Глава 5 У меня сейчас не безопасные дни.

Разведемся?

Когда Давид, вдруг, услышал эти слова из уст всегда терпеливой и ласковой Кристины, он опешил, но очень быстро пришел в себя. Он сжал свои тонкие губы, подошел к ней, протянул руку, схватил за ее белоснежную шею и сжал с огромной силой.

— Сейчас, когда чувствуешь боль, все еще хочешь развестись?

— Подумай об Олеге! Подумай, чего он больше всего ждет?

Слова, произнесенные Давидом, были похожи на проклятье, или на большой металлический стержень, который вонзился в руку Кристины, не давая ей пошевелиться.

Да! Ее Олег, ее Олег, которому всего два года и два месяца, как и она, сможет увидеть Давида, только тогда, когда семья Алексеевых воссоединится.

Чего он больше всего ждет, так это того, что его папа каждый день будет выкраивать немного времени и заезжать в центр заботы о детях, чтобы повидаться с ним, а потом одной рукой держась за маму, а другой за папу, они сделают семейное фото. Потому что у всех детей в центре в портфеле лежит семейная фотография, с улыбающимися на ней лицами, а у него нет. А если они разведутся ее Олег навсегда потеряет отца.

Поэтому Кристина, слегка улыбнувшись, закрыла глаза и не смела больше сопротивляться Она была похожа на разбитую фарфоровую куклу, которую он безжалостно бросил на холодный кафель. Лбом она сильно ударилась о край ванны, и ее тут же пронзила ужасная боль.

Она всем телом дрожала от невыносимой боли, но машинально отвернула от него лицо и сильно сжала губы, чтобы подавить мучительный вопль, который вот-вот вырвался бы наружу из ее горла, она не хотела, чтобы он видел ее кровоточащий лоб и слезы в ее глазах. За три года супружеской жизни, в которой не было ни любви, ни теплоты, она привыкла носить перед ним толстую маску, скрывающую все ее страдания и печали.

Когда от боли у Кристины помутилось сознание, будто бы сквозь сон она заметила, что черты лица Давида снова стали холодными, он вдруг сорвал обмотанное вокруг нее полотенце, разорвал его на две части и бросил в ванну, а потом, усмехнувшись, сказал:

— Запомни, если хочешь развестись, сначала я должен попросить тебя об одолжении!

Сказав это, он повернул ее спиной к себе и, изо всех сил, укусил за ее обнаженную, худощавую лопатку.

— Ааааа…

Как же больно! От боли Кристина сморщила брови и, не в состоянии больше терпеть это, начала всячески извиваться, пытаясь вырваться из его лап.

За три года у нее было бесчисленное количество ночей, проведенных в одиночестве, ее сердце уже давно промерзло насквозь от разочарования и горя, и она ненавидела, когда он был так близко к ней, как сейчас. Но независимо от того хотела она или нет, ее тело шло наперекор ее желаниям, давая ей самый прямой ответ. И пусть даже он причинил ей смертельную боль, она все равно хотела его!

— Ах…

Нежные пальцы ног Кристины сжались, она закусила губу, понимая, что сегодняшнее унижение было необходимым для нее, она стояла спиной к нему и чувствовала его холодное дыхание, она чуть прикрыла мокрые от слез глаза и тихонько сказала:

— У меня сейчас не безопасные дни.

Мужчина, подняв голову смотрел на ее затылок, все ее четыре конечности неподвижно лежали на мокром полу, она была похожа на рыбу, и он вдруг почувствовал, что она ему больше не интересна. Он безразлично отпустил ее, встал и, взирая с высоты на лежавшую на полу девушку, пронизывающим до костей, холодным взглядом, сказал:

— Думала, что я отпущу тебя, если будешь сотрудничать со мной? Времени еще много, три года назад ты причинила вред Аише, а теперь жди медленной и мучительной смерти в моих руках.

Когда он упомянул Аишу, его взгляд наполнился чрезмерной любовью. Кристина это увидела и у нее появилось такое ощущение, будто ей режет глаза от очень яркого света, кровь застыла в ее жилах, она неподвижно лежала на холодном кафеле и помимо ужасной боли, чувствовала, что ее парализовало.

— Она твоя вселенная, я прекрасно это знаю! Но я не делала этого, не делала! Я никогда не подкупала врача, и не просила, чтобы он навредил ей, сколько раз тебе еще нужно объяснить это? Разве за все эти годы расследований ты нашел хоть одно доказательство моей причастности к этому? Если бы они были, ты бы давно уже отправил меня в тюрьму, не так ли?

Она даже не знала лечащего врача, не говоря уже о том, чтобы звонить ему. А на второй день после операции врач неожиданно скончался в ужасной автокатастрофе, и в связи со смертью, его невозможно было допросить, поэтому у нее даже не было шанса защитить себя.

Кристина немного повернула голову, слезы текли по ее лицу и попадали прямо в волосы на голове, она ощущала боль, подобную тому, как будто ее режут ножом.

Стоило только упомянуть его прежнюю невесту Аишу, как он тут же становился похож на сумасшедшего. Аиша была ее двоюродной сестрой, очень красивой и грациозной, она была известной девушкой в городе Н., но внезапно ее настигла ужасная болезнь, связанная с почечной недостаточностью, ее срочно доставили в больницу и провели операцию, все прошло успешно. Однако в ходе операции произошло кое-что непредвиденное, в аппарате, который подавал кислород, его оказалось недостаточно, это привело к гипоксии, и она стала овощем, сейчас она лежала в больнице в vip-палате, ожидая чуда, разве ей было не тяжело? Она тоже не хотела этого.

Очевидно, Давид тоже сейчас думал о трагической судьбе Аиши, выражение его лица было жестоким, и после того, как он очень долго смотрел на нее с ненавистью и безразличием в глазах, он вдруг опустил голову, схватил зубами ее нежную шею и укусил ее так сильно, что на том месте появился кровоподтек.

Услышав, что она вот-вот заплачет от боли, он поднял голову и улыбаясь своими ярко-красными губами, уставился на нее:

— Тебе лучше молиться, чтобы я не нашел доказательств.

Сказав это, он грациозно встал, подошел к зеркалу, вытер рот салфеткой и повернулся, чтобы уйти. Кристина услышала громкий звук, открывающейся, а потом закрывающейся двери, от которого содрогнулась вся ванная комната.

В течении этих трех лет, Давид не то чтобы просто игнорировал ее, он обращался с ней так же жестоко, как сейчас и считал ее своим заклятым врагом. Аиша была в беде, а он чувствовал боль и скорбь, потому что не мог ей ничем помочь, он отчаянно нуждался в том, чтобы выговориться и выместить на ком-то свой гнев. А она, будучи двоюродной сестрой Аиши, была главной подозреваемой в этом деле, разве не отличная мишень для этого?!

Кристина ухмыльнулась, и пытаясь подавить чувство боли и печали, сделала глубокий вдох, поднялась с пола, взяла полотенце и снова обернулась им. Она зажала пальцами кровоточащую рану на лопатке, зашла в свою спальню, которая была самой маленькой в доме, нашла в шкафу чистую, хлопковую пижаму и как только она переоделась, на прикроватной тумбочке зазвонил ее телефон. Она опустила голову и увидела, что это звонит воспитатель, ее сердце начало бешено стучать, ей стало очень страшно.

— Алло, да я. Что? Что с Олегом?