, но случаи постоянного проживания практически отсутствовали, а все торговые дела решались на приграничных станциях. Чаще — на территории, контролируемой Союзом. ЗФ мало вкладывала в эти сектора, по большей части выкачивая ресурсы, но после событий, именуемых Реформами Союза, руки людей, давно считавших эту структуру де-факто своей собственной и использовавших её для получения выгоды, оказались связаны.

Союз, если верить исторической справке, стал служить целям, определённым ещё во время его создания: поддержание порядка в Галактике и защита мирного населения.

Дело, как Оскар прекрасно понимал, совсем не прибыльное, поэтому ЗФ быстро утратила к нему интерес, чётко ограничившись прописанными в договоре и Конвенциях обязанностями. Но и окончательно терять вес на межрасовой арене было чревато, потому люди продолжали сохранять свои позиции на высших постах в Союзе. Хотя на местах тоже служило огромное количество людей — Солнечная система не могла предоставить им работу и место для жизни. Баланс худо-бедно сохранялся.

Изначально у истоков межрасовой структуры стояли Авар, Керийская империя и Земная Федерация. Именно возвращение в Союз аварцев и повлекло за собой Реформы — этому предшествовал раскол, который, несмотря на мощное влияние земных суперкорпораций, практически не имел негативных последствий.

Председатель ГК по имени Карима Джонс не только удержала власть, но и привлекла к активным действиям Империю, позволила вернуться исключённым за давнюю агрессию аварцам и установила правила для взаимодействия для вышедшей из добровольной изоляции Конфедерации Аррахве, чем заложила основу для того, чем являлся Союз именно сейчас.

Всё это произошло незадолго до рождения Оскара — изучал историю сначала в частной школе, а потом в самом престижном университете из марсианских. В справке о Кариме Джонс в сети, которую Оскар запросил незадолго до вылета на Евразию, не было даты смерти — значит, выдающийся политический деятель была ещё жива, хотя по нехитрым расчётам ей было без малого сто лет.

Оскар нехотя просматривал документы о функционировании Союза, но вынудил себя вникнуть во все подробности уже на борту пассажирского лайнера, который должен был доставить его на Евразию-2 — многонаселённую планетарную колонию, где находился головной офис Союза.

Собственно, где был Оскар, а где — Союз? Провёл практически всю жизнь на колонии, состоящей из комбинатов и куполов, и слабо представлял себя в роли руководителя межрасовой организации. Круг решаемых вопросов отличался значительно, с его точки зрения — даже не пересекался; ответственность вообще потрясала своей грандиозностью; уклад жизни менялся кардинально, практически заново родился — лишившись всех связей, что по работе, что в личном… Но у Оскара иных вариантов не оставалось, нужно включаться в работу.

Генеральный комитет насчитывал всего двенадцать участников, только двое являлись представителями Керийской империи и Авара. Ввиду по-прежнему превалирующей роли людей в Союзе, председательство в нём сохранялось за Земной Федерацией, хотя ни одно имя члена ГК Оскару ничего не говорило — слишком далеко находилась Евразия-2 от Марса.

О керийцах и аварцах у Оскара были лишь общие знания, полученные в университете и из СМИ, мимолётные пересечения не в счёт: первые — сторонники монархии, блондины, гермафродиты, живут долго, вторые — похожи на людей в целом, фанатично ортодоксальны и имеют костяные наросты на черепах.

В перипетии отношений союзных рас и вовсе погружаться не хотелось, но пришлось: в стародавние времена, больше шестидесяти лет назад, когда на Аваре вспыхнул пожар гражданской войны, дружественная всей Галактике Империя при попустительстве Земной Федерации ввела свои войска для стабилизации там обстановки. Да так и осталась. Короче говоря, между этими расами совершенно точно существовала напряжённость; Оскар, изучая справку, выданную ИскИном, ни на йоту не поверил, что аварцы беззвучно терпят присутствие целого флота имперцев на своей территории.

Существовало ещё одно серьёзно отягчающее понимание обстоятельство — религиозная подоплёка. Оскар, как и подавляющее большинство людей, причислял себя к стопроцентным атеистам: некогда модная секта единого бога уже стала признаком плохого тона и ограниченности сознания, а потому принять веру аж двух цивилизаций — Авара и Империи — в создателей было непросто. К тому же аварцы считали, что и людей создала раса рэнделов: звучала эта ересь довольно дико.

На адской смеси веры, подчинения и ненависти, похоже, и держалось взаимодействие имперцев и аварцев. Как это будет выглядеть в Союзе?

Ещё непонятнее Оскару показались загадочные ремийцы, живущие в Конфедерации Аррахве. Доки в генной инженерии, создатели мира-кольца и прародители керийцев, не имеющие, впрочем, тёплых отношений со своей роднёй. Информации о них нашлость ничтожно мало — в сети освещено было только краткосрочное участие в конфликте во время раскола, из-за которого им отказали во вступлении в Союз. А может, на решение Каримы Джонс тогда повлияла Империя, председателя ГК не раз обвиняли, что она танцует под дудку белокурых соседей.

