Глава 4

На следующий день я была еще решительнее, хотя любимый не поддержал моего рвения и дальше бороться за Алису. Более того, услышав, что я прошлым днем словесно воевала с Войтенко, — отругал. Пристыдил и напомнил, что у мужчины есть все законные права на малышку. В то время как у меня их не было и быть не могло. Ну и что?! Мы с ним проспорили до поздней ночи и успокоились, когда я уже хрипела из-за того, что практически сорвала голос от возмущений.

Еле дождалась той минуты, когда утром за ним закрылась дверь и тут же соскочила с кровати. Я не обещала ему, что перестану лезть к Войтенко, поэтому со спокойной совестью шустро переоделась и поехала к мужлану.

Не была уверена, застану его дома или нет, но плевать. Если придется ждать – так и поступлю.

Оказавшись практически на месте, стала искать номер дома, как вдруг заметила машину. Авто Войтенко, я запомнила его номер! Оно как раз ехало по узкой дороге и я, не щадя себя, бросилась под колеса. Другого варианта не было, или я не хотела его искать. Но ведь сработало! Водитель резко дал по тормозам и меня не задело. Лишь от испуга упала на асфальт, тяжело отдышалась. Без разницы, что обо мне подумают, я хотела вернуть ребенка и плевать на мнение Влада Войтенко. Мужлан выскочил из машины и подбежал ко мне.

— Ты что, с ума сошла?! — раздался гневный рык Войтенко над головой. — Какого черта?! Жить надоело?!

Я, дрожа от пережитого легкого стресса, встала с асфальта, отряхнула ладони и подняла на него пылающий взгляд.

— Нет, не надоело! — выплюнула ему в лицо, едва справляясь с бешеным сердцебиением. — Отдайте мне Алису! Вы не имеете права! Вы... вы... вы украли у меня ребенка!

Ляпала невпопад, потому что все перемешалось в голове. А, может, это он натравил на меня органы опеки?

— Я украл? — он скрестил руки на груди, будто защищался от моей наглости. — Я ее отец! А ты кто?!

Швырялся словами, как козырными картами в игре. Но что могла я? У меня из аргументов не было ничего, кроме:

— Я люблю ее! — выкрикнула со слезами на глазах и схватила его за рукав. — Я заботилась о ней все эти месяцы, а вы даже не знали, что у вас есть дочь.

— Это не дает тебе никаких прав. — грубо отрезал он. — Ты даже не ее мать, так как смеешь требовать у меня моего ребенка?!

Ударил так больно словами, что стало физически плохо. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, шустро произнесла без капли сомнения:

— Потому что мне не все равно, — было трудно дышать, от слёз и злости сводило спазмом горло. — Она мне родная, понимаете? Родная! Я не могу спать, не могу есть, я просыпаюсь ночью и думаю, как она там без меня... Вы хоть понимаете, каково это — любить, но не иметь возможности даже увидеть малышку?! Это разрывает мне сердце.

Все слова лились прямиком из души, я не кричала, не возмущалась больше. Просто надеялась, что так Войтенко поймет мои чувства. Мои намерения по поводу Алисы. Но… кого я пыталась убедить? Чурбана, у которого вместо сердца – калькулятор?

Влад сжал челюсть. Он был зол, но в его глазах промелькнула тень сомнения, а может, и понимания. По крайней мере, так хотелось мне, вот и мерещилось всякое.

Мы стояли друг напротив друга, словно два разъяренных зверя, не готовые отступить. Нет, слезливыми речами его точно не убедить, поэтому зашла с другой стороны:

— Вам плевать, что Алиса будет страдать без меня?! — давила я на него, и чувствовала, как дрожали колени. — Плевать, что её сердце разорвется, когда она поймет, что я больше не буду рядом с ней?!

Влад тяжело выдохнул, провел рукой по лицу, словно пытался взять себя в руки. Его взгляд стал немного мягче, но голос всё ещё был строгим.

— Ты хочешь быть с ней? — слова прозвучали неожиданно спокойно. — Хорошо. Тогда у меня есть предложение.

Я напряглась, не веря своим ушам.

— Какое еще предложение?

Он сложил руки на груди и посмотрел на меня так, будто бросал вызов. Я замерла, пытаясь понять, что у того на уме. Это был шанс, но что мужчина задумал? Засмотрелась в лицо Войтенко. Его глаза — твердые, уверенные, но уже не столь злые — это заставило меня расслабиться и ослабить злобу внутри. Ради Алисы я была готова на всё.

