Плачь, моя Королева.

Хаос, который нас окружал вот уже на протяжении пятидесяти лет, медленно, но верно катился к закату. Случившаяся несколько десятков лет назад эпидемия, мало того, что унесла в могилу более 65% обитателей Земли, так еще и повлекла за собой кровавую бойню между выжившими. Уцелевшие люди моментально поделились на три лагеря. Первые называли себя «Робинзонами», ратуя за восстановление порядка и возвращение к истокам. Вторые призывали людей принять урон, который нанесла планете эпидемия, за бесценный урок, и установить единую власть над остатками человечества. Бразды правления чужими жизнями сосредотачивались в руках одного смертного. Они называли себя «Провидцами». И были те, третьи, что не пожелали принять чью-либо сторону и просто ушли в подполье, сохраняя свои традиции и нейтралитет. Любые попытки «Робинзонов» и «Провидцев» заставить или уговорить «Пещерных» объединиться пресекались на корню Эйданом Гибсоном. Говорят, что именно Эйдан в своё время собрал воедино тех, кто не знал куда податься и как избежать войны. Он увёл «Брошенных» в горы, чтобы однажды они могли вернуться и возродить на планете жизнь, достойную каждого человека.

Междоусобная война изгрызла до самых костей «Робинзонов» и «Провидцев, в то время как «Пещерные» успешно шли по пути процветания и саморазвития. Они полностью сосредоточились на том, чтобы сполна оплатить долг планете, которая слишком долго терпела человечество, позволяя обратить себя в руины.

— Руины — это не пепел, если кроме пыли остались еще и камни, то у нас есть шанс начать всё сначала, — говорил Гибсон.

Верующие нарекли его «Пророком», они с замиранием сердца внимали всем словам своего Миссии, свято веруя, что однажды Эйдан осветит им путь домой. Мы все верили, но никто и никогда не знал, во что верил сам Гибсон, вожак «Пещерных».

Путь домой нам виделся в скором времени, мы уже собирали свои вещи, радостно обнимая друг друга и делясь своими надеждами на то, какое светлое будущее ждёт нас всех впереди. Неожиданная новость, что ворвалась вместе с темнокожим парнем, израненным и едва дышавшим, обратила все эти мечты в удушающую пелену самообмана.

— Война, — на последнем издыхании выплюнул хрипло Олби, падая на колени перед Эйданом. — Они идут за нами.

— Мы готовы, — голос Гибсона звучал спокойно и уверенно.

Я знала, о чём он говорил. Нас к этому готовили. Вдалбливали в голову, истязали изнурительными тренировками. Мы знали, что однажды придёт наше время. Знали, но большинство из нас молча надеялись, что мы вернёмся в мир иным путём, где война обойдёт стороной, являя нашим взорам побелевшие кости тех, кто возжелал устроить «пир во время чумы».

— Активируем операцию «Плацебо», — тихо скомандовал Вилмару правитель. — Остальные уходят в другие горы. Пути отступления готовы?

— Да, — Вилмар коротко поклонился Эйдану. Он никогда не оспаривал решения «Пророка», но готов был содрать кожу с любого, кто осмелится ему возразить. Харрисон слишком дорожил своей должностью и компенсировал своё унижение перед правителем за счёт издевательств над другими людьми. Он имел привычку появляться внезапно, заставляя всех выполнять приказы «Пророка».

Эйдан редко обращался к «Пещерным» лично, если это не были форс-мажорные обстоятельства. В последний раз он выходил к толпе два года назад, когда несколько «Пещерных» самовольно покинули горы, решив присоединиться к «Провидцам». Это вызвало волнение среди людей. Личная стража Эйдена разнимала драки и успокаивала народ. Гибсон вышел с обличительной речью о предателях и слабаках, которые по глупости своей решили поискать лучшей жизни за пределами каменных стен. Нас отправили прямиком по следам беглецов, с чётким приказом «убить». Беглецы не должны были добраться до степи. Они украли с собой планы пещер, разработки водоканалов и образцы новейших технологий, которые помогли бы «Провидцам» нас поработить.

— Добей его, — сухо приказал Гарри, командир отряда «Черный ворон». Мы поймали беглецов в низине. Они даже не пытались сопротивляться, стоя перед нами открытыми и беззащитными. Их лидер лежал у моих ног, истекая кровью. — Пленных не брать.

Я занесла руку с пистолетом и без колебаний нажала на курок. Беглец принял своё поражение спокойно, глядя мне прямо в глаза. Он не боялся смерти. Его гибель означала моё повышение по службе. Уже завтра сам Вилмар похлопает меня скупо по плечу, сообщая, что впредь я стану первым помощником Гарри Диксона. Прежние нашивки на форме сменятся на другие, и всем отрядом мы будем праздновать моё назначение.

