Глава 3 Выход из тюрьмы

Три года спустя.

Главные ворота женской тюрьмы со скрипом отворились.

Через них медленно прошла девушка.

Её худоба сразу бросалась в глаза. Белая юбка, в которой Лиза три года назад переступила порог тюрьмы, теперь висела на ней, как бесформенный мешок.

Девушка неторопливым шагом направилась в сторону автобусной остановки. В руках она сжимала чёрный пластмассовый пакет, в котором, кроме тридцати одного юаня и удостоверения личности, не было абсолютно ничего.

Летнее солнце нещадно палило. Идя по дороге, можно было увидеть, как над асфальтом дрожит тонкий слой раскалённого воздуха. Температура, должно быть, была не ниже тридцати градусов. Оказавшись под солнцепёком, Лиза вмиг вспотела.

Всё её тело покрывали тёмные пятна синяков. На лице виднелся грубый, отталкивающего вида, шрам. Он начинался у линии роста волос и заканчивался у самого виска.

Подъехал автобус, и девушка торопливо запрыгнула внутрь. Дрожащими руками она достала из пакета монету и бережно бросила её в ящик. Других пассажиров, кроме неё, не было. Водитель кинул на девушку короткий, полный отвращения, взгляд. Бывшие арестанты были единственными, кто садился на этой остановке. Едва ли у кого-то повернулся язык назвать этих людей порядочными.

Лиза, хотя заметила красноречивый взгляд водителя, не подала виду и молча прошла в самый конец салона. Сев, она невольно сжалась в комок, будто хотела стать как можно незаметней.

Автобус тронулся, за окном замелькали пейзажи…

Три года, а как всё изменилось.

Губы девушки скривились в усмешке. Конечно, три года – достаточный срок, чтобы мир поменялся, что говорить о пейзаже, который арестанты каждый день наблюдали из окон своих тюремных камер. Она и сама уже не та, что прежде. Это факт.

Когда автобус подъехал к красивому участку дороги, где было много зелени и цветов, в голову Лизы пришла внезапная мысль: а куда, собственно, она сейчас направляется?

Горькое осознание внезапно захлестнуло её и сдавило грудь – ведь ей некуда возвращаться.

Она раскрыла пакет и три раза пересчитала оставшиеся тридцать юаней. И как ей быть?

Вдруг её внимание привлекла проплывшая за окном вывеска: «Требуются работники».

— Стойте! Я хочу сойти, остановите автобус!

Три года в тюрьме не прошли бесследно. Произошедшее изрядно подточило её самоуверенность, и теперь каждый раз, когда Лиза к кому-либо обращалась, её голос начинал дрожать.

Водитель не стал скрывать своего недовольства, но всё же нажал на педаль тормоза. Девушка пробормотала слова благодарности и выскочила на улицу.

Подойдя к информационной табличке, она внимательно всмотрелась в каждый иероглиф. Взгляд скользнул по надписи «Уборщик» и задержался на «Фасовщике еды».

У неё не было ни семьи, ни документов, ни образования, только тюремный срок за плечами… С таким багажом не каждый работодатель согласится взять её даже на место уборщицы. И всё же…

Она вспомнила о трёхстах рублях, тоскливо звенящих на дне пакета, и, скрежеща зубами, открыла дверь, над которой пестрела вывеска: «Международный развлекательный клуб «Восток». Едва она оказалась в помещении, как всё тело обдало волной ледяного воздуха – здесь работал кондиционер на всю мощность. По коже тут же пробежали мурашки.

***

— Фамилия и имя.

— Тихонова Елизавета. – Её ответ прозвучал медленно и тягуче.

Эффектного вида женщина, заполняющая анкету, с раздражением подняла глаза. Гелиевая ручка едва не выпала из её тонких пальцев.

— Почему у тебя такой мерзкий голос?

За годы, проведённые в тюрьме, Лиза научилась всегда сохранять спокойствие. Даже почти безразличие. Пусть даже в лицо ей летят гадости, она не дрогнет и ничем не выкажет своих чувств.

— Это из-за огня, — тихо произнесла она.

Взгляд женщины изменился, на красивом лице проступил лёгкий испуг. Она ещё раз окинула Лизу взглядом, на этот раз более внимательным.

— Пожар?

— Да, пожар, — сказала девушка и опустила глаза… — Да, мелкий поджог, умышленно устроенный одним мужчиной.

Женщина, видя, что собеседница не горит желанием продолжать разговор, а стоит с понурым видом, сдвинула брови и недовольно цокнула языком:

— Так не пойдёт, у нас тут не простое питейное заведение. И гости у нас не рядовые. — Она с отвращением посмотрела на мятую и висевшую мешком юбку. Белая ткань давно потеряла вид и отдавала желтизной.

Международный развлекательный клуб «Восток» не предназначался для простых людей. Даже здешние официантки должны были радовать глаз прелестным личиком и аппетитными формами. Как эта Лиза вообще осмелилась прийти сюда и просить работу?

