Глава 2

- Юля, ну как же? – возмутилась Ланочка. – Ты должна повлиять на Никиту!

- Вот ещё! – фыркнула я. – Лана Александровна! Вашему сыну тридцать шесть лет. И вы думаете, кто-то может на него повлиять?

- Надо его расшевелить.

- Пусть лежит. У Никиты психологическая травма. Ему плохо.

- Если бы он сейчас занялся поисками работы, его бы это отвлекло. Юля, ты должна мягко и ненавязчиво направить его мысли в продуктивное русло!

- Я с вами не согласна, Лана Александровна. Поиски работы –дополнительное унижение. На тебя смотрят пристально, оценивают. И тебе отказывают. Ах, извините, вы нам не подходите.

- Да кто посмеет отказать Никите! – взвилась свекровь. – С его опытом, знаниями!

- Но ведь вышвырнули на улицу с его опытом и знаниями!

- Это совсем другое. Там был конфликт. Непримиримые противоречия. А сейчас, я не сомневаюсь, стоит попытаться и Никита сразу же найдёт фантастическую вакансию.

- Вы забыли про мировой финансовый кризис.

- А это тут причём?

- Количество фантастических вакансий с каждый днём убывает. И не только фантастических, а даже и самых обыкновенных. Вся планета задыхается в тисках безработицы. Россия – не исключение.

- Что ты такое говоришь!

- Это не я. Это в новостях. Каждый вечер накручивают. Но так оно и есть. Лана Александровна, оглянитесь вокруг. Заводы закрываются, магазины прогорают. Людей отправляют в отпуска без содержания. На бирже труда – столпотворение безработных.

- Юля, не уводи разговор в сторону. Попытайся побеседовать с Никитой. Мягко объясни ему.

- Что?

- Он мужчина, ему нельзя бездействовать и лениться. Он должен работать! Я не узнаю своего сына. Он никогда не был лентяем.

- И он не лентяй. Но сейчас Никита раздавлен, убит, уничтожен. Как в таком состоянии искать работу? От него веет тоской и безысходностью, и это отпугнёт любого работодателя.

- Юля, это ты во всём виновата! – воскликнула свекровь.

Я клацнула зубами о край кофейной чашки.

Здрасте, приплыли!

Я-то тут причём?!

- Лана Александровна!

- Да! Женщина должна вдохновлять мужчину на свершения! А ты одобряешь Никитину медвежью спячку.

- Дайте ему время прийти в себя!

- Юля, ты совсем меня не понимаешь!

- Ну, извините.

- Твоё «извините» звучит как «отстаньте»!

Да, в проницательности Ланочке не откажешь.

Я поискала глазами официанта и со свойственным мне изяществом помахала рукой, требуя счёт. Попутно снесла локтем со стола приборы. Свекровь хмуро наблюдала за моими телодвижениями.

- Хорошо, - кивнула она. - Никита бездельничает. Тебя это устраивает. Пока. Потом сама будешь кусать локти – когда он привыкнет, войдёт во вкус.

- Думаю, вы преувеличиваете. Ни один нормальный человек не сможет привыкнуть к такому существованию – диван, футбол, компьютер, пиво. С утра до вечера, семь дней в неделю! Даже говорить смешно об этом!

Свекровь скептически хмыкнула.

- Ведь это не жизнь, а страшный сон! – заверила я. - Не сомневаюсь, Никита скоро выйдет из спячки.

- Но когда?

- Лана Александровна, дайте ему время!

- Это продолжается слишком долго. Не понимаю, почему ты так спокойна. Скоро сама пожалеешь, но будет поздно. И тогда ты вспомнишь, что я тебя предупреждала!

- Всё далеко не так трагично, как вы себе представляете, Лана Александровна.

- Хочется верить.

Официант принёс счёт. Меня удивила цифра – всего полгода назад подобный обед обошёлся бы в два раза дешевле. Вот она – издевательская ухмылка кризиса. В Европе и Америке, говорят, цены снижаются ежедневно. Производители пытаются хоть как-то поддержать катастрофически упавший спрос.

Ну и что!

Россия вовсе не обязана быть как все!

Мы – особенные! И гордимся этим.

Ах, да, забыла – у нас же бензин подешевел! На целых тридцать копеек. Но только после того, как премьер мягко намекнул нефтяным олигархам, что ещё пять минут подобного поведения – и кто-то получит по морде. Подумать только, мировые цены на нефть обрушились, за границей чуть ли не даром разливают бензин, а в стране - обладательнице грандиозных запасов нефти - топливо продолжает дорожать с каждым днём, и объясняется это алчностью российских монополистов…

Ланочка попыталась было дотянуться до папки с чеком, но, так как счёт лежал в целых сорока сантиметрах от её руки, у неё ничего не получилось. К тому же, она вспомнила, что надо поправить причёску и полезла в сумку за зеркальцем.

- Что вы, что вы, Ланочка Александровна, не беспокойтесь, я заплачу!

Конечно, какая мелочь!

Меня порадовало, что свекровь отлично пообедала, хоть сначала и кривилась, осматривая кафе. Но стейк с салатом, сырные шарики во фритюре, бокал красного вина, а также капучино и торт пришлись ей по вкусу – не оставила на тарелках ни крошки. Я, как обычно, ограничилась кофе. Не было аппетита.

- Кстати, Юля, мне завтра в три надо к стоматологу. Заедешь за мной в полтретьего, хорошо?

***

На улице скрипел морозом и блестел снегом солнечный март. Мы расстались с Ланочкой, но я долго ещё продолжала мысленную перепалку со свекровью.

По её мнению, я должна, как комар, зудеть у Никиты над ухом, подталкивая его к действию. Но товарищ полностью деморализован! Ланочка, наверное, не помнит, насколько ужасающ процент инфарктов среди мужчин этого возраста! Нет, я не буду изводить любимого мужчину нытьём и упрёками. В его сердце торчит отравленная стрела. Надо переждать, пока он оправится от удара, нанесённого «Фросткомом».

Но вдруг Никита действительно быстрее пришёл бы в себя, если б не лежал на диване, а шевелился? В этом есть крупица здравого смысла. Лучше ли мужчине, если его жалеют? Я помогаю Никите лелеять его горе. Правильно ли это? Возможно, в агрессивной среде Никита бы мобилизовался. Он бы сконцентрировался и совершил подвиг по имя своей Прекрасной Дамы. Прекрасная Дама – это, конечно, я. Но мой рыцарь продолжает тупо лежать на диване, ему не хочется совершать подвиг. Я не та женщина, которая вдохновляет. Значит, я какая-то бракованная. Недостойная грандиозных свершений.

Неужели Ланочка не ошиблась?!

Я вернулась в редакцию, пропитанная ядом хандры. День начинался неплохо, а что теперь? Свекровь испортила настроение. Плохо, что она, к сожалению, почти всегда оказывается права.

И всё равно, надо дать любимому возможность восстановиться. Ему сейчас ужасно плохо, и я должна его беречь.