Дочь Мэри Сталенхарт

- Деревенщина! – фыркнул на нее дворянин, и Колетт перевела на него заинтересованный взгляд.

Отец семейства был достаточно слабым магом огня. На его груди красовался красный медальон на серебряной цепочке как доказательство окончания Высшей Академии, но его огонь был настолько слаб, что он свой медальон мага получил скорее за дворянский титул, чем за силу. На сундуке, который держали старший сын со слугой, был вырезан герб – вепрь, стоящий на задних ногах. Вспомнив геральдику, стало понятно, что дворянство получил маг кабанчик, а то, что зверь стоял на задних лапах и скалился, означало, что титул получен во время войны за храбрость и отвагу. Если бы вепрь стоял на четырех ногах, это значило бы, что титул дарован за заслуги перед государством, например, за научное открытие или еще за что-то. При разделении земель и титула, второй сын рисковал получить на герб только кабанью голову, но не суть…

Значит, титул получил не отец, а скорее всего дед, потому что отец с его слабым огнем вряд ли бы заслужил его, да и то там был бы скорее дракон. Мужчина был одет в явно поношенную одежду, это было понятно по тому, что ее магически не раз чистили и так же магически не раз чинили. Баронесса про таких говорила «честная бедность - это когда бедненько, но чистенько». Отнюдь не всякий земельный надел давал приличный доход, которого хватало бы для содержания большой семьи. Младший сынок был похож на отца и тоже не отличался силой. Ниже отца, с такими же рыжими кудрями и конопатым носом, но в новом камзоле и явно новых туфлях, которыми он, похоже, уже натер себе мозоли. Колетт даже поморщилась, настолько неприятно запах сапожной ваксы смешался с запахом сукровицы… Но похоже эту гримаску молодой человек принял на свой счет и сразу вздернул вверх свой нос, всем своим видом изобразив надменность и превосходство. Но Колетт просто отвернулась от чванливого юнца, он был совершенно неинтересен, в отличие от старшего брата… а это был именно брат, судя по кровной связи.

Молодому человеку было больше двадцати, он, несмотря на кровную связь, не выглядел родственником, ну может в мать пошел… Кареглазый шатен с жетоном слабосилка на шее, но при этом с очень приличной веткой земли и симпатичным зубчиком воды. Этот молодой человек мог гарантированно учиться на факультете жаб, но почему-то был с жетоном вместо медальона мага. Ага! Под одеждой свисал амулет донорской привязки! Странно, зачем надевать на сына донорскую привязку к другому магу, скорее всего к кому-то из инквизиторов? Да и одет он был в явно отцовскую одежду, достаточно поношенную, коротковатую в штанинах и рукавах, потрескивающую на крепких плечах явно деревенского парня. И сапоги были хорошо заношенные, хотя вычищенные ради похода в Академию с братом. Хм, старший сын занимался хозяйством, пока младшего готовили на мага? И, похоже, готовили в наследники в обход старшего сына. Странно…

Старший сын переминался с ноги на ногу, держа сундук вместе с пожилым слугой. Ставить поклажу явно не имело смысла в связи с тем, что очередь шла сравнительно быстро, двигаясь мелкими шагами в сторону больших дверей входа.

В животе Колетт жалобно заурчало от голода. Организм привык питаться по расписанию, а в последний раз она ела вчера… завтракала не вспомнить даже чем, чем-то горьким от грустных мыслей. А потом целый день и ночь написания пиктограммы силой и питание за счет накопителей… Никки, вернее Колетт, едва не расплакалась, вспомнив, что больше всего этого не будет… никогда не будет внимательных взглядов и хриплого смеха Паучихи, незаметной заботы Ивейна и ехидной кошки, через которую дух священной друидской рощи общался с ней.

Старший сын молча достал из кармана что-то и протянул печальной и явно голодной девушке. Молча кивнув и стеснительно улыбнувшись, предложил свое подношение. Колетт, несколько озадаченная, взяла из протянутой руки маленький сдобный сухарик. Она поблагодарила так же молча и вгрызлась в подарок. От него попахивало сыром и копченостями, по всей видимости, он был из тех запасов, что небогатая семья взяла с собой в дорогу, чтобы сэкономить на еде в постоялых дворах.

- Не строй глазки, у тебя уже есть невеста, - строго одернул сына отец и недовольно посмотрел на Колетт.

- Отец, моей как бы невесте всего двенадцать лет и не факт, что ее богатый отец не передумает выдавать ее за человека, который не принесет в семью ни денег, ни силы.

