Часть 2. Воссоздание. Глава 1. Поддержка

— Как можно верить в жизнь, если не живёшь?

— Я живу.

— Это лишь иллюзия существования.

— У меня есть жизнь.

— Была.

Лэнси представить не мог, как жить без Исана, и весь месяц траура провёл, забившись в угол съёмной квартиры на Керии в ожидании похорон. На удивление, император не только выслал ему официальное приглашение, но и при личной встрече вёл себя чересчур дружелюбно для общения с любовником бывшего мужа. Лэнси был слишком подавлен, чтобы думать о действительных, а не публичных взаимоотношениях Исана и Верна, только отметил для себя, что последний оказался неожиданно красивым.

Внешность членов императорской семьи, кроме Рея, держалась в секрете, потому ожидать можно было чего угодно: и невзрачности, и нескладности, и заметной доли к-рутской крови. А на деле красота Верна была изысканной — той, которая цепляла не яркостью, а гармонией черт и надолго затягивала в омут природной грации и естественного совершенства. В момент первой встречи это не смутило, зато потом начало угнетать — первая супружеская пара Империи была прекрасна, и каким образом Лэнси смог привлечь внимание Исана, оставалось до сих пор непонятным. Разве что на абсолютном контрасте. Хотя вряд ли бывшие супруги пылали друг к другу страстью, раз Исан говорил, что Верн женился во второй раз ещё до развода — и официальная информация это подтверждала, только личность нынешнего супруга сохранили в тайне.

На траурной церемонии Лэнси чувствовал себя чужеродным элементом, пусть ни один из присутствующих и не намекнул на это благодаря безупречному воспитанию и выдержанности, просто иного впечатления, в принципе, сложиться не могло. Среди Реэллинов больше всех выделялись сам император и его дядя, но семья наместника Нериде была настолько колоритной, что Лэнси постоянно боязливо оглядывался на многочисленных к-рутов, которые в своём большинстве отличались тёмно-рыжими волосами и внушительными габаритами. Джейс в присущей ему дружелюбной манере кратко пояснил, что Рей урождённый Делавари и является двоюродным братом нынешнего наместника Вейрана Делавари.

После часа церемонии Лэнси достаточно освоился, чтобы не обращать внимания на остальных гостей, среди которых также были люди и аварцы. В самом деле, он просто пришёл проститься с Исаном, а не переживать по поводу своего внешнего вида или поведения. И пусть с погибшим его связывал лишь крайне скоротечный роман, в котором, пожалуй, был только месяц с небольшим во всех смыслах близких отношений, Лэнси был в своём праве — это подтвердил даже Верн, пригласив его.

Яхта с телом Исана уплывала к керийской звезде, зрелище было поистине впечатляющим, но Лэнси в глубине души казалось, что лучше проститься с тем, кто тебе дорог, тихо, без пафоса. Спасибо Верну и его родственникам — патетических и пространных речей не было, просто час молчания под звуки проникающей каждой нотой сквозь кожу музыки.

Сначала сдерживать слёзы было тяжело, но потом Лэнси нашёл в себе силы и успокоился — громко и безобразно разрыдался, уже когда оказался в квартире. Сполз на пол возле входной двери и безудержно плакал несколько часов, пока глаза не опухли и перестали полностью открываться. Исана больше нет — можно тосковать, можно вспоминать его голос, его прикосновения, его запах, у Лэнси не осталось ничего, что их могло связывать. Пустота. Нужно было начинать новую жизнь.

Первоначальное желание уйти в отставку Лэнси подавил — тем более что ему предложили перевод на штабную должность с очень неплохим жалованием. Это могло быть протекцией императора — хотя, скорее, являлось обычной заботой о пострадавшем в плену пилоте.

