Глава 3

С моих губ срывается смешок. Я веду пальцем по виску, рассматривая того, кого, казалось бы, знаю всю жизнь, но вижу совершенно незнакомого мне человека. И как только пропустила момент, когда он из милого мечтательного парня превратился в такое циничное чудовище? Ведь должны же быть предпосылки, а я их как-то умудрилась все не заметить.

Да, в последнее время мы отдалились друг от друга. Но мы пару недель назад открыли новую теплицу, наняли новых работников, нужно проследить за всем. Плюс подготовка к свадьбе сына отнимает время и силы. Мы с Гришей почти не видимся. Но это от силы месяц, а он сказал про десять лет.

Десять, мать вашу, лет мой муж терпит меня рядом с собой, потому что ему меня, видите ли, жалко.

Дикость какая-то.

Уму непостижимо!

— А если я реально уйду? — спрашиваю хриплым от переизбытка эмоций голосом. — Что ты делать будешь? Ты же сам только и можешь, что бумажки перебирать, да закорючки свои ставить в качестве подписи для заказчиков. Всем остальным в нашем деле я занималась. Или, думаешь, за тебя сотрудники всё будут делать? Не будут. Это не так работает, Судаков. Совсем не так.

— Так вали на всё четыре стороны, и посмотрим, — злорадно скалится муж. — Я тебя все эти годы жалел и щадил, а ты выкаблучиваться ещё мне тут будешь?

Поджимаю губы, но и всё на этом. Заставляю себя заморозить все остальные эмоции, не показать их.

— Хорошо. Пусть так. Я уйду. Но не раньше, чем поговорю с сыном.

— О чём ты с ним разговаривать собралась? — напрягается муж.

Смотрю на него с удивлением.

— Ты же не думаешь, что я спущу твоё поведение на тормозах? Нет, Судаков, не выйдет. Сын обязательно узнает, что к его невесте подкатывает свои тухлые помидоры его же собственный отец. Он заслуживает знать правду.

Собираюсь выйти из спальни, но Григорий не позволяет. Ловит за локоть и разворачивает обратно к себе.

— Что, прямо сейчас рассказывать ему собралась? — зло щурится. — Ты совсем эгоистка что ли? Только о себе и думаешь вечно. У ребёнка праздник. Не порти ему настроение!

— Ты его уже и без меня испортил, когда чуть не надругался над бедной беременной девочкой! Как вообще только додумался до такого! Ладно бы с какой другой решил развлечься, кто свободна и согласна на такие отношения, но нет, тебе надо было к Дине руки протянуть! К невесте собственного сына. Сына, Судаков! Твоего! Ты настолько ублюдок?

— Вообще-то она была не так уж и против, — кривится он в ответ.

— Да какая к чёрту разница! Это невеста твоего сына! Ты совсем больной? Тебе перед сыном ни капельки не стыдно? Как ты вообще можешь после такого в глаза ему смотреть? Когда даже мне стыдно! И ещё больше стыдно, что у моего сына такой ублюдочный отец!

— Ты этого ублюдочного отца сама, между прочим, в своё время выбрала. И долгое время тебя всё устраивало. А теперь…

Нас прерывает стук в дверь. Громкий, но короткий, вслед за которым почти сразу распахивается дверь.

— Эй, вы тут ругаетесь что ли? В такой вечер? Вас там давно все потеряли.

Я вздрагиваю. И оборачиваться не спешу. И так знаю, кого увижу.

Андрей Громов — наш бывший одноклассник. Единственный из всех, с кем мы до сих пор общаемся и крепко дружим. Крёстный Тимура. Некогда худой, прыщавый подросток, а теперь взрослый, красивый мужчина, но всё с теми же добрыми серыми глазами. А ещё у него густая седая борода, и Тимурка его в детстве долгое время за Деда Мороза принимал.

При виде друга Гриша тут же расплывается в широкой улыбке.

— Каким бы вечер ни был, а жена одна, соответственно, и семейные ссоры всегда все одинаковые, — отшучивается, подхватывает меня под локоть и тащит на выход из комнаты.

Я ловлю на себе встревоженный взгляд серых глаз, и буквально заставляю себя улыбнуться их обладателю, проходя мимо. И даже успеваю поправить платочек в нагрудном кармане чёрного пиджака — неизменный атрибут его образа. Григорий вечно над потешается из-за этого, а мне очень нравится. Есть в этом что-то старинно-джентльменское, да и сам Андрей ведёт себя с женщинами так галантно и воспитанно всегда, что рядом с ним чувствуешь себя настоящей королевой.

— Из-за чего ругались-то на этот раз? — идёт он за нами следом.

Меня так и тянет ему в самом деле пожаловаться. Вот так, чисто по-детски, как раньше, когда мы сидели за одной партой, а меня доставал какой-нибудь задира. Но я, конечно, молчу. К сожалению, мы давно не в школе, и мои проблемы — это мои проблемы. Да и влезать и портить мужскую дружбу — такое себе. Захочет Гриша, сам ему во всём признается. Хотя может Андрей уже и без того знает. Раз уж мой муж целых десять лет меня едва терпит. Наверняка обсуждали…

Становится вдвойне неприятно от подобной мысли. И от того, что этот потрясающий человек мог считать так же. Считать меня убогой, некрасивой или того хуже, жалеть меня. Тот, кто когда-то давно кулаки в ход пускал за любое обидное слово в мой адрес.

Как же давно это было. Кажется, что вечность назад. А то и дольше.

А на его вопрос ни я, ни Гриша не отвечаем. Так, молча, и спускаемся на первый этаж, где собрались все празднующие. На нас мало кто обращает внимание, все больше заняты своими какими-то обсуждениями. Я вижу в толпе сына и беру направление к нему.