Глава 22

ЧАРЛИ

— Тебе нужно перестать делать это, — сказала мама, когда однажды вечером мы прогуливались по нашей улице.

Прошла неделя с тех пор, как я уехала от Олли и больше не видела его.

Перестать думать о нём было не так легко, как избегать.

— Делать что? — удивлённо посмотрела на неё я.

— Это, — мама показала на моё лицо, будто этот жест мог всё объяснить. Впрочем, я догадалась. Трудно было скрыть, что я плакала почти каждую ночь ещё и потому, что я перестала носить линзы и ходила в очках. Линзы я только портила, и мне казалось, что нечто чужеродное сидит в моих глазах.

— Мам…

— Я знаю, что это не из-за отца, — перебила она. — Во всяком случае, не только из-за него.

— Ты знаешь про Олли?

Она послала мне слабую улыбку.

— Пет рассказала мне о том, что сделала. Да я бы и без неё догадалась. Не было сомнений, что вы с Олли не сможете держаться друг от друга на расстоянии, находясь здесь.

Я обхватила себя руками, пнув камешек под ногами.

— Он меня ненавидит.

Мама как-то странно посмотрела на меня.

— Это он тебе так сказал?

— Нет, — я покачала головой. — Но по тому, что он наговорил мне, я это и так поняла.

— Полагаю, Оливер обижен на тебя и рассержен, — осмотрительно произнесла она. — Но не думаю, что он тебя ненавидит.

— В любом случае, знать меня он не желает, — вздохнула я, прижав ладони к щекам.

Вечерело, и воздух становился прохладным, но мне пока не хотелось возвращаться домой.

— Ты должна понимать, что Оливер пережил много плохого после вашего развода. Ему правда было тяжело принять это, Чарли.

— Я знаю, мам. Я понимаю, что Олли было тяжело, и мне жаль, что он прошёл через всё это из-за меня.

— Чарли, с ним действительно было всё плохо, — с некой странной интонацией повторила мама, остановившись. Я тоже остановилась и обернулась к ней.

— О чём ты?

— Некоторое время у Олли были проблемы с самоконтролем и полицией, — осторожно сказала она. — Папа даже пытался поговорить с ним, как-то помочь, но…

Мама покачала головой, а мне захотелось на что-то опереться, но позади меня была только живая изгородь.

— Когда это было? — Мой лепет еле слышен.

Мама на секунду задумалась.

— Прошло уже больше двух лет. В последнее время у Оливера вроде бы всё наладилось. По крайней мере стены церкви он больше не таранит.

Она невесело улыбнулась, а я шокированно вытаращилась на неё.

— Что?

— Говорят, он тогда был очень пьян. Удалось отделаться исправительными работами, ну и он сам восстанавливал повреждения. Все же Олли тут знают как хорошего молодого человека.

Да, я тоже. Потому мне и дико слышать всё это. Речь как будто вовсе не о том парне, которого я знала.

— Почему вы мне ничего не рассказывали?

— Отец считал, что тебе не следует знать. — Мама погладила меня по спине — она не часто проявляла чувства таким образом. — И я была с ним согласна. Вы развелись, Чарли. Тебя это больше не касалось.

«Неправда, ещё как касалось», — подумала я, но вслух этого не произнесла.

***

Когда я возвращаюсь с прогулки, на телефоне меня ждёт сообщение от Рена Арчера. Рен частный детектив, с которым я долгое время веду дела. Он пишет, что не смог дозвониться до меня и чтобы я ему перезвонила сразу же, как смогу. Это срочно.

Есть лишь одна причина, которая не может ждать, поэтому моё сердце начинает бухать в груди, а во рту пересыхает, когда я набираю его номер.

— Филипп Норрис получил повышение, — после короткого приветствия сообщает Рен. — Компания назначила его управляющим филиала в Кливленде.

Рен замолчал — мы оба понимали, что означает эта новость. Мне нужна опора, потому что мои ноги вдруг стали слабыми. Я отступила к кровати, тяжело опустившись на покрывало.

— Они переезжают? Они все переезжают? — пробормотала я, не зная, на что надеюсь. Может быть, на чудо вроде того, что Рен возразит: «Нет, только Филипп. Миа с Заком останутся в Лос-Анджелесе».

Но он так не сказал.

— Да, Чарли, все.

Я уловила в его тоне нотку сочувствия, хотя Рен был профессионалом и редко позволял своим личным чувствам влиять на дело. Но за последние четыре года он также стал мне кем-то вроде хорошего приятеля, если не друга.

Я подавила вздох, готовый сорваться с губ.

— Когда?

— В конце месяца.

Я не стала спрашивать, откуда ему это известно. Это было работой Рена, узнавать такие вещи, и он выполнял её безупречно. Если он говорил, у меня не было причин не верить ему.

До конца месяца оставалось меньше десяти дней.

Слишком скоро.

Хотя я ведь никогда не буду готова к этому. Я много раз думала, что может случиться нечто подобное, но, когда это случилось, оказалась не готова.

Почему сейчас?

Я поблагодарила Рена, и мы попрощались. После я позвонила Миллисент, своей ассистентке, и попросила заказать мне билет на утренний рейс до Лос-Анджелеса.

Я решила не брать с собой вещи, потому что планировала скоро вернуться в Гери. Всё, что мне может понадобиться, уместится в ручную кладь, а вещей в моей Лос-Анджелесской квартире хватает.