Казалось, в этот момент всё должно было более или менее наладиться, но Лэнси с каждым днём лишь глубже погружался в депрессию. Если бы не было необходимости вставать по утрам и идти на работу, он мог бы лежать на кровати сутками и безучастно смотреть в потолок. Через несколько месяцев такого состояния Лэнси вдруг вспомнил о психотерапевте, у которого лечился во время нахождения на Аваре. Найти специалиста не составило труда, поскольку его имя было на слуху, а репутация оказалась безупречной. Конечно, и услуги стоили соответственно, но Лэнси посчитал, что лучше воспользоваться страховкой для оплаты терапии, чем искать кого-то другого. Впрочем, снимать отложенные на чёрный день средства не пришлось, доктор, впервые встретив его лично, радостно улыбался как старому знакомому и сообщил новость, от которой по спине пробежал холодок:

— Господин Де’анн, все ваши последующие сеансы будут оплачиваться императорской семьёй.

Забота родственников Исана оказалась ненавязчивой, но очень уместной: Лэнси возобновил медикаментозное лечение и постепенно начал приходить в относительную норму. Теперь уже в одиночку, без твёрдого плеча Исана, упорно создавая новый фундамент для своего существования. Приходилось его разбирать по кирпичикам и складывать заново, чтобы стал прочным — не осыпался и не пошёл трещинами. Если такое в его случае вообще возможно.

Когда Лэнси начал понемногу оживать, то наконец уволился из рядов армии — с помощью психотерапевта укрепил в себе уверенность, что без межзвёздных полётов ему будет сложно дальше жить, а военная карьера в силу множества причин ему не подходила. Выбор был невелик, и Лэнси нанялся пилотом на грузовые рейсы в крупную столичную компанию: с восторгом смотрел на космос, как когда-то впервые в детстве. С его квалификацией можно было повыбирать работодателя, поэтому обделённым он себя не чувствовал — а главное, влился в коллектив и начал получать удовольствие от работы.

Конечно, абсолютно стабильным состояние Лэнси назвать было сложно — между рейсами и сеансами психотерапевта охватывало острое и колючее одиночество, но бросаться в крайности, как раньше, он уже себе не позволял. Новые знакомства не становились близкими, хватало приятельских отношений в команде, сам понимал, что не готов ни к чему серьёзному, а мимолётные контакты в его случае вряд ли были возможны. Зато Лэнси восстановил общение с родителями — отец вновь женился и осел на небольшой орбитальной станции, а био-отец работал финансистом на одной довольно развитой мультирасовой планетарной колонии. Размах, конечно, не чета столичному, но Саэр Дэ’анн крепко стоял на ногах в плане денег и репутации, а вот обзаводиться новой семьёй после прежнего разочарования не собирался, вспоминая бывшего мужа недобрыми словами чаще, чем некогда ненавистного Орена Оберна.

Саэр общался с сыном с неподдельной радостью, однако Лэнси не сразу решился поведать ему историю своих отношений с Исаном Ш’ии. Тот, несмотря на огульные обвинения в адрес его био-отца, отнёсся с пониманием, хотя мнения своего не изменил — Рэеллины ему казались гнездом ядовитых хищных рептилий, связываться с которыми было опасно для жизни и благополучия, а уж тем более переходить дорогу в любой плоскости. Лэнси играл с огнём, пытаясь соблазнить мужа императора, и на удивление остался невредим. Сам же Исан многим, не только Саэру, казался лишь разменной монетой в играх правящих сил галактики, которого отдали в качестве платы за окончательное порабощение Авара. Лэнси не был с этим мнением согласен — видел и обстоятельства смерти Исана, и эмоции Рея с мужем во время трагедии. Даже предельно сдержанный Верн в какой-то момент на похоронах, казалось, дал слабину и, зашмыгав носом, прижал к себе сына. Всё выглядело иначе — чувствовалось иначе, хоть и не совпадало с внутренним ощущением Лэнси: Рэеллины были ему по-настоящему чужими, пусть и не казались жестокими узурпаторами, как частенько представлялось обывателями.

