Глава 6. Подсмотрела

‒ Ишь какая, рот свой грязный вытирает. Сейчас как сдам тебя под стражу, ‒ головы лишишься. Чья ты блудная дочь и зачем залезла на кровать принцессы?

Она смотрит на меня так, словно пытается прочесть ответ по моему лбу. Не мигая, со злобой, серьезно. Я понимаю, что она не в себе и пытаюсь как можно быстрее встать на ноги.

«Нет, ты точно не любовница Жардвига, он с такими не якшается. И не Грабба, у него нормальные бабенки», — сама с собой говорила она и, посмотрев на меня, добавила:

‒ Отвечай кто ты такая или сейчас стражу вызову.

От резкого подъема у меня закружилась голова и, не удержав равновесия, я рухнула прямо на сумасшедшую собеседницу.

— Мама, — говорю я их последних сил.

Мне так захотелось увидеть ее сейчас рядом, а потому слово само собой скатилось с губ.

Мое сознание, сделав опасный кульбит, закатилось подобно солнцу за хрустальный небосвод и наступила тьма.

***

От щекотки хотелось скрутиться, как котенок: мягкое перышко ласкало кожу щиколотки, взбираясь все выше. Вот уже по коленке, теперь по руке — тыльной части локтя, по щеке...

— Сева!

Сквозь сон слышу, как сипло звучит мой голос и открываю глаза.

В миллиметре от моего носа серая мягкая игрушка. Каждый ее волосок смотрится так натурально, словно она настоящая.

Миг — и крысиный хвост пронесся мимо, а я покрылась мурашками и испариной.

«Крыса!» ‒ и сердце часто застучало.

От ужаса я рывком села и глаза мои округлились: оказалось, что я сижу на полу в окружении гор белья с красно-коричневыми разводами. Голова кружится, лихорадочно пытаюсь унять дрожь в теле, делаю глубокий вдох и ощущаю мерзкий запах нечистот.

‒ Где я, ‒ говорю вслух, но очень тихо. Ответа не последовало.

Неторопливо поднимаюсь на ноги, встаю и перешагиваю через тряпичные заграждения. Смотрю на свои ноги, а потом и на саму себя я вижу, что одета в серую длинную сорочку несвежего вида. Моего оранжевого платья нигде нет.

«Где мой телефон? Надо срочно позвонить… Пусть заберет…»

Мысли зреют моментально, от ужаса тело начинает слушаться, даже голова перестает кружиться. Я заметалась в поисках телефона, но ни на подстилке, ни под ней его нет.

Торопливо подношу руку к груди и хоть тут успокоенно выдыхаю: медальон на месте. Видно, приняли за безделушку. Слава богам!

Пальцы ног подбираю под себя, стоять босиком на каменном полу холодно, а обуви нигде не наблюдается. В комнате темно и сыро, свет проникает из крохотных окон, расположенных вверху и оттуда же дует ветер.

На грязные тряпки смотреть противно, но деваться некуда, от холода уже начинают стучать зубы.

Перебирая одну рвань за другой я принимаюсь искать что можно набросить на плечи. Наспех хватаю самую мягкую тряпочку из всех и замечаю на ней дурно-пахнущие разводы. К горлу подкатывает тошнота и я быстро отворачиваюсь, чтобы сдержать позывы рвоты.

Комната маленькая, не больше пяти шагов в ширину и десятка в длину. Бродя по ней, я подхожу к тому же месту, на котором спала.

При ближайшем рассмотрении понимаю, что это гнусная времянка, словно у туземцев в Африке. По-другому и не назовешь. Вместе с тем в комнате есть большая прочная кровать, скроенная из неровных деревяшек. Она стоит у стены неподалеку от окна.

Мое внимание привлек грубый, наподобие лавки, стол. Светлая ткань на нем, видимо, служит скатертью, но очень уж грязной — вся усеяна пятнами и дырками, кое-где на ней виднеются капли воска. Поодаль свеча, скорее, огрызок свечи, воткнутый в нечто каменное по типу подсвечника.

На потолке нет люстры, а только палки, подхваченные паутиной.

‒ Явира, Рогната, ‒ послышался громкий голос, знакомый еще со вчера. ‒ А ну-ка быстро ко мне. Получите сейчас!

Слышу топот ног и всхлипы, перемежающиеся бесконечным «ну пожалуйста». Голоса удаляются и уже мало слышны и я тихо приоткрываю дверь и выхожу.

Громадный коридор! Такие я видела только на картинках с древними замками. Сверху пробивается свет и рассеивается по коридору, не доходя до пола. Царит полумрак, но не тот, что приятно согревает, а леденящий и мрачный. К тому же в коридоре пахнет не лучше, чем в комнате и на порядок холоднее.

Заслышав те же голоса иду на звук. Коридоры пустынны, только один раз вдалеке я увидела фигуру человека и быстро спряталась за каменный выступ.

Чем ближе я подхожу к источнику звука, тем смешнее рисую картину в своем воспаленным от бреда мозгу. Шорохи, слышится низкий голос, что-то недовольно выговаривающий, и всхлипы, будто кого-то заставили чистить лук. Я и сама частенько плакала, когда снимала с него кожицу и начинала крошить.

А вот кто-то, наверное, взбивает подушки ‒ раз, два, три!

‒ Ну, с тобой покончено! Ты все поняла? ‒ слышится тот же голос, ‒ Теперь следующая: Рогната!

До ушей донесся протяжный рев и в приоткрытую щелочку двери я вижу, как одну из девчонок суровая гром-баба бросает на лавку.

Девчонка абсолютно голенькая: плотное коренастое тельце, пухлый широкий зад. Она лежит и даже не стесняется своего положения. Ноги расслаблены, голова повернута набок. Я вижу спокойное выражение лица.

Первый же удар веником пришелся на ее мягкую расслабленную попу.

— Ай! — девочка взвизгнула и попыталась прикрыть ягодицы руками. Но тут же опасливо отдернула руки.

Видимо, так делать нельзя.

‒ Это я еще по-хорошему, по-доброму, а вы орете как свиньи заколотые, могли бы уж смолчать!

Следующий удар пришелся опять по ягодицам, но уже с акцентом на другую сторону. Попка девушки раскраснелась, это стало видно даже издалека.

Девчушка вцепилась руками в скамейку и принялась вертеть головой от сильной боли.

— Бооольнооо....Ааааа.

Веник продолжал усердно раскрашивать девичье тело. Попка уже становится бордовой от ударов и девчушка принимается ею вертеть.

— Довертишься щас! Ляг ровно!

И гром-баба со всей своей дури прикладывает веником к ее спине.

— Аааа, — девчонка начинает протяжно визжать.

Но женщина ее совсем не слушает. Она продолжает истязать тело бедняжки и даже не думает ее жалеть.

Взмах руки был полным силы, удар приходился на широкую оголенную спину. После каждого удара служанка всем телом начинает трястись и подвывать. Другая стоит неподалеку, поправляя одежду.

«Ее тоже, похоже, пороли, ‒ дошло до меня. ‒ Куда же я попала...?»

Наказание подошло к концу, девушка, которую звали Рогнатой, уже встала и принялась одеваться.

Взглянув на их лица, я вдруг четко осознала: такое мероприятие для них в норме вещей. Они не были потрясены, обижены или унижены. Их круглые мордочки ничего особенного не выражали, а крепкие спины даже не обзавелись царапинами.

«С моей нежной кожей такое бы не прошло. До крови было бы» ‒ пронеслась мысль в голове и я тотчас отпрянула от щелки, чтобы остаться незамеченной.

Быстро, стараясь не топать босыми ногами, я бегу в комнату.