Как-то, за рюмкой дурно пахнущего пойла из личных запасов Олдена, командир выльет на меня ушат тайной информации. «Плацебо» станет погибелью «Чёрного ворона», никто не вернётся живым. Мы превратимся в прах, даруя другим людям небольшой шанс выжить. Эйдан уже долгое время готовился к тому, что однажды «Робинзоны» и «Провидцы» объединятся, устав от бессмысленного кровопролития. Тяжело представить, как прошли переговоры этих вожаков и их советников. Наверняка, они разгромили не одно помещение в своих попытках достичь компромисс. Никто не желал сдаваться первым.

— Лучше такая смерть, чем унизительная казнь от рук «Провидцев», — громогласно заявил Диксон, привлекая к себе взгляды других членов команды. — Мы останемся в истории, как герои…

— Или как трупы, — шёпотом произнесла я, отводя глаза в сторону. Моя рука автоматически взметнулась вверх, когда Гарри поднял свою рюмку с очередным тостом.

С пяти лет меня воспитывали как солдата, внушая, что смерть — это не конец. Двадцать три года изнурительных тренировок, бесконечного прессинга, строгой дисциплины и укрепления веры в том, что умереть ради «Пророка» — это огромная честь. Теперь мне двадцать восемь, и я не верю, что самопожертвование сможет спасти мир.

— Я ждала этого, — произнесла Жули, вырывая меня из воспоминаний. — Мы будем гореть ярче, чем звёзды!

— Ты права, — я криво усмехнулась, поддержав её. — Мы будем гореть…

— Эй, мы делаем это во имя Пророка и процветания мира, — тут же пожурила меня девушка.

Нас было десятеро, включая Эйдана, который вальяжно расположился на возвышении. Вилмар стоял на ступень ниже правителя, Гарри находился на третьей, а мы полукольцом окружали их снизу, глядя на истекающего кровью разведчика. Гибсон выпроводил личную стражу, тихо переговариваясь со своим советником. Олби издал последний хрип и умер, так и не удостоившись еще одного взгляда «Пророка».

— Уберите, — презрительно поморщился Вилмар, через несколько минут наконец-то заметив, что гончий умер. — Командир, отправьте несколько солдат, чтобы сопроводить людей в их жилища. Мы продолжаем эвакуацию. А ты, — Харрисон посмотрел на меня, — останься.

— Но… — тут же нахмурился в недоумении Диксон.

— Выполнять, — рявкнул в ответ советник, получив одобрительный кивок со стороны Гибсона. — У нас нет времени на бессмысленные препирания. Выполняйте приказ, капитан, иначе…

Гарри услужливо поклонился, взмахом руки призывая двух солдат убрать труп из залы, а остальных — следовать за ним.

— Я устал, разберись сам, — вяло отозвался Эйдан. Его грузное тело слегка покачнулось в левую сторону. Он был смертельно болен, но эта информация тщательно скрывалась от других, даже личная стража не была в курсе происходящего. Вилмар надеялся занять место вожака после его кончины. У Харрисона был свой план по завоеванию мира. Он ни за что не упустит свой шанс.

— Конечно, — советник почтительно поклонился, ненавязчиво помогая Пророку подняться с кресла. — Сопроводи правителя и тут же возвращайся сюда.

— Не будь к ней так строг, — мягко перебил его Эйдан.

Думаете, первый советник любит поиздеваться надо мной? Вы правы. Но ошибаетесь лишь в одном, он отыгрывается на мне из-за другого человека — моей матери. Вилмар не мог простить её отказа, она выбрала другого. Пользуясь своим положением, Харрисон отправил моего отца на рудники, и он умер от воспаления лёгких, когда мне едва исполнилось четыре года. В четыре с половиной года мать привела меня в тренировочный зал. Алми так и не смогла оправиться после смерти своего мужа, она жила на пособие, которого катастрофически не хватало на нас двоих. Прохождение турнира позволило бы ей жить более свободно. «Чёрный ворон» выдавал ежемесячно беспроцентные кредиты родителям будущих солдат. Алми верила, что я пройду все этапы состязаний, стану «Вороном», и тем самым подарю ей новую жизнь. Я её не подвела.

«Чёрный ворон» — не простая армия, это отряд специально подготовленных бойцов для опасных миссий и внедрения шпионов в ряды противника.

Я прошла отбор, меня приняли. Алми получала ежемесячные пособия, а я — тех, кто на протяжении двадцати трёх лет методично вытряхивал из меня душу, взращивая послушную, но сильную марионетку. Мама умерла пару лет назад, я смотрела на неё равнодушно. Она давно уже стала для меня чужим человеком. Родителям запрещалось навещать детей в училище. Теперь у всех была новая семья. Мы не знали, кому можно доверять, нам некому было жаловаться или плакаться. Мы учились считать патроны, выживать в трудных условиях, драться до крови, оставаться верными Пророку.

