Глава 3

Нет, я не боялась Касьяна Брониславовича, своего отчима, как можно было подумать. Я вообще с ним особо не общалась. Но однажды я неудачно застукала его за не самым невинным занятием, и с тех пор никак не могла перебороть в себе смущение. Стоило нам столкнуться где-то и память тут же воспроизводила момент, как ему, стоя на коленях, отсасывает какая-то блондинка в красном мини, и оба не думают скрываться от свидетелей этого разврата. Какое уж тут нормальное общение, после такого?

Вот и сейчас, вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, в котором гости принялись здороваться со вторым мужем матери, перед глазами вновь встала та сцена, где он с голым торсом и расстёгнутыми штанами толкался в рот той женщине, глядя при этом исключительно в мои глаза. Мне иногда даже казалось, что это не он, а я извращенка, раз до сих пор вспоминала эту мерзость и никак не могла забыть, прокручивая её в своей памяти снова и снова, на манер заезженной пластинки. Потому и не сразу разобрала, что мама мне что-то говорит.

— Что? — обернулась я к ней.

— Кофе. Касьяну, — процедила она едва слышно с фальшивой улыбкой, стараясь не шевелить губами.

Наравне со словами и чашку с напитком сунула в руки. А я чуть не села от такой просьбы прямо на пол. Мне ж к нему, получалось, подойти надо, да? Ещё и из рук в руки напиток передать. Возможно, дотронуться. А можно не надо?!

Но когда моим мнением в этой семье хоть кто-то интересовался? Никогда. И сейчас мама этого делать не стала, незаметно подтолкнув в сторону того, о ком говорила.

Касьян, кстати, к этому времени успел сесть в одно из свободных кресел, положив на свои колени снятый ранее пиджак, и теперь медленно обводил пристальным тяжёлым взором поочерёдно всех гостей. Судя по кивкам некоторых мужчин, они были неплохо знакомы между собой. И можно было бы предположить, что Касьян приложил руку к этой встрече, но тогда бы не задавал свой недавний вопрос. То есть он тоже не в курсе, зачем семейство Караджа нас посетило…

— Неси, — прошипела уже с отчётливой злостью мне мама, снова толкая меня в сторону своего неверного мужа.

И я, ведомая её рукой, всё-таки сделала к нему целых два шага. Возможно, сделала бы и больше, но именно в этот момент, Касьян, как назло, коснулся своим мрачным взором меня. Да так и замер. В уголках его глаз проявилась едва заметная циничная усмешка. Другие ничего не заметили, но я слишком хорошо изучила его за эти два года, что он был женат на моей маме, чтобы не сомневаться. И снова в голове зазвучал его хриплый голос.

“Глубже. Возьми его глубже…”

И всё это исключительно, глядя в мои глаза. Будто не кому-то там говорил, а мне.

Рука с кофе дрогнула, а ноги как приморозило к месту.

Я не могла к нему подойти. Просто не могла. Не тогда, когда в голове творилось такое! И казалось, будто я ему не кофе несу, а на колени перед ним вставать как раз иду.

“Давай, белоснежка, я знаю, ты можешь. Сделай это”, — продолжали звучать в разуме сказанные им тогда слова.

Мой взгляд против воли скользнул ниже уже не только в памяти, но и в настоящем. Вдоль толстой шеи с наглухо застёгнутым воротником белой рубашки, что была надета на нём, по полосатому серо-синему галстуку, конец которого прятался под чёрной жилеткой с двумя пуговицами, к ремню с тяжёлой металлической прямоугольной пряжкой на поясе брюк. На бляшке я и заставила себя остановиться.

“Что ты творишь, Эльнара? Совсем свихнулась?” — отругала саму себя.

И, наверное, я бы всё-таки сбежала. Но тут он, как назло, обратился ко мне:

— Это мне? — кивком указал на кофе в мои руках.

И я зачем-то согласно кивнула.

Продолжением мне стала вопросительно выгнутая в ожидании бровь. И мне ничего не оставалось, как всё-таки закончить свой путь. Буквально заставила себя сдвинуть ноги и подойти к нему, очень стараясь не смотреть ему в глаза. Чашку протягивала уже откровенно трясущимися руками, которые он вдруг обхватил своими. Будто не к живой плоти прикоснулась, а к раскалённому железу, так сильно запекло кожу. И не удерживай Касьян мои пальцы, я бы точно уронила чашку, когда резко шарахнулась от него прочь.

— Спасибо, — послышалось от него сухой безразличной благодарностью.

И я, кивнув, тут же поспешила сбежать из гостиной, сославшись на то, что нужно донести воду. И лишь на кухне, прикрыв дверь за собой и прислонившись к ней спиной, я позволила себе выдохнуть.