18

Плетусь сзади, лениво рассматривая точеную фигурку, стройные ноги. На голени, чуть выше щиколотки замечаю яркую татуировку. Розы, бабочки, птичка… Скоро девчонки из любви к наколкам обгонят воров в законе.

«Знала б ты значение розочки, детка», - ухмыляюсь я, неожиданно испытывая острый приступ дотронуться до татушки. Слегка провести по рисунку, запустить ладонь, поднимаясь чуть выше. Утолить жар и любопытство. Там на бедре, тоже татуировка?

Сжимаю кулаки, стараясь сдержаться. Нельзя. Испугаю девчонку, к едреной фени. Еще Марка из рук выпустит. Только и остается, как шарить взглядом по спине и ниже. Представлять, какая она… Линара…

Вслед за нянькой и сыном захожу в санузел, примыкающий к детской, где на небольшом столе стоит наполненная бирюзовая ванночка.

Линара пальчиком пробует воду и без всякого предупреждения передает Марка мне. Подхватываю, испытывая дикий страх. Мать вашу… Маленький комок, а из меня веревки вьет! Вдруг уроню… Что тогда?

Стою, не смея пошевелиться. Молча слежу за Линарой. Она капает водой на сгиб собственного локтя и, удовлетворившись температурой, командует.

- Опускайте!

- Что? Куда? – спрашиваю обалдело.

- Марка. В воду, - велит дерзкая пигалица и добавляет со знанием дела. – Придерживайте головку. Под спинку руку положите.

- А если выскользнет? – спрашиваю заплетающимся языком.

- Держите нежно, но крепко.

- Хорошо, - киваю я, мысленно чертыхаясь. Но вида не подаю. Еще не хватало перед девчонкой облажаться. И перед сыном. Осторожно опускаю наследника в воду. Он испуганно озирается по сторонам и норовит разреветься.

- Марк, - зовет его Линара. – Сейчас искупаемся и пойдем спать. Ты же самый красивый малыш на свете.

Ребенок слышит ее голос и мгновенно успокаивается. Чувствует себя в безопасности. Умелые пальцы гладят в теплой воде ручки и ножки малыша, и он неожиданно начинает сучить ногами.

- Вошел во вкус, - шепчу я, стараясь лишний раз не дышать.

- Дети любят купаться, - добродушно кивает Линара, осторожно касаясь Марка мягкой губкой.

- Да-да, - мычу что-то нечленораздельное, пытаясь отвести взгляд от выреза нянькиной майки. Мать вашу…

– Поднимаем, - снова раздается команда. И я вздрагиваю от неожиданности. Немного прибалдел, наблюдая за Марком и его нянькой.

- Давайте, - приказывает мне девчонка. А я держу мокрого сына на руках и трясусь от страха. Упаси бог, упадет. Расставляю пальцы пошире.

- Только не крутись, Марк, - шепчу сыну.

- Он еще переворачиваться не умеет, - улыбается нянька, заворачивая малыша в пушистое полотенце.

- Да? – настороженно тяну я. – А когда научится?

- Нескоро еще, месяца в четыре или в пять.

- У нас все идет по плану? – спрашиваю строго. – Задержек в развитии нет?

- Все хорошо, - улыбается Линара, укладывая Марка на пеленальный столик. – Хотите, можете сами убаюкать Марка.

- А вы? – ужасаюсь только от мысли, что она может сейчас уйти и оставить меня наедине с Марком.

- Я здесь, - весело сообщает нянька. – Никуда не уйду. Вдруг что-то понадобится.

- Правильный подход, - с облегчением киваю я, наблюдая, как Линара вытирает малыша и одевает на него тонкий трикотажный комбез.

Беру на руки сына. Качаю потихоньку. И стараюсь вспомнить хоть какую-то песенку, подходящую под колыбельную. Но кроме похабной «Что-то барсук повесил на сук» ничего не вспоминается.

И чтобы не облажаться по полной, тихо пою.

- Здесь вам не равнины, здесь климат иной…

- Знал бы Владимир Семенович, что написал колыбельную, - тихо хмыкает нянька.

Толковая девица. Даже про Высоцкого знает. Мои телки о нем и не слышали. Но я с ними обычно не разговариваю.

Накупанный розовощекий ребенок быстро засыпает у меня на руках. А я млею от счастья, ощущая тепло маленького тельца.

- Положите его в кроватку, - шепчет нянька. – Только осторожно.

«Милая моя, - хочется крикнуть ей. – Да что ты вообще знаешь об осторожности? Лежала когда-нибудь в засаде? Уходила от «хвоста» на дикой скорости? Бывала хоть раз на допросе, где нужно подумать, прежде чем сказать «А»? «Б» из тебя потом вытянут, что и глазом моргнуть не успеешь!»

Не дыша, кладу сына в кроватку. И тут же слышу над ухом писк.

- Головку, головку поддерживайте!

Чувствую легкое прикосновение. Линара, будто обжегшись, убирает руку в сторону. Но мне и этого достаточно. Кожу словно опаляет напалмом, а в груди перехватывает дыхание.

Что же это творится, братцы-кролики?!