Вилмар до пятнадцати лет меня сторонился. И когда мой юношеский максимализм постепенно начал стихать, Харрисон примерил на себя роль опекуна. Нам не говорили, какое впереди ждёт будущее, поэтому я благосклонно приняла эту почесть, наживая попутно себе завистников и врагов. Под его личным контролем я лишилась свободного времени. У меня не было друзей, зато появились самые высшие показатели среди всех «Воронов». Гарри сразу же почувствовал во мне угрозу и потому, придерживаясь старого правила: «Держи врагов еще ближе», нарочно, как и Вилмар, выделял меня на фоне остальных солдат.

Полагаю, что они рассчитывали избавиться от меня чужими руками. Старая, как мир, ирония. Я боролась за своё место под солнцем даже во снах. О, спать с оружием под подушкой — стало одной из тех самых привычек, которые до чёртиков пугают других людей. Мне было плевать, я привыкла быть всегда одной. Чужая среди своих. С тех пор, как мои нашивки рядового сменились на сержантские, Вилмар начал проявлять нездоровый интерес к моей персоне. Он повсюду таскал меня за собой. Я словно стала его тенью. Тайные совещания, публичные выступления, посещение всех пещер, вылазки к низине или даже его личные встречи с другими советниками Гибсона. Так я узнавала, по каким правилам живут другие люди, не относящиеся к «Воронам». Я выполняла все поручения Харрисона: начиная от роли молчаливого слушателя или зрителя и заканчивая персональным киллером по устранению неугодных ему или Эйдану людей. Мне запрещено было распространяться об этом. Да и кому расскажешь о том, какую порой кровавую работёнку мне приходилось выполнять для правой руки «Пророка»? Таким не хвастались, о подобном держали рот на замке, а оружие всегда наготове.

— Присядь, — Вилмар указал мне рукой на близстоящий стул и присел сам возле места правителя. Я поняла, что его разговор сейчас будет сильно отличаться от всех предыдущих. Никогда прежде Харрисон не предлагал мне стать с ним на равных. — Ты должна будешь сегодня же ночью покинуть горы, — он посмотрел на меня потяжелевшим взглядом. Я равнодушно смотрела на него в ответ. Никаких эмоций. Вилмара это вечно бесило. — Ты убедишь «Провидцев», что решила к ним присоединиться. Всё это время мы готовили тебя к этому. Ты знаешь всё о них, как и о нас. Предлагай им, что угодно, делай, что хочешь, но они должны принять тебя к себе. Назад пути нет.

— Какова суть моей миссии? — в моем голосе сквозило безразличие.

— Мы не сможем вечно прятаться. Рано или поздно «Робинзоны» или «Провидцы» разыщут нас. Предсказать, сколько осталось еще жить Эйдану, я не могу, — пожал плечами в отвращении Харрисон. Он ненавидел неизвестность и свою беспомощность. — Может — неделя, а может — пять лет? Начинать сейчас открытые переговоры с «Провидцами» я не могу, Гибсон не позволит, — он прикусил нижнюю губу, задумчиво впериваясь в меня взглядом. Вся надменность Вилмара куда-то испарилась. Я сохраняла молчание, интуитивно понимая, что он еще не закончил свою речь. Сейчас Харрисон перейдёт к сути. — Когда это наконец-то произойдёт… Когда Эйдан умрёт или «Провидцы» нас настигнут, ты выступишь парламентёром. Они должны тебе поверить, довериться настолько, чтобы твой голос был услышан! И еще, — Вилмар сделал короткий вздох, прежде чем продолжить, — ты бежишь сама по себе. Распорядок караульных ты знаешь, как и все горные тропы. Я поделился с тобой всем возможным, когда доберёшься до низины — направляйся на юг. После оповещения о твоём бегстве, все «Вороны» отправятся за тобой. Ты станешь предательницей. Если тебя поймают, то умрёшь. Если не убедишь «Провидцев» — тоже. Останешься здесь — и участь твоя не изменится. Есть вопросы?

У меня их не было. Я просто покачала отрицательно головой. Вилмар не оставил мне ничего: ни времени, ни выбора. Полагаю, что о его плане не был в курсе и сам «Пророк», который за последние шесть лет немного потеплел ко мне и даже проявлял некое подобие дружелюбия при встречах. Теперь это многое объясняло. Харрисон действительно всё это время подготавливал меня к смертельной миссии.

