19

Исподволь смотрю на девчонку. Отвернулась маленькая зараза. Но даже отсюда видны пунцовые щеки и стиснутые кулачки.

«Значит, и тебя проняло, моя красавица? Ну да ничего… У меня-то хоть есть возможность снять стресс, а тебе придется туго этой ночью, – хмыкаю с неким злорадством и, выйдя из детской, звоню Аньке.

- Приезжай, кисуль. Я скучаю…

Мою постоянную любовницу уговаривать не надо.

- Через полчаса буду, - тут же соглашается она и добавляет капризно. – Достань мое любимое вино и набери ванну.

- Яволь! – фыркаю я и, закончив разговор, передаю Анькины требования Элле.

Слышу, как суетится прислуга. Из моей ванной доносится шум воды, бьющейся о дно джакузи. Наверняка Элла сейчас устроит поляну. Нарежет сырок, хамон и фрукты. Все разложит красиво. Романтик, мать вашу!

Безотчетно представляю накрытый столик в моей спальне и чувствую, как к горлу подступает комок. Не хочу. До тошноты. До отвращения.

Отменить Анькин визит ничего не стоит.

- Важная стрелка, кисуль, - вру по привычке. – Пацаны вызвали. Уже выехал.

- Ладно, - разочарованно вздыхает девица, настроившаяся на жаркую ночку. – Позвони, когда вернешься. Я прибегу.

«Все вы прибежите, только помани, - морщусь я, неожиданно свирепея. – Вот какого рожна тебе надо, Сережа. Зачем отменил визит телки? Чтобы вздыхать о Линаре в свое удовольствие?»

Подхожу к окну, вглядываясь в непроглядную темень леса, виднеющегося за забором. Можно все вернуть. Позвонить Аньке. Плюхнуться с ней в джакузи. И попытаться выкинуть из башки Линару. Что она делает сейчас? Спит или зависает в социальных сетях перед сном? Может, переписывается с кем-то?

«С кем? – напрягаюсь я, чувствуя, как волосы поднимаются на затылке. – Нужно дать Трофиму указание. Пусть проверит всех бывших и настоящих ухажеров нашей няньки. Ни одного чудака в штанах и на пушечный выстрел не подпущу. Моя…»

- Твоя? – с ехидной усмешкой уточняет внутренний голос. – Точно, твоя, Сережа? Ну-ну… Пойди-ка ты лучше в спортзал. Разгони кровь и глупые мысли.

А что, идея! Все равно не уснуть. Но стоит мне только сделать шаг в сторону подвала, где стоят тренажеры, как дом сотрясается от громкого плача.

Марк!

На всех парах влетаю в детскую и, недобро глядя на няньку, рычу.

- Что вы с ним сделали?

****

Линара

Встав под душ, закрываю глаза. Чувствую, как теплые струи уверенно колотят по спине. Пока Марк спит, у меня есть время расслабиться и подумать. Жанка-стерва не отвечает. Сколько я ей пишу, звоню. Бесполезно! Загулялась моя красавица! Забыла обо всем. А тут сын растет без матери. Сергей Алексеевич, конечно, своего сына всем обеспечивает, а я дарю маленькому человечку всю свою нерастраченную любовь. Но этого мало… Ему обязательно нужна мама.

Хотя… если сбежала и оставила ребенка отцу, какой с нее толк!

Подставляю голову под душ. Кайфую, ощущая, как теплая вода стекает по волосам. И уже собираюсь взять шампунь и помыть голову, когда из приоткрытой двери раздается плач. Сначала тонкий и жалобный, еле различимый из-за шума воды, а потом громкий и требовательный.

Как ужаленная, выскакиваю из кабины, на ходу выжимая косы и скручивая их в тугой узел. Заворачиваюсь в полотенце и чувствую, как вдоль позвоночника стекает вода. Противно, но переживу. Несусь к ребенку, пытаясь понять, что именно могло его так потревожить. Подхватываю на руки, стараясь успокоить.