Жизнь потихоньку налаживалась, и Лэнси начал вновь ощущать её вкус, не переставая работать над собой вместе со специалистом. О новых отношениях с кем-либо думать было по-прежнему некомфортно, потому всю свою энергию Лэнси направил на построение карьеры. К сожалению, возможностей для развития в столичных секторах было немного, и Лэнси, сменив место работы, добился только должности старшего помощника капитана — в перспективе мог стать и капитаном грузовика, но существенной добавки к зарплате это бы не принесло. Саэр, в очередной раз слушавший по видеосвязи рассуждения сына о несбыточной работе-мечте, вдруг сказал: «Не хочешь начать что-нибудь своё?»

Конечно, начать заниматься бизнесом на Керии без связей и огромного стартового капитала было нереально, зато на плодородной почве независимой Ниаретфи, где жил био-отец, скелет идеи начал обрастать мышцами. Покидать пределы Империи было одновременно и страшно, и волнительно. Столица за половину цикла так и не стала Лэнси родной — чужой чопорный город, словно созданный как олицетворение керийской ветви Рэеллинов: Верн и его старший сын идеально подходили для его обстановки. Единственным столичным контактом, который Лэнси сохранил, был айди психотерапевта — после отъезда сеансы с ним продолжились по голосвязи.

Климат на Ниаретфи был мягким, прибрежная часть вообще считалась курортной зоной, а деловая, где жил и работал Саэр, располагалась в глубине материка. Плотность населения здесь была значительно ниже, чем на Наёми, но всё равно ощущалась присущая подобным местам суета. На Ниаретфи в силу пограничного расположения колонии жило много керийцев, но численность инорасников всё равно была подавляющей. К счастью Лэнси — аварцев он в первые дни не встретил, а потом приступы ксенофобии плавно сошли на нет. Тут было шумно, пёстро, но совершенно безопасно, ведь рядом с Лэнси находился Саэр, который помогал не только освоиться на новом месте, но и с развитием бизнеса. Можно сказать, был главным идейным вдохновителем и сподвижником, не давшим отойти от первоначального плана и вновь устроиться наёмным пилотом.

Если по столичным меркам сумма возмещения за травмы в аварском плену была скромной, то на Ниаретфи составила почти целое состояние, позволившее практически без заёмных средств купить подержанный, но вполне живой грузовик среднего класса. Инорасной постройки, конечно, но Лэнси это не смущало. Как грамотный финансист Саэр организовал получение кредита. Если точнее, взял этот вопрос на себя полностью — и уже через три стандартных месяца Лэнси стал владельцем и капитаном грузового судна.

Команда подобралась разношёрстная, как и все жители Ниаретфи, но работать вместе оказалось довольно легко: кто будет заострять внимание на небольшом росте керийца, если у самого десять конечностей, первые из которых располагаются на нижней челюсти? К тому же Саэра Дэ’анна уважали многие — и многие пользовались его услугами, — такое отношение распространилось и на его сына.

Отдельный офис для небольшой компании грузоперевозок брать в аренду не стали, как и дополнительно нанимать персонал — био-отец перекрывал административные и финансовые вопросы, с поиском первых заказчиков тоже помог, по большей части это были его постоянные клиенты. А в промежутках между рейсами Лэнси жил в квартире отца, располагавшейся этажом выше его офиса.

Керийская диаспора Ниаретфи, несмотря на отсутствие необходимости поддерживать тесные деловые связи, всё равно держалась вместе — Саэр никогда не скрывал, что, выбирая из двух клиентов, он отдаст предпочтение соотечественнику, — потому Лэнси не чувствовал себя здесь жителем абсолютной беспросветной дыры. Да и задумываться, собственно, было некогда: нагрузка и ответственность за своё дело были слишком велики, а недостаток общения Лэнси компенсировал, проводя всё свободное время с био-отцом. Разговоров у них было много — и по поводу бизнеса, и по поводу жизни. Только Лэнси так и не рассказал в подробностях, что с ним произошло на Нанхи; не то чтобы смущался, просто, казалось, что окончательно вычеркнул этот эпизод из жизни. Время летело быстро — и Лэнси очнулся, когда с момента тех жутких событий прошло уже десять стандартных лет.