О, я как-то смотрела фильм «Миссия невыполнима», там Итан Хант постоянно пытался выпутаться из паутины заговора и блестяще с этим справлялся. Знаете, вряд ли бы он вынес мою жизнь. У него была мораль, какие-то принципы, совесть и понимание о ценности человеческой жизни. Итан Хант не смог бы пристрелить невинного ребёнка только потому, что его родители пытались сбежать из гор. Итан пытался бы оспорить решение Вилмара и рассказать о таком вероломном предательстве правителю, надеясь, что тот услышит его слова. Он поступил бы так, не понимая простейшей истины: что бы он ни сделал, это закончится одним и тем же — смертью. А мне не хотелось быть трупом. Эйдан не заслуживал моей преданности и слепой верности. Каждая пещера жила по своим правилам, свято веруя, что так же живут и все остальные. Здравая идея — изолировать людей друг от друга, чтобы манипулировать ими. Нет, конечно же, между пещерами были связные, но обычно это были глухонемые, которые стали таковыми по природе или же по принуждению. Вилмар приоткрыл для меня доступ ко всем слоям «Пещерным», хотя Эйдан изначально выразил своё категоричное «нет» насчет этой затеи. Не знаю как, но Харрисон смог переубедить «Пророка», и вот, уже спустя шесть лет, я знала жизнь в этих горах как свои пять пальцев. Вилмар за последние два года всё чаще стал появляться без личной стражи, используя меня в качестве своего телохранителя. А люди начали потихоньку понимать, какая истинная роль отведена моей молчаливой персоне. Они боялись прятаться от Харрисона так же сильно, как и попадаться ему на глаза, но почему-то ненавидели меня сильнее, чем самого заказчика. Я выступала палачом, а Вилмар руководил всем процессом казни. Он отдавал приказ, я заносила топор над чьей-то шеей.

Я не ищу себе оправданий, их нет. Меня этому не обучили, как и милосердию. И если вы вдруг подумаете, что среди «Воронов» есть хоть кто-то, кто способен испытывать человечность по отношению к другим, поддаваться каким-то чувствам, кроме верности «Пророку» или же Харрисону, то разочаруетесь. Среди «Воронья» нет ни одного такого. Мы все до единого убийцы и исполнители приказов. Единственное «НО», я была лучшей среди всех. Никаких вопросов, сомнений или колебаний. Нажатие курка и вопрос решался за мгновение. Но опять-таки «НО», я не хотела умирать, никакой ценой. Даже ради будущего всех «Пещерных». Во мне отсутствовал напрочь комплекс «Спасителя», зато был отлично развит инстинкт самосохранения. Я не понимала, почему должна пожертвовать собой ради незнакомых людей. У меня не было близких и родных, чтобы понимать, что такое «забота и любовь». Это не оправдания, это лишь пояснения.

Харрисон вручал в мои руки ржавые ключи от замков, которые скрипели при малейшем прикосновении к ним. Он либо надеялся напоследок насладиться моей смертью, либо действительно верил, что я смогу воплотить его план в реальность. Глупец! При последующей нашей встречи я лично пущу пулю ему в лоб. Хотя бы потому, что среди всех глупцов, известных мне, он был самым безжалостным.

Ночь подобралась слишком близко. Моя кровать была у самого выхода пещеры. Пронизывающий холод, который пробирался через плотные ткани занавесов, служащих в качестве дверей, не давал до конца погрузиться в объятия Морфея. Мой организм привык как к кратковременным снам, так и к вечному холоду, даже летом. Самое выгодное расположение кровати находилось у командира отряда, оно было посередине. Туда воздух поступал уже тёплым. Мне, как сержанту, также полагалась кровать рядом с Диксоном, но я настояла на том, чтобы остаться на прежнем месте. Я слишком долго выступала в роли караула, поэтому особо никто не сопротивлялся моему решению, скорее это вызвало нескрываемое облегчение.

За двадцать восемь лет я узнала людей. Я осознала, что мир делится на плохих и менее плохих. Святых нет, как равно и рая. Моё взросление произошло в тот самый момент, когда я поняла, что бесполезно перекладывать свою ответственность на чужие плечи. Всё воспринимается иначе, когда вы принимаете себя таким, какой вы есть на самом деле. Сдираете маску с лица и являете миру себя настоящего. Когда тебе четыре с половиной —ты не боишься почти что ничего, мир еще не подвергает тебя испытаниям на выявление фобий. Ты скачешь по горам и ныряешь в неизведанные пещеры, когда взрослый человек хватает с собой в дорогу все вспомогательные инструменты. А потом тебя учат тому, что страх лишь в твоей голове. Эмоции причиняют лишь дискомфорт и убеждают, что только преданность «Пророку» сравнится с достойной жизнью и смертью.

И вот спустя какое-то время ты начинаешь по-своему трактовать книги и фильмы. Ты не веришь в то, что герой находит свой счастливый конец или что его никто больше не стремится убить. Он жив-здоров и проводит время с любимыми людьми. Но я не буду вам врать, я расскажу всё от начала и до конца. Смерть однажды постигнет нас всех, так к чему скрывать это?