3.3

Юй Гуй вскинул брови, а потом громко расхохотался. Его смех раскатился по залу, заполняя пространство, будто клубящийся дым. Он запрокинул голову, волосы заструились по спине, плечи слегка подрагивали, а глаза сверкали чистым весельем.

— Ох, какая же ты сообразительная, — наконец выдохнул он, улыбаясь во все тридцать два идеальных зуба. — Мне ты нравишься все больше и больше, Су Жань.

Юй Гуй лениво вытянул руку, щелкнул длинными пальцами — черные ногти отразили свет факелов. Пространство перед нами вздрогнуло, словно само время поддалось его воле. В воздухе появилось мерцающее черное пламя. Оно не горело, не обжигало, а словно шевелилось, обволакивая нас мягкими дымчатыми волнами.

— Раз ты хочешь клятву, — его голос стал глубже, приобрел завораживающий оттенок, будто в нем эхом звучали тысячи других голосов, — тогда пусть она будет достойна меня.

Он щелкнул пальцами, и пространство вокруг мгновенно изменилось.

Пол исчез, и мы оказались среди бездонного мрака. Казалось, мы стоим на невидимой глади черного озера, а в его глубине, далеко внизу, медленно проплывают золотые огоньки: то ли звезды, то ли души, замершие в вечности.

Юй Гуй протянул руку, и на его ладони возник алый огонь, живое и неугомонное пламя, завораживающее и пугающее одновременно.

— Для клятвы достаточно крови, — сказал он, его голос эхом отразился со всех сторон.

Я сглотнула, но руку не отвела, когда он протянул мне кинжал.

Лезвие было странным. Не металлическим, а каким-то переливающимся красным и желтым светом, будто сделанное из застывшего закатного света. Когда я провела им по ладони, боли почти не почувствовала, только невероятный жар. Капли крови упали в невидимую бездну, и мгновенно разлились по пространству тонкими узорами, словно в воздухе раскрывался огромный алый цветок.

Я завороженно на это смотрела. Юй Гуй повторил действие, позволяя своей крови слиться с моей.

— Ты принимаешь эту связь? — мягко спросил он, и в голосе слышалась какая-то древняя, почти первобытная сила.

Я кивнула.

— Тогда произнеси слова клятвы, Су Жань.

Я на мгновение замялась. Какие слова? В дорамах герои всегда знали, что говорить, но у меня не было сценария. Однако, когда я открыла рот, слова будто сами сложились в нужную фразу:

— Я, Жанна Суровская, принимаю этот союз. Я клянусь служить темному богу Юй Гую, быть его глазами и голосом в этом мире, хранить его тайны и вести за собой тех, кто последует за ним. В обмен он даст мне силу, защиту и возможность выжить.

Юй Гуй усмехнулся, но в его глазах вспыхнуло что-то одобрительное.

— Я, Юй Гуй, принимаю тебя под свою руку. Клянусь даровать тебе силу, если ты сможешь удержать ее, вести тебя, если ты сможешь идти, защищать, если ты не предашь меня. Отныне наша судьба связана, и пусть сама тьма будет нам свидетелем.

Когда он произнес последнее слово, вокруг нас разверзлось небо.

Сотни черных лент, похожих на живые тени, вырвались из пустоты, окутывая нас, вплетаясь в воздух узорами древних письмен. Мир содрогнулся, словно на мгновение потерял равновесие. По моему телу словно пронеслась молния.

А потом все стихло.

Мы вновь оказались в тронном зале, а на моем запястье теперь красовался тонкий узор — переплетение черных и золотых иероглифов.

Юй Гуй провел пальцами по своему запястью — такой же знак появился у него. Он посмотрел на меня, довольно щурясь.

— Ну вот, теперь ты официально глава культа, Су Жань. — Его губы изогнулись в ленивой ухмылке. — Как ощущения?

Я сглотнула:

— Пока не знаю, но надеюсь, что мне не придется делать кровавые жертвоприношения.

Юй Гуй хохотнул, запрокинув голову:

— Вообще-то это не мой стиль. Но если кто будет слишком навязчив… Ну, ты понимаешь.

Я не успела даже моргнуть, как мир снова перевернулся. Черные нити, сковавшие меня во время клятвы, разорвались, воздух сгустился, и внезапно я снова оказалась в брачных покоях.

