ОДНАЖДЫ ВЛЮБИТЬСЯ

— Лотти! — голос, полный неподдельной радости, разрезал шум утреннего города.

Шарлотта подняла голову, задержавшись на ступеньках перед входом в Академию искусств. На фоне высокого фасада с витражами и позолоченными дверями показался он — Лукас Морель, тот самый, чьё имя было для неё давно синонимом слова друг.

Он бежал к ней, не заботясь о взглядах прохожих. Всё лето он скучал. Скучал до боли, до бессонницы, до отсчёта дней, как школьник перед выпускным.

И вот она — в светлом платье, с ветром в волосах, с той самой улыбкой, которую он так отчётливо помнил.

— Лукас! — она засмеялась, искренне и звонко. В этом смехе было тепло их многолетней дружбы.

Они обнялись прямо на лестнице, забыв обо всём. Привычное, родное движение — словно не было этих месяцев разлуки.

Академия давно привыкла к их паре — не влюблённой, а дружеской, крепкой, будто выточенной из одного куска судьбы. Их история началась в первый же день — в те самые абсурдные, волнующие часы вступительных экзаменов.

Тогда Шарлотта была напуганной девушкой, с глазами, полными слёз и отчаяния. Она стояла в холле, цепляясь за ремешок портфеля и беззвучно шепча: «Я забыла… Я всё забыла…»

К ней подошёл незнакомец с лёгкой улыбкой и сдержанной уверенностью.

— Привет. Что-то случилось? — спросил он мягко.

Она всхлипнула, утирая слёзы ладонью:

— Я... я забыла дома все свои работы. Все эскизы. Мне больше нечего сдавать.

Он посмотрел на неё внимательно, но не с жалостью — с решением.

— И всего-то? — сказал он с такой искренней простотой, будто она потеряла не шанс на поступление, а носовой платок. — У меня куча набросков. Разной одежды, стилей — на любой вкус. Хочешь — бери. Делай с ними что угодно. Главное — успей войти в аудиторию.

Шарлотта посмотрела на него с изумлением и лёгкой подозрительностью. Но он уже держал перед ней папку — толстую, потёртую, полную жизни. Она раскрыла её — и ахнула. В каждом наброске чувствовался талант. Она выбрала несколько, дрожащими пальцами поблагодарила — и побежала.

Только услышав заветные слова:

— Мисс Шарлотта Грейсон, добро пожаловать в Академию искусств,

— она позволила себе выдохнуть. Грудь вздымалась от облегчения, руки ещё дрожали, а сердце гулко билось в висках. Она поступила.

Но вместе с этим пришло осознание:

Она не спросила его имя.

Того мальчишки с добрыми глазами и уверенной улыбкой, того, кто протянул ей руку, когда весь мир, казалось, рухнул.

Оглушённая эмоциями, Шарлотта выбежала в коридор, надеясь — молилась — что он будет там. Но коридор был пуст. Только солнечные пятна на мраморном полу и приглушённые шаги где-то вдалеке. Он исчез. Как внезапно появился, так же внезапно и растворился.

Но в первый учебный день, когда студенты только начинали привыкать к расписанию и аудиториям, она обернулась — и увидела его.

Он стоял у окна, листая блокнот, точно такой же, как в тот день. Уголки его губ были приподняты в лёгкой, почти узнаваемой улыбке.

— Ты? — выдохнула она.

Он поднял взгляд, и в его глазах сразу вспыхнуло тепло.

— Мы снова встретились, — сказал он, как будто так и должно было быть.

Так Шарлотта узнала, что они поступили на один и тот же курс. С тех пор они были неразлучны.

— Как ты провела лето? Где ты была? — Лукас буквально выпалил, едва они с Шарлоттой оказались вдвоём. — Я всё время пытался до тебя дозвониться.

Шарлотта тяжело выдохнула и с улыбкой закатила глаза.

— Ох, Лукас… этим летом все вокруг будто сошли с ума.

Она откинула прядь волос за ухо и заговорила, чуть потягивая слова — будто всё это было и смешно, и утомительно одновременно:

— Сначала родители решили, что срочно обязаны провести со мной семейный отпуск, потом — бабушка с дедушкой Грейсоны. А напоследок бабушка Виктория вообще увезла меня в долгий круиз. Всё лето — за границей. В разных странах, разных часовых поясах… как в калейдоскопе.

Она прикусила губу и нахмурилась с детским возмущением.

— Ни секунды покоя. Серьёзно. Я просто мечтала хоть на пару дней остаться одна.

Лукас вскинул бровь, слегка удивлённый.

— И что же это на всех вдруг нашло? — спросил он, искоса глядя на неё.

Шарлотта пожала плечами, но голос её стал мягче, почти нежным.

— Вот и я не понимала. А потом бабушка Виктория села рядом на палубе и, глядя на закат, сказала: "Ты заканчиваешь Академию, взрослеешь. Скоро у тебя будет работа, проекты, взрослая жизнь… А у меня больше не будет шанса быть рядом столько времени."

Она замолчала, глядя куда-то поверх его плеча — в далёкое, прошедшее лето.

Лукас покачал головой, но в его взгляде не было ни иронии, ни насмешки. Только искренность.

— На самом деле, Лотти… Это ведь здорово. Здорово, что тебя так любят.