Свежим ветром повеяло от присланных будущим ассистентом Оскара мисс Беллокс бюджетных документов — в этом он разбирался существенно лучше. Правда, и тут многое пришлось додумывать, задавать уточняющие вопросы по слабо защищённому каналу связи — не самый подходящий вариант. Конечно, проблема была ещё глубже: сохранённая документально переписка может стать свидетельством его некомпетентности, а можно ли доверять мисс Беллокс, будет ясно после личного знакомства. И то не сразу. Поэтому спросит уже на месте, устно.

В какой-то момент Оскар почувствовал себя взволнованным подростком — словно не было ему почти сорок лет, а за спиной не остался Марс, где он считался молодым и подающим довольно большие надежды политиком и имел все шансы в недалёком будущем возглавить колонию. А может, побороться за пост на активно развивающемся Плутоне — думал об этом не раз, но после смены власти политическая карьера в Солнечной системе ему была заказана. После планет земной группы внимание новых хозяев перекинулось на другие колонии. Мандраж охватил всё существо Оскара в полную силу за несколько минут до стыковки с орбитальным лифтом Евразии-2: здесь он пока никто и ничто. Станет ли кем-то, а не марионеткой метрополии на расстрельном посту?

Предшественник Оскара в буквальном смысле сгорел на работе — Фредерика Бреннера с инсультом увезли из собственного кабинета в госпиталь. Несмотря на усилия врачей, после удара председатель ГК уже не оправился. Так что поиски нового кандидата были спешными — хотя Оскар до сих пор не понимал, кому могла прийти в голову идея назначить на эту должность чиновника с Марса. Неужели на Евразии не нашлось подходящих людей?

— Мистер Робинсон? — статный мужчина в тёмной форме — форме Союза — окликнул Оскара в пассажирском терминале лифта.

Военными делами на Марсе занимался центральный аппарат правительства, Оскар лишь курировал поддержание жандармами общественного порядка — ещё одно напоминание, что он не соответствует будущей должности, поскольку Союз — это прежде всего армия. По численности она превышала даже армию метрополии, которая теперь охраняла всю Солнечную систему и ближайшие колонии, но опасной её в ЗФ не считали, несмотря на частичную потерю бразд правления. В Союзе был в ходу малый и средний флот, необходимый для патрулирования контролируемых секторов и противодействия пиратам и прочим противоправным элементам. А тяжёлых кораблей имелось немного — нецелесообразно экономически. К тому же собрать все союзные силы воедино было нереально — для этого нужно оставить без присмотра (читай: подвергнуть опасности) огромные территории.

В общем, воевать полноценно армия Союза не могла — Оскар ничуть не удивился, что во время раскола Евразию от атаки ремийских биокораблей защищал флот Керийской империи.

Покорно следуя за сопровождающим, Оскар оглядывался по сторонам; голограммам в сети доверял постольку-поскольку, но столичный город Евразии-2 оказался не сильно приукрашен ретушёрами: вполне современная инфраструктура, без налёта периферийной отсталости, небоскрёбы почти как на Земле, рой аэрокаров в воздушном пространстве — и такой же алеющий закат в рваных сгустках облаков. Плотный от смеси разнообразных и не всегда знакомых запахов воздух заставил Оскара ослабить узел галстука — решил прибыть на Евразию при полном параде, несмотря на многодневный перелёт.

Его сразу привезли на служебную квартиру — аэрокар приземлился на крыше жилого здания и, стоило Оскару ступить на шероховатую серую поверхность, тут же взмыл в воздух, за секунду до этого пилот через бронированный стеклопласт кабины отдал честь.

— Мистер Робинсон? — Волосы темнокожей женщины развевались от ветра, создаваемого винтами летающей машины, плотная ткань брючного костюма была менее подвержена порывам воздуха. Перекричать гул ей удалось не без труда.

— Мисс Беллокс? — спросил почти уверенный в своей догадке Оскар, когда аэрокар оказался на достаточном отдалении от крыши.

— Как прошёл перелёт, мистер Робинсон? — едва заметно кивнув в знак согласия, произнесла она. Вопрос был задан с целью получения единственно верного ответа.

— Прекрасно, мисс Беллокс, — улыбнулся Оскар и, выдержав положенную приличиями паузу, спросил: — Сандра? Могу я называть вас так?

— Конечно, мистер Робинсон, — лицо ассистента перекосило, она резко развернулась и уверенной, совершенно не женственной поступью направилась к лифтам.

Сандра Беллокс показалась Оскару старше и даже выше ростом его самого — хотя в последнем следовало винить высокие, но устойчивые каблуки классических чёрных туфель. Вполне вероятно, женщина уже давно исчерпала энтузиазм и была готова к повышению, но почему-то его не получила, оставшись на прежней позиции. Оскар знал, что не имеет права самостоятельно выбирать ассистента — в ближайшем будущем точно, одно из условий его назначения, потому не стал цепляться за обстоятельство, которое не в силах изменить. Кроме того, как это обычно бывает, всё совсем не то, чем кажется — потому сразу решил не обольщаться по поводу своей власти над Сандрой.

Квартира оказалась просторной по марсианским меркам (ещё бы, никакой экономии пространства, когда столько на планете свободного места!), но совершенно лишённой привычной Оскару роскоши: чисто, просто и без претензий на дороговизну.

Впрочем, осмотреться ему не дали, Сандра вошла первой и безо всяких церемоний запустила голопанель у стены в гостиной:

— Я подготовила документы, необходимые для изучения до вступления в должность и пресс-конференции. У вас неделя, мистер Робинсон.