- Марк, солнышко, - шепчу, прижимая к себе.

А он кричит во всю силу маленьких легких, не умолкая ни на секунду. Укладываю его на пеленальный стол и осторожно ощупываю вздутый животик.

- Сейчас, мой маленький… Сейчас, - шепчу, силясь не разреветься.

Слышу, как сзади распахивается дверь, и сжимаюсь от грозного окрика Назарета.

- Что вы с ним сделали?

«За задницу укусила! – так и хочется огрызнуться. Но держу язык за зубами. Не время для сарказма и шуток. Повернувшись к Сергею, говорю тихо, но уверенно.

- Газики мучают. У мальчиков такое не редкость.

- Вызовите врача, - рыкает Назарет, намереваясь уйти.

Ага, щаз! Если уж оказался поблизости, папочка, сейчас мы тебя с Марком припашем.

- Подождите, - окликаю настойчиво. – Врач откажется ехать. А вы могли бы помочь…

- Что еще? Сами не справляетесь, зовите специалиста…

- Подержите Марка, а я пока разведу лекарство. Он выпьет, и станет легче.

- А раньше вы его развести не могли? – бурчит недовольно. С тяжким вздохом берет ребенка из моих рук. И тут же пытается всучить его мне.

- Он брыкается. Я не удержу, - заявляет, передавая мне сына. Чувствую, как взгляд Назарета из тревожного становится заинтересованным. Ощущаю, как жадные глаза скользят по накинутому полотенцу и мокрым волосам. В таком случае лучше прикрыться… Марком!

Забираю малыша у непутевого папаши и командую.

- На полочке в шкафу флакончик с розовой этикеткой. Накапайте десять капель в бутылочку с водой.

- Этот? – огромная лапища тянет с полки баночку с присыпкой.

- Нет, рядом. Коричневого стекла с розовой бумажкой, - поясняю я терпеливо. – А то, что вы держите в руках, - фуксия.

- Чем они отличаются? – недоуменно бубнит себе под нос Назарет, доставая правильный флакончик. И накапав в бутылочку нужное количество капель, передает мне. Но Марк, маленький измученный котенок, сделав пару глотков, выплевывает соску.

- Так, - вздыхаю я, лихорадочно соображая, что делать. Кладу ребенка на пеленальный столик и прошу Назарета.

- Постойте рядом, чтобы он не свалился.

- А вы? – напрягается Сергей Алексеевич.

- Попробую дать лекарство иначе, - пыхчу, поправляя полотенце. Прекрасно понимаю, что пока Марк плачет, у меня нет шанса переодеться. Так и дефилирую перед его папашей в стиле «ню».

Капаю несколько капель в ложку и, изловчившись, вместе с водой заливаю в рот Марку.

Малыш на мгновение замолкает и смотрит на меня удивленно.

- Все хорошо, мой дорогой, - шепчу я и тут же слышу вздох папаши.

- Вам бы в цирке выступать…

- Дадите рекомендацию? – огрызаюсь незлобливо и прошу, взяв малыша на руки. – Подержите Марка, пожалуйста. Нужно согреть ему животик…

Назарет спокойно принимает сына и укладывает на своей груди.

- Марк, вот ты устроил, засранец, - слышу я, устремляясь в ванную. Наскоро надеваю тунику и легинсы. Вытираю мокрые волосы и, оставив их распущенными, выхожу обратно в детскую.

Марк, прикрыв глазки, дремлет на груди у отца. А тот как памятник стоит посреди комнаты.

- Боюсь пошевелиться, - улыбаясь, признается Назарет.

- Он спит, - тихо шепчу я, вглядываясь в спокойное розовое личико. – Ну же, не трусьте!

Назарет криво усмехается и укоризненно качает головой. Мне кажется, что его лицо озаряется светом.

- Ничего никогда не боялся. А теперь аж душа в пятки уходит. Слышу, как бьется маленькое сердечко. Это что-то невероятное.