Пятая глава. Не верю!

Анна

Я слушала сказки о местном житье и не знала чему верить. Еда для людей — первое, на чем экономили упыри. Второе — предоставленная людям свобода, равнодушно описанная Миланой, не укладывалась в голове. И третье, заботливый упырь — это и вовсе ни в какие рамки не лезло. Зато слова хозяина, что он брат только себе и его никто больше не волнует, полностью соответствовали его образу, но совершенно не согласовалось с рассказами старушки.

Милана выбрала из кучи и подсунула мне пирожок поджаристей:

— Ешь, тощая, как жердь.

Я аккуратно надкусила угощение — вкусно.

— Я уже наелась, а он такой вкусный…

— Уже наелась? — поразилась старушка. — Мышонок и то больше ест. Я скажу хозяину, он разрешит тебе есть в доме.

Я вернула свое внимание расставленным по столу блюдам. Я могу их все попробовать… Подобная возможность никак не укладывалось у меня в голове.

— Что притихла, девка? Чтобы съела пирожок-то! Вот не люблю, когда надкусят и бросят.

Мне пришлось через силу послушно сжевать вкусное, но, увы, явно излишнее угощение.

Милана покосилась на меня и проворчала:

— Ты ешь, не стесняйся, а я побегу доктора разыскивать. Она вечно занята, а господин приказал тебя осмотреть.

Я кивнула.

Милана скрылась за деревянными дверями. Я подошла к ним ближе. Ни грамма железа и полное отсутствие замка подтверждало рассказ старушки. Затем осмотрела окна — легкие защелки, никаких решеток и сигнализаций. Из охранных устройств лишь датчик крови на потолке — необходимая защита хозяйской скотины, — он срабатывает при первых признаках нападения упыря на человека.

Взглянув на датчик, с омерзением вспомнила, как недавно он среагировал на меня. Не так давно в питомнике всем выдали балахоны с пятнами плохо отстиранной крови. Я ненавидела эту тряпку, всеми силами пыталась отстирать, испытывая жуткое чувство, словно это сделали со мной. Женщина, что за нами присматривала, дала мне какую-то едкую жидкость, которую я якобы случайно пролила на себя. Конечно, был ожог, но от балахона я избавилась. Вот тогда и узнала об этих датчиках. Они сработали, когда в местах ожогов, при обработке, выступила кровь.

Интересно, подобное тут часто происходит? Надзиратели-то, наверно, все упыри, и врач, тоже.

Повторно осмотрев домик изнутри, я подошла к огню. Он ласково плясал, согревая. Не удержавшись, я протянула руку… Даже зная, что меня может опалить, не могла устоять от искушения. Это же Живой огонь!

Рядом лежали дрова. Таких предметов при нас не использовали, так что все, что я знала, черпала из книг и детских воспоминаний. В детстве я долго припоминала значение вроде знакомого слова «дрова», которое нередко встречала в рассказах. Безрезультатно. Пока не нашла книгу с картинками, и вспомнила, что это части разрубленного сухого дерева, которые кладут в костер.

Не удержавшись, подкормила огонек поленом, потом еще одним. Благодарные языки облизали добычу.

— Замерзла? — позади меня, у входа появилась суетливая Милана. — Доктор ждет тебя у себя. Дойдешь сама, не заблудишься. Тропинка ведет прямо к ее дому.

Я робко вышла за ней на улицу.

— Иди, девка, не бойся, тут тебя никто не обидит. Доктор в белом домике, не пропустишь.

Как пояснить ей, что я впервые на улице одна, тем более в лесу или как это здесь называется.

Но все же, я неуверенно кивнула Милане и медленно пошла по тропинке, то и дело, с опаской, ожидая оклика надзирателя… но постепенно робость сменилась радостью. Надо мной от ветерка шумели высокие сосны или ели — деревья с длинными иголками. Вдоль тропинки на голых ветках висели гроздья ярко-красных ягод.

Вдруг над головой каркнул кто-то черный. Тут же остановилась, всматриваясь в небо. Это же птица! Настоящая живая птица.

Тут кто-то мягко тронул меня за плечо. Я в испуге обернулась: хозяин. Он бросил взгляд в точку, куда только что смотрела я, потом взглянул на меня и спокойно сказал:

— Не стой здесь долго, замерзнешь. По крайней мере, пока Милана не даст тебе всю необходимую одежду. И доктора лучше не заставлять ждать, у нее много дел.

Кивнув, он обогнал меня и очень быстро скрылся из виду.

У меня от пережитого ужаса подкашивались ноги. Подобная прогулка в питомнике грозила бы мне мгновенной смертью. Лютой и мучительной. Как и подобная остановка, в случае приказа идти куда-либо.

Еле передвигая подкашивающиеся ноги, я побрела по тропинке, осмысливая изменения. Он не съел меня, пока никто не видит. Он не ударил за то, что преградила путь, он сказал, чтобы я долго тут не стояла, не то замерзну… Что за чудеса!

Это слишком хорошо, чтобы было правдой!

Переживая шок, я незаметно добралась до беленького домика в ряду остальных, синих и зеленых, стоящих длинной широкой полосой напротив друг друга. Вокруг домов росли кусты, из которых были сплетены беседки, под ними стояли врытые в землю столы и скамейки.

Где-то вдали громко и радостно кричали дети. Мне очень хотелось взглянуть на то, чем они заняты, но я опасалась сходить с дорожки.

Думая о том, как среагирует доктор на мое запоздалое появления, робко подошла и тронула дверь. Звякнул колокольчик. Я подняла голову, рассматривая его. Что это я поняла сразу, давным-давно на какой-то праздник мама подарила мне пожелтевшую открытку с нарисованным колокольчиком. У нее отвалились от старости уголки, и краски потускнели, но все равно мне она навевала такое чудесное непередаваемое ощущение радости. Значит, вот как он звенит…

На входе, явно поджидая меня, появилась невысокая полная женщина в зеленом медицинском костюме. Я насмотрелась на такие одежды в питомнике, все работавшие там упыри, носили нечто подобное, но на мое удивление местный доктор была человеком. Или вновь меня путают ее нормальные глаза?

Человек-доктор — это что-то новенькое! А еще, я никогда не видела вживую полных людей, только на картинке.

— Двадцать первая? — Голос у нее был на удивление низкий, но в то же время очень приятный.

— Да.

— Входи… — Доктор жестом пригласила меня следовать за ней.