За это время он успел рассчитаться с кредитом, упрочить свои позиции на рынке перевозки сборных грузов и свести общение с психотерапевтом до ежеквартальных профилактических сеансов, на которых скорее настаивал сам специалист — необходим был постоянный контроль за состоянием пациента. Хотя явного беспокойства оно не вызывало, наоборот, всё, что ни делал Лэнси, встречало одобрение. Тот даже хотел было отказаться от сеансов, но психотерапевт настаивал на продолжении.

Постоянный клиент био-отца по имени Рика в офисе появлялся настолько часто, что Лэнси всерьёз решил — того интересует Саэр как потенциальная пара. Рика был старше Лэнси и, на первый взгляд, внимания не привлекал, но попадался на глаза постоянно. За много лет одиночества Лэнси уже перестал думать об отношениях как о неотъемлемой части своей жизни — её наполняли совершенно другие заботы, — так что был немало удивлён, когда Рика позвал его на свидание. Впавший в ступор от неожиданности Лэнси отказать с ходу не смог, но взял небольшую паузу — встречу назначили после очередного рейса.

Психотерапевт и этот шаг одобрил, а когда Лэнси попытался оплатить внеочередной сеанс (теперь он мог себе это позволить, хотя услуги всё равно были дорогими для среднестатистического жителя Ниаретфи, да и повода больше не оставалось — раз, по идее, у Лэнси начинались новые отношения), то встретился с отказом. Специалист произнёс многозначительно:

— В сообщении императора никаких исключений не было.

И тут Лэнси спустя почти два цикла ощутил, насколько Саэр был не прав в своей оценке Рэеллинов, ведь кажущийся безразлично-приветливым Верн позаботился о главном — без помощи психотерапевта справиться с комплексом проблем и найти своё место в жизни было бы нереально. Теперь, когда из души ушла острая боль, а действительность не пугала жестокостью, он почувствовал настоящую благодарность — не только к Исану, но и к его бывшему мужу, который умудрился оказать Лэнси поддержку, даже ни разу с ним толком не поговорив.

Весь рейс Лэнси думал о своём прошлом — противоречивом, неоднозначном, в котором иногда шёл наугад в темноте, совершенно не понимая, что происходит, как новорождённый, — и о своём настоящем, где он был удовлетворён практически всем, что делает. О будущем загадывать по-прежнему было страшновато, но Рика не вызывал ни опаски, ни отторжения, потому Лэнси решился дать ему шанс, заранее запретив себе сравнивать его с Исаном.

Да и не сравнить было члена императорской семьи с блестящим образованием, военного по духу и по профессии, с торговцем экзотическими фруктами, который родился на Наёми и только после развода перебрался на Ниаретфи. Бывший муж лишил Рику собственного дела на третьей головной планете Империи, и тот попытал счастья на новом месте за её пределами. Вопрос выбора пары для него долгое время был более чем болезненным, ситуация с доверием ещё усугублялась и тем, что по результатам генетической экспертизы Рика не являлся биологическим отцом родившегося в браке ребёнка. Малышу было почти полтора цикла, но судиться за право опеки над ним тот не стал, хотелось просто убраться подальше от всей этой грязи.

Душевные раны со временем покрылись рубцами, бизнес наладился и оказался более успешным, чем на Наёми, а сердце вновь оказалось готово к привязанности. Встреченный в офисе финансиста Лэнси понравился — и внешностью, и самостоятельностью, и острым языком, за которым скрывался зрелый подход к жизни, вот Рика и решил предложить встречаться.

