Глава 3

— Сейчас я избавлю тебя от этого недостатка, — произносит чудище по кличке Паук.

Он удерживает меня одной рукой за бедро, а на пальцы второй сплевывает и размазывает влагу по моим складкам.

— Что ты делаешь? — чувствую себя круглой дурой, задающей тупые вопросы.

— Смачиваю тебя, Снежинка, — смотрит на меня диким взглядом, в котором плещется животная похоть. В его взгляде нет ничего цивилизованного, будто меня поймал неандерталец, не знающий слова “нет” и следующий только первобытному инстинкту — подмять и взять.

Боже! У меня все внутри дрожит, а кожа горит под его прикосновениями.

Страх сковывает меня, не давая дышать. Я смотрю на мужчину надо мной, понимая, что не таким я представляла себе свой первый раз. И может быть, если бы мы встретились при других обстоятельствах и этот мужчина не оказался бы тем самым откинувшимся с зоны Пауком, которого я должна опасаться, то я впечатлилась бы его внешними данными. А сейчас я вижу перед собой только насильника.

— Чтобы хуй вошел как по маслу, — с этими словами он раздвигает нижние половые губы и кружит пальцами вокруг входа.

Я дергаю бедрами и на лопатках пытаюсь отползти назад, но он пришпиливает меня тяжеленной ладонью.

— Поздно бегать, малышка. Сейчас я тебя сделаю взрослой! — дразнит пальцами, кружа вокруг лона, вызывая мурашки по коже и заставляя меня вцепиться ладонями в простыню.

— Это изнасилование! — кричу, закусывая губу, не понимая собственных ощущений.

Мне становится жарко и щекотно там, между ног.

— Да? А вот так? — другим пальцем он нажимает на горошинку клитора, и мое тело начинает функционировать против меня.

Кожа вспыхивает, а в животе скапливается напряжение, что с каждым движением его пальцев лишь сильнее нарастает.

— Горячая, отзывчивая! Сейчас с тобой кайфанем, Снежинка. Уже течешь!

— Неправда, — к своему стыду, понимаю, что он прав. Но хватаю его за запястье, пытаясь остановить.

— Сейчас чуток растяну тебя, чтобы болт мне не оторвала, — начинает вводить палец, как вдруг раздается грохот в дверь, от которого я вздрагиваю.

— Я занят! — кричит монстр, смотря на меня из-под тяжелых век.

— Паук! — рявкает голос за дверью. — Швед приехал. И с ним Северские.

— Твою мать, — замирает он и озадаченно смотрит мне между ног и на свой вздыбленный член. — Сука! — резко поднимается с места. — Пятнадцать минут!

— Прости, Назар Ефимович. Но Швед какой-то дерганый. Требует немедленно тебя увидеть.

— Пиздец! — мужчина проводит руками по волосам.

Вижу, как вздымается грудная клетка, раздуваются ноздри, в то время как он пытается восстановить покой и поймать дзен. Поднимает ко мне расфокусированный взор, а я, пользуясь случаем, сдвигаю ноги, чтобы не позволить больше озабоченному чудовищу забраться мне между бедер.

Смотрю на него не отрываясь. Теперь, когда он не тычется в меня членом и не грозится лишить меня девственности, войдя “как по маслу” в вагину, я вижу, что этот мужчина хоть и пугает своей мощью, татуировками и диким взглядом, но все же очень хорош.

Признаться, я никогда не встречала таких, как он. И надеюсь, что больше не встречу.

К тому же у меня есть Ник. Мы встречается уже больше месяца, и оба настроены серьезно. Для него будет ударом, если мой первый раз случится без него.

— Назар Ефимыч! — снова кричит из коридора мужской голос. — Так что Шведу сказать?

— Иду, блядь! — рявкает Паук и направляется к распахнутой двери гардеробной, той, что я не заметила сразу.

Я лежу не двигаясь, лишь притягивая к груди колени и стараясь запахнуть шубку, чтобы скрыть наготу.

Прислушиваюсь к звукам из гардеробной, но не решаюсь подняться с места. Во-первых, я не могу выбежать к этим озабоченным уголовникам без трусов и в разодранной одежде, поэтому мне нужно что-то накинуть на себя и бежать отсюда сверкая пятками.

Во-вторых, чтобы провернуть первый пункт, нужно выпроводить за дверь этого озабоченного Паука.

— Значит, так! — будто догадавшись, что я собираюсь навострить лыжи, появляется из гардеробной бандит, застегивая черную рубашку. — Сиди тут, Снежинка, и жди меня. Как только разберусь со Шведом, вернусь закончить начатое. А потом всю ночь гулять будем.

— Так разве там не будет других девочек? — спрашиваю несмело. — Голубоглазых блондинок в костюмах Снегурочек?

— Девочки будут. Но я теперь только и думаю, как помочь тебе с твоим недостатком. Не по-мужски это — бросать девушку в беде.

— Да я с вами в большей беде…

— Зря ты так, Снежинка, — заправляет он рубашку в брюки. — В беде ты будешь, если начнешь мне голову дурить и попытаешься наебать. А пока сиди тут и никуда не двигайся, усекла? — встречается со мной взглядом, давая понять, что лучше с ним не шутить, такой тяжелый и острый у него взор.

На автомате я киваю.

— Я не услышал твоего ответа, — поправляет он воротник и берет со столика часы, застегивая их на запястье.

— Поняла.

— Отлично. Жди меня, Снежинка. И желательно голой.

Паук выходит за дверь, а я облегченно выдыхаю.

Вскакиваю на ноги и бегу к нему в гардеробную. Нахожу спортивные штаны и худи, натягиваю на себя и, не медля ни мгновения, спешу к выходу. Дергаю дверь, молясь о том, чтобы она оказалась открытой.

— Чего тебе? — спрашивает охранник, стоящий у двери.

— Что? — растерянно смотрю на него снизу вверх.

— Куда собралась? Паук запретил тебе покидать спальню.

— Так… я водички попить, — пытаюсь найти хоть какое-то правдоподобное объяснение.

— В ванной попей, — рявкает он и взглядом дает понять, чтобы я зашла обратно.

— Это опасно, — мямлю я.

— Опасно много говорить. Обратно зашла! — зыркает так, что я мгновенно захожу обратно, напряженно думая о том, как сбежать.

Смотрю на окно и понимаю, что это мой единственный шанс.

Отыскиваю в гардеробной мужскую куртку и, запихнув испорченный костюм в мешок с реквизитом, открываю окно.

Оно с легкостью поддается.

Внизу нет ничего, что могло бы мне помешать сбежать, и я выпрыгиваю.

Подбегаю к углу дома, обнаружив, что ворота распахнуты настежь, а внутрь как раз въезжает черный джип. Внимание охраны сосредоточено на прибывшем, а я, накинув капюшон на голову и стараясь не привлекать внимания, прохожу к воротам. Перешагиваю заветную черту, отделяющую меня от свободы.

— Эй, ты куда? — доносится в спину, и тогда я срываюсь на бег.