Глава 4

В школе тоже всё как всегда. Дети балуются, не желают учиться, еще и выясняется, что появится новенькая в классе Никифоровой. Она не успевает ужаснуться очередному пополнению, когда узнает, что фамилия у девочки Джахидзе. Как у Давида. Таких совпадений не бывает, и Ольга это отлично понимает.

Она в шоке. Джахидзе... Неужели это его дочь? Девушке не верится в то, что происходит. «Если бы он банально хотел мне помочь, то не стал бы приводить дочь в ту школу, где я работаю, тем более в мой класс. Не случается подобного с человеком, который явно не бедствует. Интересно, а где была его дочь в тот момент, когда я у него ночевала?» — задается вопросом Оля, смотря на девочку.

Амина Джахидзе очень красива. Стоит, робко  улыбаясь, перед классом и стесняется, будто никогда раньше не видела так много детей своего возраста. Может, так и есть. Учитывая финансовое состояние её отца, Ольга бы не удивилась тому, что до этого девочка обучалась на дому под присмотром множества репетиторов.

Девушка подходит к новой ученицей и, ласково ей улыбнувшись, предлагает:

– Выбирай место, где бы ты хотела сидеть, – а затем добавляет шепотом, – лучше с Раечкой, – указывает на одну из своих лучших учениц. – Она весёлая и умная, поможет тебе адаптироваться к учёбе. А меня зовут Ольга Викторовна, не стесняйся обращаться, если что-то понадобится.

Амина кивает и, подхватив с пола тяжеленный даже на вид рюкзак, садится с другой ученицей. Кладет на парту тетрадь по русскому языку, пенал и учебник, а затем смотрит прямо на доску, где Ольга записывала новые правила.

«Умная девочка», — улыбается своим мыслям учительница, ведь она даже не сказала Джахидзе, какой сейчас урок, та сама сообразила.

Амина не задает никаких вопросов, зато охотно отвечает, если ее спрашивают. В ней чувствуется не только острый ум, но и воспитание. Она сидит с гордо выпрямленной спиной, не закидывает или расставляет ноги, в каждом движении девочки лишь изящная простота, которой обладают те, кто прошел тщательную выучку.

«Пожалуй, даже я бы не смогла такое сотворить с ребенком», — мысли Ольги далеки от радостных, потому что она всегда придерживалась мнения, что у детей должно быть счастливое детство. Но эту мысль она откладывает подальше, можно будет подумать потом, после работы, а сейчас самое время посвятить всю себя ученикам.

***

В эту ночь Никифорова, забыв о своей неприязни ко второй работе, одевается в лучших традициях развязных стриптизерш: короткий топ, не скрывающий ни плоский живот, ни грудь в ярко-красном лифчике, короткую юбку вырвиглазного розового цвета, а на ноги натягивает сетчатые чулки. Именно за их резинку ей и вкладывает первую купюру начавший лысеть мужчина. Руки у него мокрые от пота, и девушка едва сдерживается, чтобы не скривить губы от отвращения. Но тысяча рублей лишними не будут, потому она прикрывает глаза, будто в удовольствии, а затем проводит рукой по щеке посетителя клуба.

«Не думай! Не думай!», — умоляет она саму себя, когда кто-то воняющий потом и шаурмой притягивает Олю к себе на колени.

«Не думай!», — выжигает у себя в мозгу, облизывая губы и лаская обнаженную грудь перед другим мужчиной. Но он хотя бы ее не лапает.

— Хорошо отработала, — Нинель с восторгом смотрит на купюры, которые Никифорова разложила перед собой после смены и теперь тупо на них пялится. — Поделишься?

— Извини, Нинок, мне с этих денег тоже ни копейки не перепадет, — наконец выдыхает она.

Ночь была тяжелая. И, наверно, к лучшему, что весь заработок Ольга отдаст коллекторам, ведь даже глядеть на эти деньги ей тошно.

Она выходит из клуба, когда солнце уже встает над горизонтом, сжимает сумочку, в которой лежит кошелек. И пропускает появление зачуханного бомжа, что прыгает на нее. Он отбирает сумку...Девушка даже среагировать не успевает, а потом смотрит вслед вору и не может не расплакаться.

Наверно, именно этот ее и ломает. Сев на холодный бордюр, Ольга рыдает. Отчаянно, с надрывом, пуская глупые сопли и утирая их рукавом блузки.

— Боже, ну за что ты так со мной?! — кричит она в пустоту, пугая пару птиц, присевших с ней рядом на асфальт.

Наверно, именно тогда она и ломается. Что-то в её душе безвозвратно исчезает, то, что держало раньте на плаву и не позволяло окончательно сдаться.

Оля достает из кармана сотовый телефон, набирает Давида, и когда тот отвечает, говорит ему приглушенно:

— Я готова выслушать твою историю. И принять помощь. Чего бы мне это ни стоило.

Ей уже наплевать на цену, потому что вечером должны прийти коллекторы, а денег у девушки нет даже на маршрутку до дома.