Женщина поднялась и махнула рукой.

— Не годится, совсем не годится. Ты даже до официантки не дотягиваешь. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Я пришла на место уборщицы.

Слова прозвучали хрипло и жалко. Уже было вышедшая за дверь офиса, женщина обернулась и вскинула брови. Её пристальный взгляд в третий раз прошёлся по Лизе.

— Ни разу не встречала двадцатилетку, готовую работать уборщицей, — недоверчиво проговорила она.

Самой молодой из женщин, отвечающих за чистоту в клубе, давно перевалило за сорок. Конечно, эта Лиза не блистала красотой, к тому же была тощая как тростинка. Но она была молода. Девушки её возраста обычно метили в хостес. На худой конец – в официантки.

Но не в уборщицы.

Если бы эта неприметная девчонка сразу бросилась жаловаться на несчастную жизнь, злую судьбу и нести прочий собачий бред, то очень быстро бы оказалась бы выставленной за дверь.

Жизнь – непростая штука. В стенах «Востока» можно услышать много подобных историй, хватит на целую серию плаксивых романов, что так часто украшают полки библиотек. Но кого волнует прошлое человека, который впервые переступил порог твоего заведения?

Затянувшееся молчание нарушил хриплый голос Лизы:

— Я была готова выйти на трассу и раздвинуть ноги перед всяким, кто способен заплатить. Но я видела себя в зеркале и знаю, что вид у меня совсем не товарный. Однако у меня есть мои руки. Если нет иного выхода, я должна использовать то, что есть.

Лиза, знала, что навсегда останется бывшей арестанткой с номером «926». Разве есть смысл радеть за остатки своей гордости, если ты побывал в таком месте?

Женщина изумлённо посмотрела на Лизу, затем вернулась к столу и взяла в руки ручку.

— Лиза, да?

— Да.

— Как императрица, — взгляд женщины оценивающе скользнул по её лицу. – Мама с папой, должно быть, тебя очень любят.

Лиза лишь непонимающе захлопала глазами… Любят?

Ага, любят. Не будь у неё мотива убить Анну, на головы членов её семьи не посыпалось бы столько несчастий.

— У меня нет семьи, — глухо сказала Лиза.

Женщина хмуро посмотрела на неё из-под бровей, но вопросов задавать не стала. Выпрямившись, она произнесла:

— Хорошо, мне нужна копия твоего удостоверения.

Поднявшись со стула, она процокала на каблуках до самой двери, но вдруг обернулась.

— Лиза, ты поняла, почему я поступилась принципами и взяла тебя на работу? — Не дав девушке возможности ответить, она продолжила: — Ты правильно сказала. Если можешь продать себя – продавай. Если нет – делай то, что остаётся. Очень много людей вдвое старше тебя не понимают этой истины. Они философствуют на пустом месте, жизнь кладут на то, чтобы пробить наверх, искренне верят, что спорят с судьбой. На самом деле всё это происходит только у них в голове, а значимости у самих больше, чем в корневище лука, что растёт на пустыре.

Она помолчала, давая Лизе обдумать услышанное. Та только кивнула.

— Ты честно посмотрела на себя и оценила свои возможности, — продолжила женщина. — Я верю: если человек чётко понимает границы того, на что способен, то так же хорошо распознаёт вещи, на которые не в силах повлиять. Напоминаю, что «Восток» — это не рядовой клуб.

Лиза ответила с прежним равнодушием:

— Поняла, у меня мерзкий голос. Я не могу открывать рот, когда мне вздумается.

Она понимала, тот, кто предпочитает держать рот на замке, явно не сможет сболтнуть ничего лишнего.

Женщину, казалось, полностью удовлетворил такой ответ, и она кивнула. Обычно она не сюсюкалась с новичками. Те, кто переступил порог «Востока», должны были обладать крепкой психикой и быть готовыми ко всему.

Кто мог подумать, что сегодня новенькая уборщица нарушит привычный уклад?

Нанимательница Лизы занимала видное положение в «Востоке», в этом крупном мегаполисе влиятельных и знатных никого она не сможет обидеть.

Войдя в двери «Востока», ты должен был принять его внутренние законы. Сразу. Что следует и не следует говорить, что можно делать, а что нельзя.

— Управляющая… — Лиза вдруг замялась. – Мне негде жить.

Та задумалась и сказала:

— Можешь звать меня Марией, — произнесла она и, достав телефон, она набрала чей-то номер. — Максим, подойди, пожалуйста. Я наняла новую уборщицу, отведи её в рабочее общежитие. Договорив, она убрала телефон и повернулась к Лизе: — Завтра можешь приступать.

И ушла, оставив девушку в полном одиночестве.

Лиза посмотрела на договор о вступлении в должность, который всё это время держала в руках, и из её груди вырвался вздох облегчения… По крайней мере, этой ночью она не будет спать на улице.