Глава 2

— О, поздравляю! — реагирует на слова сына широкой улыбкой Григорий. — И вас, и нас тоже. Да, родная? Правда здорово?

Лицемер оборачивается ко мне, весь пышущий показным счастьем, а я никак не могу избавиться от видений ощущения, что мы все четверо застряли внутри дешёвой пьесы.

— Да. Очень, — буквально заставляю себя ответить и растянуть губы в улыбке.

Гриша подходит ко мне и приобнимает меня за плечи. Будто мы все и правда такая счастливая семья. Аж утопиться тянет.

— Вы бы прогулялись немного на свежем воздухе, возможно девочке полегчает, — предлагает Григорий.

И Тимур соглашается.

— Да, идём, милая, — утягивает он её на выход из нашей спальни. — Может хочешь чего-то?

Дина качает головой, по-прежнему не поднимая взгляда от пола. Представляю, что у неё на душе творится, когда даже я, взрослая женщина, до сих пор пребываю в полнейшем раздрае от случившегося. Никогда я ещё не чувствовала себя так омерзительно, как сейчас.

Как только додумался до такого!

Ужас! Просто ужас!

— Только не истери, — велит Гриша, как только дверь за сыном и снохой закрывается, а мы с Гришей остаёмся одни.

Он меня отпускает и отходит на несколько шагов.

— Не истерить? — смотрю на него в неверии. — Ты сейчас серьёзно?

— Выглядишь так, словно нюни сейчас распустишь.

Всё ещё смотрю на него в неверии.

Какие нюни? Сейчас я только убить его хочу. О том и сообщаю:

— Если только, чтоб утопить тебя в них. Судаков, ты совсем крышей поехал? Ты что здесь устроил?

Меня до этого трясло всю, а теперь откровенно колотит.

— Прежде тебя не колыхало, как я сбрасываю сексуальное напряжение, что сейчас вдруг изменилось?

— Что? — окончательно фигею. — Что ты сейчас сказал?

У меня даже руки опускаются, пока я смотрю в его голубой, полный равнодушия, взор.

— Вот только не говори, что ты не в курсе о том, что, помимо тебя, я сплю с другими, — закатывает он глаза и отворачивается от меня.

Кажется, вовсе собирается уйти из спальни.

А я… Я, наверное, слепая дура, но да — не догадывалась о таком. Даже мысли подобной никогда не возникало. Мы же со школьной скамьи, больше тридцати лет вместе. И всё хорошо. Было. До сегодняшнего дня. По крайней мере, так мне казалось. Видимо, и правда лишь казалось.

— Серьёзно? — изумляется муж, поймав мой растерянный взгляд. — Охренеть! — кривится, после и вовсе вдруг заявляет: — Прости, Лид, но ты меня уже давно не вставляешь. Лет десять как. Ну ты только посмотри на себя, — осматривает меня с брезгливым видом. — Ты же… старая. Ничего, кроме омерзения, уже давно ничего не вызываешь. Куча морщин на лице. Даже косметолог больше не спасает. А эти твои мешки в пять слоёв, якобы рабочая одежда? Смотрю на тебя в них и падает всё в штанах.

— Зачем живешь со мной тогда, такой старой и омерзительной? Член в меня свой вставляешь периодически? — уточняю сухо.

— А куда ты пойдёшь? Ты же не умеешь ничего, кроме выращивания этих своих цветов. А член… так в темноте твоих недостатков не видно. А дырка она и есть дырка.

У меня даже слов не подбирается адекватных на такое заявление. Разве что:

— А с чего ты решил, что я уйду, а не ты?

— Потому что, если ты вдруг забыла, этот дом — бывшая дача моих родителей. Они на меня её переписали ещё до нашего брака. Следовательно, при разводе она отойдёт именно мне, а не тебе. А квартиру твоих родителей мы продали сразу после их смерти, а деньги вложили в расширение наших теплиц. Не на улице же тебе жить? Всё же ты мать моего сына, как никак.

В разуме буквально атомный взрыв происходит, как только я в полной мере осмысливаю сказанное им. Следом комнату оглашает громкий звук звонкой пощёчины. Левая половина лица моего неверного мужа становится красной, а он подаётся вперёд в явном намерении ответить, но в последний момент сдерживается, только сжимает кулаки.

— Какой же ты мудила, Судаков! — выдыхаю в ярости, тоже непроизвольно сжимая свои.

А я действительно полная дура, раз столько лет не замечала его истинной натуры подонка. Жалел он меня… Себя пусть пожалеет! Удод!

— Ещё раз вытворишь нечто подобное, вылетишь из моего дома в тот же миг. Все эти годы я тебя просто жалел. Ты меня благодарить должна, что позволил здесь жить. Всё равно уборка на клининге, а еду мы в основном на доставке заказываем, ты ничего не сделала для этого дома, чтобы я терпел такое поведение. Пропадаешь вечно в своих цветах день и ночь, болтая с ними, как сумасшедшая. В юности это казалось милым, я даже бизнесом это ради тебя сделал, чтобы ты нашла себя, но ты себя не нашла, ты себя там потеряла, а я наконец понял, насколько это убого.