— Ты так красиво распиналась о любви, но правда ли готова на все ради ребенка? – иронично выгнул бровь, а я бездумно кивнула.

Войтенко открыл рот, но перебила:

— В рамках разумного, – решила уточнить прежде, чем он заговорил.

— Да пожалуйста. Куда уж разумнее: стань нянькой Алисы.

— Няней? – удивилась я и не поняла сначала, к чему ведет мужчина.

В смысле… работать на него или что он имел в виду под этим?

Наверное, на фоне дикого стресса и нашей стычки мозг все еще отказывался нормально работать.

— Няней, — повторил с гадской улыбкой и добавил: — Бесплатно. Любовь – это же не про материальные ценности, правда?

И столько было странного ехидства как в голосе, так и в глазах, что я прифигела в первую минуту. Не нашла сразу, что ответить на явную наглость. А мужлан, не дождавшись внятного ответа, сам все за меня додумал:

— Или что, без денег уже любви к ребенку нет? – ржал надо мной, а мне захотелось плюнуть в его наглую рожу. – Короче, Ангелина, разговор окончен. Свою дочь я тебе не отдам. А если будешь кидаться под колеса моей машины, то в следующий раз я не обещаю, что отделаешься легким испугом.

Я снова подвисла, но уже из-за того, что Войтенко знал мое имя. Он искал обо мне информацию? И как давно?.. Мысль, что это он натравил на меня опеку стала укореняться в душе, хотя и была абсурдна до предела. Не было времени на ненужные раздумья, потому что Войтенко уселся в машину.

Шустро бросилась за ним и успела схватиться рукой за дверцу.

— Я согласна! Я могу пойти к Алисе прямо сейчас?

Он хмыкнул, но отрицательно качнул головой.

— Нет.

В смысле, нет? Сам же предложил, так в чем дело? Почему?! И прежде, чем я бы успела вывались на него весь свой гнев, мужик объяснился:

— Ты внятно поняла мое предложение? Без денег – это фактически. Я не заплачу тебе ни копейки, пока будешь присматриваться за моей дочерью. Это – твоя инициатива. Твоя так называемая глубокая и преданная любовь. Подумай хорошенько, прежде чем бездумно бежать к ребенку.

— Я у вас не просила денег! – возмутилась и уперлась в него убийственным взглядом. – Я просила отдать мне малышку!

— Я тебе ее не отдам, — все так же отрицательно качал головой. – Хочешь присматривать – отлично. Приходи и ухаживай за ней в моем доме.

Что-то не так с его предложением, однако у меня не было ни времени, ни желания обдумывать. Все, чего мне хотелось – как можно скорее увидеть Алису. Прижать ее к себе и поцеловать. Понюхать, черт возьми! Впитать ее сладковато-ванильный запах, как губке!

— Я поняла. В ваш дом. Хорошо. Прошу… — умоляла со слезами, и он сдался:

— Садись.

Отодвинулся в сторону, а меня два раза упрашивать не нужно было. Юркнула в салон и задрожала от легкой нервозности. Неужели я скоро увижу Алису?!

***

— Почему вы позволили ей?

Они уже были на половине пути в офис, поэтому Влад хмыкнул. Удивился, что помощник продержался так долго!

— Хочу держать врага поближе к себе, — высказался равнодушно, хотя внутри него кипел вулкан из разнообразных эмоций.

Там было так много всего намешано, что Войтенко не понимал своих чувств в данную минуту. Он зол до точки кипения или в предвкушении чего-то интересного? Не понятно.

— Хочу посмотреть, что нахалка предпримет дальше. Я… — не хотел признаваться, но ведь от друга все равно не утаишь ничего: — сбиваюсь с толка рядом с ней. Или я перестал распознавать ложь, или девица искусная актриса.

— Или искренна, — добавил помощник, а Влад поджал губы.

Хотел бы он посмотреть, насколько хватит ее искренности. Но, по правде, основной причиной стала первая ужасная ночь в роли отца. Если Ангелина угомонит певчий талан малявки – будет хорошо. Нет, будет идеально. На том и остановился.

Запретил себе снова вдумываться в слова девчонки и искать в них глубокий смысл. Он был поражен тем, с каким стойким, отчаянным рвением Ангелина отвоевывала Алису. Даже в какой-то момент поразился до глубины души, его тронуло за живое! Но позже напомнил себе, что она – Сидорчук. Любовь? Ну-ну.