Мне надо было предупредить маму и Эмили. Я подумала, что сошлюсь на неотложную работу. Это будет убедительным.

Прежде чем спуститься вниз, я окинула взглядом комнату. Когда я вернусь сюда на следующей неделе, уже ничто не будет держать меня в Лос-Анджелесе.

Той ночью после звонка Рена я впервые за последние дни практически не думала об Олли. И ночью не спала я тоже не из-за него.

Я лежала, сжав подушку, будто она была моим спасением, и думала о том, как быстро всё меняется. А я просто не готова.

Я знаю, что ничего не могу изменить. Ни в отношении папы, ни в отношении Зака. Но, может быть, у меня всё ещё есть шанс с Олли?

Мне пришлось выехать рано утром, потому что до Индианаполиса было два часа пути. Я взяла машину отца — мама не была против. Прощаясь с ней, я подумала, что могла бы рассказать ей про Зака. Она бы поняла. Ну, мне хочется так думать. Но мне было страшно признаться кому-то, что сотворённая семь лет назад ошибка сделала меня своим заложником.

Конечно, я знаю, что мама не станет злорадствовать: «Я же тебе говорила», но она действительно была права тогда.

Жаль, я не поверила ей сразу.

Улицы города практически пустынны в это время, даже стоит небольшой туман, давая ощущение некоего волшебства.

Мысль заставляет меня улыбнуться.

Волшебный Гери. Может быть, это недалеко от истины. Со мной здесь происходили удивительные вещи. Я бы хотела однажды показать его Заку. И мне горько от того, что этого никогда не случится.

Когда я проезжаю мимо «Стройматериалов Скоттов», то вижу пикап Олли и его самого — он что-то загружает в кузов. Я не собираюсь останавливаться, миную перекресток, не сводя глаз с зеркала заднего вида. Если Олли и заметил меня, то ничем этого не выдал.

Так вот как теперь будет. Станем делать вид, что не замечаем друг друга. Если я вернусь в Гери навсегда, у нас могут возникнуть сложности.

Я резко жму на тормоз и переключаюсь на задний ход. Я нарушила правила, но, благо, поблизости никого нет.

Поравнявшись с магазином, я выхожу из машины и быстро перехожу дорогу, не давая себе возможности передумать.

Олли прекращает своё занятие, с заметным напряжением (и удивлением) глядя на меня.

— Почему ты уехал тогда из Лос-Анджелеса? — Мой голос полон упрёка, хотя я и не планировала этого. Всё происходит само собой. Но он не должен думать, что у него одного есть право на претензии.

— Если ты ещё помнишь, у тебя был парень, — бросает он, возвращаясь к работе. Берёт мешок с песком с тротуара и перекладывает в кузов грузовика. На Олли клетчатая рубашка, старые джинсы, а на руках рабочие перчатки.

Он до абсурда великолепен! И я влюблена в него. А ещё меня это бесит!

Его замечание заставляет меня фыркнуть.

— Спать со мной это тебе не помешало.

Он бросает на меня взгляд из-под нахмуренных бровей, но ничего не отвечает.

— Если бы ты хотел быть со мной, то не уехал бы, — продолжаю распаляться я. — Но, очевидно, этого желания в тебе не было, если ты даже не посчитал нужным попрощаться со мной!

— Я попрощался, — негромко возражает он.

— Да, чёртовой запиской!

— Прости, моя записка оказалась не так хороша, как твоё письмо?! — рявкает он, а я чуть на месте не подпрыгиваю.

Ладно, один-один.

— Ты была счастлива, — чуть тише, с неохотой произносит он. — Я видел, как ты сияла, когда рассказывала о своей новой жизни, а я смотрел на тебя и думал, что ни черта не знаю об этой новой Чарли. Кинозвезда и демобилизовавшийся военный — не очень подходящая пара, — безрадостно хмыкнул он.

Может быть, тогда и правда время было неудачное. Нет, Олли ошибается, я не была счастлива. Точнее, не по тем причинам, о которых он думает. И я правда была не свободна, пытаясь построить отношения с кем-то, кто не он. Но меня огорчает, что он так легко сдался.

Мы оба сдались.

— Это никогда не имело значения, — затрясла головой я. — Ты думаешь, мой статус менял что-то в моём отношении к тебе?

Меня это задевало и возмущало. Неужели вдобавок ко всему он принимал меня ещё и такой ограниченной?

— Нет, но что-то же изменило. — Он передёрнул плечами, прежде чем наклониться за следующим мешком.

Если я не хотела опоздать в аэропорт, то должна была сесть в машину и уехать. Почему сейчас, когда он не гонит меня, я вынуждена сама уйти?

— Торопишься?

Олли заметил, как я бросила взгляд на часы.

— В аэропорт еду, рейс через три часа.

Его лицо осталось бесстрастным, но мне показалось, я уловила нечто во взгляде.

— Тогда удачного пути.

Он отвернулся от меня, чтобы закрыть багажник.

— Я вернусь через неделю или около того.

Даже не знаю, отчего посчитала нужным сказать ему это.

Олли никак не отреагировал, а мне вдруг захотелось предложить ему полететь со мной. Я могла бы показать ему причину — истинную причину нашего развода.

Но я не сделала этого. Вместо этого я села в машину и уехала.