- Ты станешь управляющим на его землях, и это искупит все твои недостатки, сын. Будь ему благодарен за возможность породниться и стать не просто наемным работником, а родственником! Ты станешь жить как надлежит дворянину!

Колетт закусила губу, чтобы не улыбнуться. Как интересно! Молодого и сильного мага держат на привязке и еще шпыняют его бессилием. А потом возьмут управляющим мага земли якобы от жалости и будут тыкать ему всю жизнь, что он никто и живет здесь из милости. Хорошо, однако, устроились. Управляющему имением надо платить, а зять будет стараться за шипенье в спину и кривляния нелюбимой женушки.

Они уже поднимались по широким ступеням лестницы входа в Университет. Внутри была видна лестница на второй этаж, там, где на стенах висели портреты бывших ректоров и бюсты ученых, которые заслужили такую память своими открытиями. Но им предстояло повернуть направо от парадной лестницы и через небольшой холл оказаться в большом зале, где на постаменте стоял магический шар. С помощью этого шара определяли уровень абитуриентов, а потом приносили клятву верности все выпускники. Сильный артефакт направленного действия время от времени вспыхивал, показывая пики сил того, кто положил руки на его поверхность.

За магическим шаром стояли полукругом кресла, на которых восседали магистры магии - деканы, возглавляющие факультеты, разделенные по стихиям. Немного в стороне стояли два кресла, похожих на троны. На одном восседал ректор, второе было свободным. Это было место проректора – мага, который занимался патронажем Университета со стороны короны. Долгое время это место занимала Паучиха. А теперь кресло сиротливо стояло и ждало ту… которой уже нет… Колетт тяжко вздохнула, чтобы собраться и не допустить слез.

Тех молодых людей, что хихикали все время, уже проверили. Там действительно были слабосилки и только у одного парня зубчик воздуха посчитали достаточным для дальнейшей учебы. Колетт вспомнила разговор матушки Фенхель, бабушки Милочки, которая рассказывала, что в молодости опасалась учиться на мага и в день проверки отправилась вместе с женихом, чтобы получить жетоны и после этого уже объявить о помолвке. Она была сильна тогда, и чтобы не попасть в Академию целую ночь сливала капельно силу в травы для зелий и утром пришла за жетоном с пустым резервом и уставшая настолько, что шар даже не среагировал на нее как на магессу, а вот у жениха нашлась сила и его оставили для учебы. Вот и сейчас всех молодых людей выпроваживали куда-то в проход за кресла деканов, а растерянного парня тащили едва не за шиворот в боковую дверь.

- Барон Пертиш к вашим услугам, - раскланивался перед магистрами магии отец, - вот, привез на проверку своего младшенького сыночка, наследничка. Августин, кланяйся своим будущим наставникам, сын!

Маги покивали головой в ответ на поклоны и крайний предложил жестом приступить к проверке. Отец скомандовал младшему сыну, чтобы тот сделал все правильно. Артефакт показал слабую ауру и небольшой зубчик огня. Маги в ответ поморщились, но поскольку парня представили, как будущего наследника, то благосклонно кивнули на боковую дверь. Отец обрадовался и поминутно кланяясь, прикрикнул на старшего сына и слугу, чтобы они не мешкали и тащили сундук куда положено.

- Я думаю тебе тоже надо проверить свой уровень, - достаточно громко, чтобы быть услышанной сказала Колетт и заодно схватила за рукав старшего сына.

- Он у меня слабосилок, - сразу засуетился барон Пертиш, - мы проверялись у нас в храме, отец Себастиан сказал с прискорбием, что из него наследника не получится, и сам выдал ему жетон и свое благословление. Силенок совсем нет. Совсем крошка земли, чтобы начать учить его на управляющего имением и все. А ты, девочка, не лезь, куда не следует.

- У меня вода, - опять-таки громко сообщила Колетт, - и я чувствую отклик в парне. Если у него была земля, а еще я слышу эхо от воды, то он не может быть слабосилком. Слабосилки дублями не бывают.

- Но мы его проверяли в свое время, - поджал губы отец, - откуда дублю взяться? Что за глупость?!

- Если у него был третий гормональный скачок, то возможно сила в этот момент и проснулась, - Колетт флегматично переложила саквояж из одной руки в другую, - ему ведь больше чем двадцать один? Значит, скачок был!

- Давайте его проверим, - коротко приказал ректор, - не стоит задерживать очередь, а то мы и до ночи не успеем! Молодой человек, руки на шар!

