глава 2.

Оля.

— Можно тебя попросить хотя бы не таскать к нам в дом своих девиц? — сказала за завтраком я.

— А что, вчера ночью было нас слышно? — не удосужившись даже прожевать, спросил бесстыдно Сева.

— Да, было, — ответила, покраснев оттого, что мне приходится обсуждать подробности интимной жизни брата. — Я прошу тебя… ты меня этим унижаешь — я сплю, а за стенкой это… это…

— Хорошо, я понял, ты у меня стесняшка, — улыбнулся мне Сева.

Он красивый парень: высокий, худощавый и жилистый. Нравится противоположному полу, и пользуется своими внешними данными на всю катушку.

— А ты, видимо, совсем нет, раз тебя не заботит моё благосостояние.

— Оль, ну ты что, просто поругаться хочешь или у тебя месячные? — после последней фразы я вскочила, так и не доев завтрак, ушла и заперлась в своей комнате.

— Да брось, систер, мы же родные люди, что такого, — посмеивался он.

Я достала из-под кровати чемодан, положила его на постель, подстелив под ним плед. Села на кровать, скрестив ноги, и открыла его с осторожностью. В чемодане лежали фотоальбомы и некоторые вещи родителей, что я сберегла и теперь храню в нём. Иногда перебираю их, когда особенно скучаю по маме и папе. Первым взяла фотоальбом, открыла его, перевернув с осторожностью шелестящий прозрачный пергамент, что шёл следом. Первое фото было свадебное — мама с папой такие счастливые, смотрят в глаза друг другу и улыбаются, а я смотрела на них с грустью. Мне было пятнадцать, когда родители погибли, попав в ДТП. Тогда разом рухнула и вся моя жизнь, и все мои мечты. Полгода жила в детдоме, пока меня не забрала к себе единственная тётя. Она стала моим опекуном. Время, проведённое у неё дома, было мукой: постоянные упрёки, вечные рассказы о родителях, и ни одного положительного, будто она на них затаила обиду. Мне не были ясны причины такого её отношения, но я не хотела даже задавать этот вопрос. Как только исполнилось восемнадцать, мне дали под зад коленом, так как больше выплат от государства моя родственница не смогла получать. А я и рада была вернуться домой.

Я взяла из чемодана мамину блузку, развернула и поднесла к лицу, принюхиваясь и пытаясь хоть немного уловить аромат тела мамы, но он, к сожалению, со временем улетучился.

А брат и не горел желанием стать опекуном. Он жил в своё удовольствие, и полагаю, что меня и не отдали бы ему. Он и тогда не был идеалом, на него только отец и мог повлиять, хотя Сева умудрился колледж бросить, а отец узнал об этом слишком поздно. Связался с шайкой парней, у которых в голове только туса, выпивка и секс. Впрочем, брат и сейчас так живёт. Раньше он врал родителям, а теперь брешет мне, думает, я осталась всё той же маленькой Олей, которая безоговорочно доверяла и верила каждому его слову. Но Всеволод мой брат, я его люблю несмотря ни на что, уверена, что он меня тоже. Положив обратно мамину блузку, вернулась к альбому. Проведя указательным пальчиком по фотографии родителей, перевернула на следующую страницу двумя руками, испытывая завораживающее чувство от шелеста пергамента, который защищает фотографии. Вздрогнула от резкого стука в дверь, и хрупкий лист выскользнул из пальцев.

— Оль, ну ты чего, серьёзно обиделась, что ли?

— Уйди! — воскликнула с обидой в голосе, осматривая бумагу на повреждения. Вроде цела. Фотоальбом старый, я берегу его и всегда обращаюсь с осторожностью.

— Ты снова достала этот чёртов чемодан? — спросил он громко через закрытую дверь.

— Не твоё дело, — крикнула ему, но спустя пару секунд ответила: — Нет, сижу, книгу читаю, — решила соврать. Сева меня ругает только потому, что я потом хожу грустная от воспоминаний о родителях. Ну вот я не понимаю, вроде же не хочет, чтобы я грустила, но для этого ровным счётом ничего не делает, только сам же и обижает.

— Ты мне врёшь, я чувствую. Открой двери!

— Вот же, — буркнула я и, встав с кровати, пошла открыла защёлку.

— Выходит, соврала… — первое, что сказал брат, как только вошёл.

— Выходит, что так, — вернулась на своё место, сложила ноги на кровати, посмотрела на него и продолжила, — действую по твоим правилам, ты же мне врёшь, — и переключилась на фотографии родителей.

— Опять ты за старое? Хватит уже, их давно нет, пора свыкнуться и прекратить терзать себя.

— По-твоему, я должна забыть о маме с папой?

— Ну… не то чтобы забыть, но надо избавиться от этого чемодана.

— Ты не в себе. Сделаю вид, что не слышала этого. Если тронешь его, не прощу тебя.

— Да не трону, не трону. У меня есть новость, кстати. Не хотел тебе раньше времени говорить, чтоб не сглазить, но ладно, скажу, — улыбнулся брат.

— Ты о чём? Какая ещё новость? — я оторвалась от альбома.

— О том, что у нас скоро будут деньги, и ты пойдёшь по магазинам и накупишь себе красивых нарядов. Ох, жду не дождусь, — радостно объявил и потёр руки.

— Сева, ты куда влез? — насторожилась я, совсем не разделяя его радости.

— Да что ж такое, Оль? Нет работы — плохо, есть работа — тоже плохо.

— Но речь ведь не о работе, не так ли? — плохое предчувствие закралось в мою душу.

— Как раз о работе, да, я нашёл… просто не хотел говорить заранее, — засунув руки в карманы своих трико, ответил он, а я обратила на этот его жест своё внимание — это лишь доказывало, что он врёт. Всегда так делает, когда пытается меня обмануть.

— И что за работа такая, если ты дома, а деньги начисляются? — не отставала от него.

— А вот есть и такая работа, надо просто завести знакомство с нужными людьми, включить мозги, — постучал указательным пальцем по виску, — и всё в ажуре.

— Сева, в каком ещё ажуре? Подумай десять раз, что ты делаешь, как бы нам потом годами не пришлось расхлёбывать твою чрезмерную умственную способность.

— Это с твоей стороны что, сарказм был над братом, который, к тому же, старше тебя?

— Вспомнил? Всеволод, я тебя люблю, потому что ты мой брат, но…

— Прошу, не называй меня этим дурацким именем, терпеть его не могу, ты же знаешь! — скривился он, прервав меня.

— Да причём тут имя, я тебе очевидные вещи говорю. Между нами разница в восемь лет, но мозг в доме я, а отнюдь не ты, хотя должно быть наоборот. И я чувствую, что ты снова влез в какие-то дебри, только в этот раз папы с нами нет, чтобы он смог вытащить тебя.

— Да прекрати, систер, я знаю, что делаю. Это лёгкие деньги, и скоро я их получу, — раскрыл карты Сева.

— Боже-е… — прикрыв глаза, схватилась за голову — уверена, расхлёбывать придётся мне. Нафиг такие деньги, если они заработаны нечестным путём.