Лэнси с искренним интересом слушал скомканную и откровенную исповедь своего визави в небольшом ресторанчике, но о себе говорил немного, не хотел, чтобы Рика знал его прежнюю жизнь с беспорядочными связями, алкоголем и абсолютной безответственностью. Да и об аварском плене рассказывать не тянуло. На вопрос о том, были ли в жизни Лэнси серьёзные отношения, он лишь кивнул и сдавленно ответил:

— Он умер.

Рика был тактичен — увидев, насколько Лэнси задевает эта тема, больше к ней не возвращался. А Лэнси понял, что вряд ли когда-нибудь поделится делами минувших дней. Даже не потому, что Рика или кто-то другой мог разочароваться в нём как в личности, просто было неудобно за своё поведение и его последствия. С прошествием времени жалеть себя больше не хотелось, потому Лэнси считал, что его изнасиловали на Нанхи только из-за участия в ритуале единения. В ином случае — казнили бы, как и остальных. Благодаря этому вздорному поступку Лэнси не только остался жив и был спасён Исаном, но и получил важный жизненный урок. Теперь, когда былые травмы практически не мешали ему двигаться вперёд, Лэнси рассматривал их уже исключительно с точки зрения опыта.

Стихия страсти не захлестнула всё существо Лэнси, между ними не искрило, притягивая силой, которой невозможно сопротивляться, но Рика ему нравился. С ним было хорошо говорить обо всём сразу — ни о чём — и можно было просто молчать, не ощущая неловкости.

Рика ухаживал красиво и ненавязчиво, даже старомодно, что для Лэнси было совершенно внове — никто и никогда не заморачивался с ним на этот счёт. Прежде всего, сам Лэнси. С первой интимной близостью тоже не торопились, Лэнси немного тревожился по этому поводу, но вино и расслабленная обстановка помогли — всё получилось без бури эмоций и жёсткого доминирования, как с Исаном, но было действительно хорошо. Надолго пропавший интерес к сексу постепенно возвращался под деликатным влиянием Рики.

Лэнси нравилась эта спокойная река — предсказуемостью и надёжностью, а ещё над ним не довлели вопиющие различия с Рикой, позволяя участвовать в отношениях на равных. Потому предложению о переезде к Рике почти через полгода встреч он не противился, чувствовал, что время подошло.

Саэр радовался за сына, а Лэнси просто чувствовал, что живёт. Тогда, на Нанхи, он больше всего хотел выжить — и выживал несколько лет, сейчас же борьбы не было, просто жизнь, когда положительные эмоции одинаково приносили и обожаемый с детства космос, и возвращение домой, к Рике. Не всё было гладко, но эти трудности просто повышали цену тому, что Лэнси сумел достичь. Не был уверен, что желает большего или жалеет о прошлом — два цикла ушло для того, чтобы перестать оглядываться. А чтобы понять, чего Лэнси действительно хочет, гораздо больше — практически всё время с того момента, когда его с родителями выслали с Керии.

С этими мыслями Лэнси шёл домой после очередного рейса, Рика встретил его нежным поцелуем, но из-за немного взволнованного вида в душе сразу зародились крошечные всполохи тревоги. Лэнси слишком наскучался, чтобы позволить им разрастись до пламени, поэтому по-настоящему забеспокоиться не успел, а уже перед сном, после секса, когда они разморённые лежали в постели, Рика неожиданно спросил:

— Может, поженимся?

— И так хорошо. Зачем? — пожал плечам Лэнси, никогда не стремившийся к заключению официального брака, тем более за пределами Империи регистрационная запись не имела практически никакого значения.

— А если… ребёнок? — Рика к такому ответу был явно не готов и смутился ещё больше.

— Мы вроде не планируем, — теперь уже замешкался Лэнси, который до этого не позволял себе думать о детях. Всегда казалось, что эта ответственность слишком велика для него.

— А может, стоит? — Рика вернул себе самообладание и обнял его крепче.

— Думаешь? — вопросом на вопрос ответил Лэнси, но его интонация предполагала согласие.