Парень испуганно обернулся на раздраженного отца и, увидев его кивок, быстро опустил со слугой сундук и, вытерев руки об одежду, робко подошел к шару. Колетт подцепила нить привязки от донорского амулета, но рванула его только тогда, когда парень положил руки на шар. Парня качнуло от вырвавшейся силы, а шар полыхнул сильной аурой, зубом земли и славным таким зубчиком воды. Он даже, будучи не основным, все равно был больше, чем огонь у младшего сына. И кроме того стал виден контур резерва, уровень которого каждую секунду прибывал буквально как вода в запруде ручья.

Сам парень выглядел бледным и у него дрожали ноги. Бедняга, столько лет жить с ограничителем и вдруг обрести ворованное! Хе-хе, похоже тот самый святой отец получит откат оборванной привязки. Колетт помнила, что такая гадость имеет шанс присосаться к донору по-новому, если продолжить контакт напрямую с телом, поэтому следовало довести все до конца.

- Какая странная реакция, - Колетт прищурилась на взбешенного отца, - похоже наследник в баронстве должен был быть другим. И как такое можно скрывать?

- А что там за благословение, что дал святой отец, м-м, как вы его назвали – Себастиан? Уж не Себастьян Фрицци ли это? – ректор встал со своего кресла и подошел к парню, накидывая на него диагностирующую сеть. – Так, молодой человек, покажите, что там за бирюлька у вас на шее свисает? Дайте-ка ее мне, - парень дрожащими руками достал амулет донорской привязки (даже не на цепочке, а на веревочке, фыркнула Колетт).

Ректор хищно улыбнулся, когда увидел амулет и забрал его себе (за веревочку, потому что амулет стал раскачиваться, как пиявка, разыскивая своего кормильца). Ректор тем временем протянул амулет кому-то из магов, стоявших у стены, и понимающе посмотрел на барона.

- Помнится, в вашем роду титул получил прадед? Сивул Пертиш, мы с ним воевали рядом. Я помню, как он прикрывал своим щитом наш отряд до полного магического истощения, такая самоотверженность! Но благодаря его защите мы справились и обратили врага в бегство! А потом и его сын отличился на поле боя, ваш дед, а потом и отец были храбрыми воинами.

- И все они были огненными! – выпятил грудь барон, - со времен моего деда Мартина-Феникса наследство передается только огненным магам!

- Но закон силы никто не отменял, - буркнула Колетт, но ее услышали, и ректор прищурился на девушку, которая не стесняется влезать в разговор старших магов. Та в ответ сделал вид, что ее все это не касается и стала подчеркнуто внимательно рассматривать барельеф над дверным проемом.

- Барон Пертиш, - магистр посмотрел на рыжего барона, - ваш старший сын показал прекрасные показатели и оставить его без образования недопустимо, ибо нет ничего более ужасного и непредсказуемого, чем необученный маг, поэтому ваш старший сын остается для учебы в Университете. Меня не волнует, кто именно из ваших сыновей станет наследником, но один из них отправится в пограничный гарнизон отрабатывать деньги за учебу. И это не обсуждается. Все. Можете проводить сыновей до коменданта общежитий, он распределит кого куда. Следующий!

Колетт посмотрела, как семейство Пертиш отправляется в боковой проход, при этом отец, не стесняясь, стал бранить сына за то… за что-то, а еще за то, что денег на учебу двоих нет, и кто тогда будет помогать по хозяйству? И вообще, как он посмел? Барон еще бранился, когда Колетт дошла до шара и опустила свой саквояж у основания. Ректор так и стоял неподалеку, недовольно поджав губы.

- Представьтесь.

- Николетт Сталенхарт, дочь Мэри Сталенхарт.

«Дочь Безумной Молли!» стали с восторгом шептаться все вокруг. Кто-то из магов даже подошел ближе, чтобы разглядеть ее лицо и сразу начался спор, чья именно она дочь, уж больно узнаваемыми оказались и глаза, и нос, и рот с родинкой, и завитки волос, и конечно «фамильная ямочка на подбородке». «А Паучиха говорила, что ребенок жив, и мать спрятала ее так сильно, что даже призрак не сознался, где именно ее прятали»

- Руки на шар и не снимать пока не разрешу! – жестко приказал ректор и Колетт почувствовала, как в эти слова вложили магию разума, заставляя подчиниться. Нет, ее такая малость заставить не могла, но надо было сделать вид, что подчиняешься чужой воле.

Она без опасения положила руки на артефакт и тот показал то, что должен – средний размер резерва и две практически равноценные ветки воздух-вода, и конечно небольшой зубчик некромантии, ровно столько, чтобы оправдать фиолетовую радужку глаз.

