Глава 2

«...Теперь благодаря медицинским исследованиям мы знаем, что во время близости кожа женщины выделяет химические соединения, улучшающие сердечно-сосудистую деятельность мужчины. При разрядке этот процесс усиливается в 2–2,5 раза; опытные мужчины знают, что существуют женщины, после близости с которыми чувствуешь себя не только удовлетворенным, но и физически хорошо отдохнувшим — хотя, казалось бы, трудился в поте лица…»

А. М. Полеев, врач-психотерапевт, сексолог, профессор Института психоанализа и Университета Париж ||| Новая Сорбонна.

Гейб звонил с какого-то показа мод, тусовался там с женой:

— Поль, приезжайте, соседние ворота, просто позвони в звонок, и соседка встретит, если что — набирай. Мы будем под утро. Я соскучился, и у меня шикарные вина.

Соседка встретила и поселила.

Великий побежал в душ, потом захрапел в угловой лоджии огромного дома Гейба.

Арина сидела в кровати голая, поджав колени к подбородку, как когда-то её мать, и улыбалась.

Всего три дня назад, до бегства, приметил со сцены её волшебную задницу в штанах в обтяжку. Тут же подумал, что эта задница создана специально для меня. Арина танцевала в толпе, слала мне сердечки из пальцев и воздушные поцелуи.

Что за симпатяжка, младшая лет на двадцать?

В зале, за одним столиком с Великим и жёнами гитаристов, прикладывалась к вину тридцатилетняя жгуче-крашенная блондинка. Принесли её заказ: мясную нарезку и водку с соком для музыкантов. Хочет понравиться. Полгода назад она сделала от меня аборт.

Громкий голос и суетливые движения. Растеряна и влюблена. Старается контролировать нервы. Умница. Рядом, на кожаном диванчике, ерзала её дочь. Восторженный и милый сероглазый подросток. Скорей подальше от них, через часок Блондинка напьётся и станет, как раньше, переворачивать столики, шоу то ещё. Её выпивку никто из ребят не трогал. Я сделал женщине с дочерью ручкой, вежливо откланявшись на ходу. Показал зубы и прошёл мимо, в сторону парней из группы. Там, у бара, выпивали и шутили, со взрывами смеха и похлопываниями по плечу.

Мелькнула девочка, вылитая Китёнок, лет пятнадцать назад — любовь всей жизни. Уже взрослая, в байке с капюшоном и минимальным макияжем: косит под тинейджера.

Призраки прошлого. Если их игнорировать, они безвредны.

Мы с Сидом писали треклист, проверяли мониторы и освещение на сцене, пили по пятьдесят виски: перед концертом больше нельзя. Около бара я наткнулся на мать Арины.

— Это Арина, ты видел ее первоклассницей. Это — дядя Поль, он должен был стать твоим крестным. Мы можем вместе сфотографироваться? Мы не виделись лет десять.

Девочка подошла на цыпочках, улыбаясь, тот самый кот Чешира, прильнула, как милый котенок, и рука сама ущипнула её попу. Длинноногая Арина не подала виду, никто не заметил. Первый общий секрет.

«Блядь, монитор фонит, — сказал гитарист Сид, — я маякнул звукачу, пусть отрегулирует, а то не слышно ничего в монитор».

Перекурили.

На сцене играем хард-рок и принимаем героические позы.

Вам приходило в голову, что рок-концерт, будто смесь из торжества первобытной силы и банальных брачных плясок, наподобие танцев древних у костра? Празднование удачной охоты, когда прыгают вокруг туши мамонта. Здесь всё то же — только без копей. Музыканты — вожди, зрительницы выбирают альфа-самцов на сцене, ничего не поменялось, только антураж.

Арина смотрит из толпы неотрывным взглядом, двигается в такт, будто под кайфом, запрокидывая голову назад. Сквозь пряди волос простреливает прицельный взгляд, глаза в глаза.

Играем кавер на Led Zeppelin.

«Хоул лотта ла-ав, Хоу-ул лотта ла-аа-в», — подпевает Сид, целуя микрофон и секунду глядя на меня из-под полуприкрытых век. Потом обводит толпу с улыбкой, я исторгаю глиссандо о женщине, которой нужно ЭТО, и мы завершаем концерт риффовым взрывом, крещендо и чёткой кодой.

Шумная афтепати. Арина с матерью теребят в руках бокалы с шампанским, щебечут, в основном старшая, слегка втянув головы в плечи. Вечеринка в клубе, прямо над концертным залом, стеклянные стены, сияние и блеск.

В этом заведении текила по сорок долларов за порцию в сорок граммов, сегодня же для участников мероприятия всё бесплатно. Балконы с орхидеями и видом на ночной город. Шикарная дороговизна и люкс.

Бросающиеся в глаза дешёвые джинсы мамы-дочки в атмосфере лакшери негласно списываются на то, что тусим всё-таки после рок-концерта, Бог с ним, со статусом, просто одеты в гранджевом стиле. Как-то миллионер Миг Джаггер явился в школу за сыном в рваных грязных джинса; в рок-н-ролле можно всё, так ведь?

— Оу. Смотри, кто. Тыц Пыздыц! — говорит Сид на ухо. — Как она здесь очутилась? Она бегала за тобой, помню, лет десять назад, сплю в три ночи, звонит телефон, и она такая, ты не знаешь, как там дела у Поля? Среди ночи звонит попиздеть. Тогда её и прозвали Тыц Пыздыц, чёткое прозвище.

— Да. Пришибленная была. Хотя классная.

— А кто это с ней? Симпатичная подружка.

— Это её дочь.

— Красивая. Та ну дочь. Реально? — Сид смакует глоток шампанского.

Арина за баром смотрит в глаза, по кругу поглаживая пальцем край бокала и смахивая непослушную прядь со смуглого личика.

Тыц тараторит с Великим, тот крутит пальцами сигаретку и говорит:

— Просто фантастика. Просто великолепно.

— Я сейчас вернусь, Сид.

Если сейчас же не отымею эту малявку, то напьюсь и устрою мордобой с битьём хрусталя. В паху всё полыхает. Сколько можно?

Широко улыбнуться, подойти, взять за локоток и посмотреть в глаза. Так хорошо, я тащусь на вечеринке после нашего концерта, и рад знакомству с тобою, украшающей своими флюидами эту лицемерную планету. Так искренна в обожании и блеске глаз.

— Пойдём, покажу тебе свои фотопортреты на стене с легендарными Scorpions, я работал с ними в туре, — зову Арину.

— Что, серьёзно?

— Да, ещё как.