Юй Гуй стоял напротив, скрестив руки на груди, и с ухмылкой наблюдал за моей реакцией.

— Ты… что?! — только и смогла выдавить я, заполошно оглядываясь.

Все было на месте: массивная кровать с балдахином, красные свечи, мерцающие в углах комнаты, запах сандала в воздухе… Будто ничего и не произошло.

— Что? — невинно переспросил он, облокачиваясь на колонну. — Нельзя, чтобы невеста пропадала прямо в брачную ночь, сама понимаешь. Это вызовет подозрения.

— То есть тут время остановилось?!

— Нет, но мы быстро справились. — Он махнул рукой, словно отгонял незначительное беспокойство. — Пусть это тебя не волнует. Помни одно: я рядом.

— Ага, рядом, — пробормотала я, нервно теребя пояс своего наряда. — Рядом, но невидимый.

— Только если не захочу показаться, — хмыкнул он.

Я хотела было спросить, что он имеет в виду, но в этот момент дверь тихо скрипнула.

Мгновенно выпрямилась, и Юй Гуй, ухмыльнувшись, растворился в воздухе, оставив после себя лишь легкую тень, быстро исчезнувшую среди узоров на стенах.

Вот скотина. Никогда… никогда не доверяй мужчинам!

В комнату вошел Лю Чжоу. Все же красивый, зараза. Высокий, статный — взгляда не отвести. В руках он держал поднос с двумя маленькими фарфоровыми чашами.

— Жена, — произнес он мягко, но в голосе его звучал намек на приказ.

Я медленно поднялась, нащупала подол ханьфу, собираясь сделать поклон.

— Муж, — вежливо ответила я, надеясь, что в голосе не проскальзывает паника.

Лю Чжоу поставил поднос на столик, поднял одну из чаш и протянул мне вторую.

— Выпьем брачное вино.

Я послушно взяла чашу. Отказываться было бы странно, да и, честно говоря, мне хотелось чего-то крепкого после всех этих событий.

Мы выпили, переплетая руки, как того требовал обычай. Напиток оказался сладковатым, но с резким послевкусием. Может, ядовитый?

Я быстро глянула на Лю Чжоу. Нет, он пил спокойно, сдержанно. Но… он не принес кувшина. Что мешало подлить мне дурман отдельно, а потом утащить на алтарь?

«Успокойся, — прозвучал в голове голос Юй Гуя, и я чуть не выронила чашу из рук. — Ты теперь неуязвима перед любыми ядами».

О… ничего себе. Но что ты делаешь в моей голове? Тут же донесся довольный смешок Юй Гуя. Объясняться эта зараза, разумеется, не спешила.

Стоило мне опустить чашу, как Лю Чжоу спокойно сказал:

— Теперь мы муж и жена.

И потянулся к моему поясу.

Эй-эй-эй, ты такой горячий, как чайник! Сейчас закапает прямо с клювика!

— Ох, дорогой муж… Я… я так устала! — выдохнула я, делая вид, что вот-вот свалюсь в обморок.

— Это естественно, — согласился он, но руку убирать не стал.

— А еще… а еще мне нужно, э-э-э… помолиться предкам!

Он приподнял бровь:

— В это время?

— Конечно! Я ведь… очень набожная!

Господи, что я несу?

Он посмотрел на меня пристально, чуть склонив голову, словно изучая.

— Разве?

Эй, слышишь. Ты что, жене своей не веришь, поц?

— Очень. Безумно. Ты не представляешь, насколько.

На лице Лю Чжоу появилось нечто похожее на тень улыбки, но в следующее мгновение он оказался еще ближе, сократив и без того маленькое расстояние.

— Тогда помолишься утром, дорогая жена.

Я судорожно огляделась в поисках еще одной отговорки.

— А… а… может, сначала… чаю?

— Ты уже пила вино.

— Но чай тоже важен! Успокаивает, знаешь ли…

Он вздохнул, словно ему нравилась эта игра, но не нравилось, что она затягивается.

— Жена.

— Да?

— Время пришло. Нам теперь никто не помешает. Тебе понравится.

— Ой, а я… я, знаешь…

Я попыталась придумать что-то еще, но его руки уже легли на мой пояс и потянули.

Одежда упала к моим ногам.