Глава 4 Ее тонкая талия может сломаться от легкого прикосновения.

Кристина только вернулась домой, сняла с себя одежду и легла в теплую ванну, она тихонько вздохнула и закрыла глаза, чтобы спрятать поглубже накопившуюся в них печаль. Разве можно не печалиться, когда влюбляешься в того, в кого влюбляться не должен? Слезы в уголках ее глаз говорили ей, что она еще не раз будет плакать из-за него.

Внезапно, внизу кто-то посигналил, она резко открыла глаза и увидела, как чуть моргнул свет. Это он вернулся? Она сразу потрясла головой, смеясь сама над собой, она сегодня так сильно устала, что, должно быть, ей это померещилось. Он три года не приходил, с чего бы вдруг ему приходить сегодня?!

Однако кто-то толкнул ногой дверь в ванную комнату, и ей стало ясно, что это не иллюзия.

Уставившись на его прекрасное, словно нарисованное, лицо, Кристина в недоумении широко раскрыла глаза. Она мгновенно среагировала, все еще лежа в ванне абсолютно голая с распаренным лицом, пытаясь сильно не паниковать, она спокойно встала, взяла с полки полотенце, обернула им свое мокрое тело, вылезла из ванны и встала голыми ногами на пол, а потом тихо сказала:

— Твоя ванна находится на первом этаже, а не здесь.

Смотря на то, как она стоит вдалеке от него, Давид скривил губы и равнодушно сказал:

— Почему-то, когда встречаешь своих бывших любовников ты вся такая разодетая и соблазнительная, а сейчас стоишь тут в полотенце и с уродливой гримасой на лице.

Бывших любовников?

Пару секунд до Кристины не доходило, что он имеет ввиду, но потом она поняла он говорит об Игоре, вероятно он видел, как тот приставал к ней у входа в бар.

Впервые за три года он вернулся домой, специально для того, чтобы потребовать с нее объяснений.

Она уставилась на него, подавляя бурлившую в себе ярость:

— Да, потому что я его люблю.

Давид, нахмурившись смотрел, как ее глаза постепенно становятся красными, он напрягся и быстро прищурил глаза и холодным взглядом уставился на неё:

— Я советую тебе успокоиться и знать свое место, а иначе, я сделаю так, что Олег умрет на глазах у Аиши.

— Алексеев Давид, чего ты хочешь, в конце концов? — дыхание Кристины немного замедлилось, маска спокойствия на ее лице разлетелась в клочья, ее глаза стали красными, а взгляд разъяренным, как у раненного, взбесившегося зверя. — Из-за необоснованного обвинения, которое ты мне предъявил я стала злодейкой, совершившей покушение на убийство. Семья Павловых была полностью разорена семьей Ефимовых, мои родители не выдержали такого удара и совершили самоубийство, прыгнув со здания, у меня в этом мире не осталось никого, только Олег, единственный родной мне человек, и что еще тебе нужно от меня? Олег ведь и твой сын тоже, даже тигр не ест своих детей, разве… разве можно быть таким бесчеловечным и угрожать мне тем, что отнимешь у него жизнь?

Она так сильно кричала, что даже не заметила, как полотенце, замотанное вокруг ее груди, практически упало с нее. Под светом хрустальной люстры ее белоснежная кожа под ключицами выглядела очень красиво, и Давид мог все это лицезреть Ее талия была такой тонкой, что казалось, может сломаться от легкого прикосновения.

Он хорошо помнил ощущение, которое он испытывал, когда нежно гладил ее. В день свадьбы он очень много выпил и его посещали мысли о том, чтобы замучить ее до смерти, это длилось целых три дня и три ночи, пока она не попала в больницу с сильным кровотечением. А через месяц она забеременела.

Поскольку она забеременела сразу после болезни, Олег родился намного слабее, чем обычные дети, да к тому же, он страдал, очень редко встречающейся, врожденной печеночной недостаточностью. Он думал, что Бог, вместо Аиши, наказал его за то, что он трогал других женщин без их согласия, поэтому дал ему ребенка-инвалида. Его носила в своем животе Кристина, которую он так сильно ненавидел, поэтому ему суждено было не любить его.

— Ты его родила, и это его первородный грех, — равнодушно усмехнулся он.

Услышав это, Кристина сильно закусила и без того бледную губу:

— Я уже отдала его в центр заботы о детях, подальше от твоих глаз, почему ты все никак не отстанешь от меня?

— Не отстану от тебя, а кто пощадит Аишу?

Аиша, Аиша, снова Аиша! Если его так заботит его возлюбленная, зачем тогда он женился на ней, да еще позволил ей родить от него Олега?

Кристина молча смотрела на мужчину, который не останавливаясь говорил обидные вещи, ранившие ее в самое сердце, а потом вдруг очень тихо сказала:

— Алексеев Давид, давай разведемся, мне ничего не нужно, кроме Олега.