- Какой сильный дубль, - промурлыкал ректор, а Колетт недовольно поджала губы, стоило бы конечно сделать пики сил поменьше, чтобы не привлекать внимания, но что сделано, то сделано. Дергаться уже поздно. А ректор задумчиво рассуждал. - Очень странный дуэт. Мэри помнится, была сильным дублем огонь-земля. Она была достаточно искусным артефактором, но если учесть, что и у, хм, отца был огонь, то как у дочери появилась вода? Деточка, ты точно уверена, что твоя мать именно Мэри Сталенхарт?

- Мне так говорила моя учительница и первая наставница, - в шаре появилась картинка комнаты, часть стола накрытого кружевной скатертью. Сморщенная старушка, чьи глаза было не рассмотреть среди морщин, трехцветная кошка на другой половине стола и старческих смех, немного дребезжащий: «твоя мать Безумная Молли». Колетт оборвала видение и честно посмотрела на ректора, заподозрить молодую девушку в том, что она показывает то, что хочет, было нереально. Так что для всех это выглядело как считанное шаром воспоминание.

- Как же получилось, что при такой силе у тебя фиолетовая радужка?

- Наставница говорила, что цвет глаз определяет то, что стало причиной появления магии, а это были котята, утопленные в ведре.

В шаре сразу появилась картинка, как детские ручки вытаскивают из ведра мокрых маленьких котят и у тех начинают открываться ротики и дергаться лапки. Колетт опять оборвала видение, шар опять стал прозрачным.

- Тебя учили грамоте и силе?

- Да, - в шаре появились выводящие среди клякс первые прописи маленькие ручки, перемазанные в чернилах и сжимающие перо, открытую книгу и кошку, сидящую рядом. Колетт вздохнула, - а потом я росла у людей, которые стали мне родителями.

В шаре появилась пожилая женщина в полосатой юбке с корзиной на локте, из которой торчали головка сыра и круг колбасы. Она яростно торговалась за козу, которую держал за рога торговец. И рядом пожилой мужчина в широкополой шляпе со шрамом на щеке.

А потом они вдвоем стояли возле загородки карусели и смотрели на нее. Вокруг толпа людей и было понятно, что это ярмарка. А потом Колетт в нарядной шубке бросилась в объятия женщины, и та прижала ее к стриженной овчине своего полушубка. И Ивейн, тот, который со шрамом и живыми глазами, с улыбкой протянул ей петушка на палочке.

- Как их звали?

- Мама и папа.

- Как их звали? - с металлом в голосе и явным принуждением спросил ректор.

- Запрет, - коротко ответила Колетт и дала команду шару, чтобы тот полыхнул светом в подтверждение, что она говорит правду.

- Ты же понимаешь, что мы их найдем?

- Передавайте им привет, я уже скучаю по ним.

- Ладно, - скривился ректор, - как звали наставницу?

- Запрет, - выдала Колетт и шар опять полыхнул светом.

- Чем занимались твои родители?

- Матушка варила зелья, делала мази и растирки, - в шаре показалась простая алхимическая лаборатория, попроще той, что была в семье Милочки, - я помогала ей сцеживать змей, - в шаре появились вольеры и руки в перчатках, которые, держа аспида за голову, сцеживали яд в маленькую банку. Тягучие капли текли вниз и присоединялись к небольшой лужице на дне, - а папа заботился о нас как мог.

- Тебе сейчас где-то восемнадцать и почему тогда родители, которые так тебя любили, не отправили тебя в положенное время на учебу.

- Им была нужна моя помощь, - шар полыхнул светом, - а потом меня сразу отправили сюда.

- И что это была за помощь?

- Запрет.

- Хм, – ректор без предупреждения и разрешения попытался вломиться в ее мозги, чтобы считать воспоминания, Колетт поморщилась от такой бесцеремонности, но промолчала и показала в ответ классическую кирпичную стену, прямо образец из учебника на тему «блок, установленный менталистом на третье лицо». Ректор потыкался в стену, но ломиться жестко не посмел. По крайней мере, не в присутствии других магов и недовольно отступил, убрав из ее головы свои щупы. – Можешь убрать руки от шара и добро пожаловать в Университет магии, Николетт, дочь Мэри. Здесь тебя ждет новая жизнь и много неожиданных открытий.

Колетт убрала руки от магического шара и подхватила левитацией свой саквояж с пола. После такого ментального насилия наклоняться совсем не хотелось, и только потом поняла, что не следовало этого делать перед всеми. Но, что сделано, то сделано, и потом, мало ли чему ее учила «первая» наставница.