Глава 5

— Мне больно! — пытаюсь выдернуть руку из захвата мужа, но он, кажется, даже не отдает себе отчета в действиях.

— Ты что им наплела, идиотка? — он резко разворачивает меня к себе лицом, хватая за второе предплечье и сверля меня каким-то диким, звериным взглядом.

— Ничего, — смотрю прямо ему в глаза, не собираясь отводить взгляд.

— Тогда почему Завьялов уже в красках описывает, как мы вчетвером сладко потрахаемся и… — кажется, его глаза вспыхивают в гневе, — как он будет тебя во все щели? — ноздри Марата раздуваются, как у огнедышащего дракона.

— Так спроси у его жены? Мне показалось, вы с ней хорошо знакомы.

— При чем тут эта шкура? — рычит он.

— Вот как? Уже шкура? А я думала, жена уважаемого человека, нет? Или жены все твоих знакомых — шкуры, которых ты поимел за спинами их мужей?

После того как мы вышли из туалета, эта блаженная смогла увести куда-то Марата. И у меня появилась возможность посидеть за столиком и просто потягивать шампанское, не притворяясь любящей женой и просто блестящей, довольной жизнью красавицей. Я позволила себе побыть собой посреди этого парада уродов и тщеславия.

Через какое-то время из зала пропал и сам Завьялов. А к тому моменту, когда меня пригласил на танец третий по счету кавалер, в зал вихрем ворвался мой муж и с дежурной улыбкой вырвал меня прямо из чужих рук.

Возможно, окружающие не заметили в нем перемен. Но я ощутила эту мелкую вибрацию, что появляется в Валееве, когда он сдерживает агрессию.

Он словно вулкан перед извержением, и все живые существа, предчувствуя катастрофу, прячутся, отыскивая убежище. Все, кроме меня. Потому что я устала уже от этого рабства и готова шагнуть в пропасть.

— Не придуривайся, Марьяна! — рявкает он и трясет меня. — Ты зачем сталкиваешь меня лбами с другими?

— Это я сталкиваю? А тебе не кажется, что это ты что-то не так делаешь, раз какие-то ублюдки считают, что ты можешь поделиться женой? Не думал, что, возможно, твои бесконечные похождения могут людей наталкивать на подобные мысли? — смотрю прямо ему в глаза и не собираюсь отводить взгляд, потому что я его не боюсь. — Ты ведь даже не прячешься, если все шалашовки в городе в курсе, где и как тебя подцепить. Будто это не они шлюхи, а ты! — шиплю ему в лицо.

— Прекрати! — встряхивает он меня, оскалившись, словно дикий зверь.

— Не прекращу, Марат! Потому что ты сам позволяешь всему этому процветать. А я делаю лишь то, что ты просишь: мило общаюсь с твоими знакомыми, — улыбаюсь ему в лицо так же фальшиво, как делаю это для других.

— Ты же понимаешь, что я не спущу ему с рук это предложение и то, что он мысленно тебя?..

— Мне плевать. Мне на вас всех плевать! Особенно на тебя! — выплевываю, мечтая, чтобы он сгорел в аду.

— Вот как? — муж отпускает меня, и на его лице появляется ухмылка. — То есть тебе совершенно все равно на то, что я буду делать, где и с кем?

— Абсолютно! — рявкаю ему в лицо.

— Я тебя понял, — он засовывает руки в карманы смокинга.

И только сейчас я замечаю, что бабочка давно болтается развязанной у него на шее и на расстегнутом воротнике виднеется бордовая капля.

Внезапно я осознаю, что совершенно не имею представления о том, что он сделал с мерзким банкиром и как вообще привык решать проблемы.

Столько слухов ходит вокруг нас с Валеевым, что можно сделать вывод, что мы какие-то чудовища. И среди тех слухов порой проскальзывает то, что неугодные моему супругу люди просто исчезают без вести. И возможно, Завьялов тоже исчезнет после этого приема.

Тогда, может, рано или поздно и от меня останется лишь воспоминание?

— Знаешь, Марьяна, раньше я тебя считал умной девушкой, — говорит как-то холодно Марат. — Но потом… потом от девушки, которую я брал в жены, не осталось и следа.

Кожа в тех местах, за которые он держал меня, горит. И я уверена, что наутро там будут лиловые синяки. Но сейчас мне больно не от его физического воздействия, а от его слов.

— Ты прав. Нет ее больше. И до тех пор, пока ты рядом, ее больше не будет.

Марат сверлит меня взглядом, а затем разворачивается и уходит, даже не сказав, когда вернется.

Домой он не возвращается ночевать. И я не знаю, что испытываю по этому поводу.

Но наутро, когда звонит Эля, расспрашивая о прошедшем вечере, не выдерживаю и начинаю плакать.

— Эль, я так больше не могу. Мне нужно найти хоть какой-то выход, — любить его и ненавидеть, находиться в ловушке, зная, что он скорее заставит сгнить меня заживо в этом дворце, чем отпустит на свободу, невыносимо.

— Приезжай ко мне, подумаем вместе, — предлагает она.

— Не могу… Мне надо дождаться, когда он вернется, — я действительно боюсь, что он сотворил что-то ужасное.

— Зачем?

— Просто знать, что с ним ничего не случилось.

— Так позвони ему.

— Не могу.

— Почему?

— Потом что не хочу, чтобы он думал, что я переживаю за него, — нельзя демонстрировать слабость, иначе он прогнет меня под себя.

— Ясно все. Еду.

Элина сбрасывает трубку и через час появляется у меня дома, с несколькими бутылками вина.

— Маня, это трындец! — вваливается она ко мне в гостиную.

— Что такое?

— Ты вчера, случаем, на приеме не видела Завьяловых?

В животе появляется холодок от того, в какую сторону пошел разговор.

— Почему ты спрашиваешь? — напрягаюсь, вспоминая то, чем закончился предыдущий вечер.

— Они оба сейчас в реанимации.

— Что? — в ужасе смотрю на нее.

— Весь город гудит об этом. Возвращались вчера с приема, и у машины отказали тормоза. Представляешь?

А я смотрю на подругу и не могу сделать даже вдох. Потому что я не верю в такие совпадения. Но меньше всего я хочу думать, что Валеев как-то причастен к их аварии.

— Привет! — Вздрагиваю, услышав голос мужа. — О чем сплетничаете? — на нем свежий костюм, и сам он выглядит превосходно, будто бы и не провел эту ночь вне дома.

Валеев приближается ко мне, и я задерживаю дыхание, когда ноздрей касается аромат его парфюма, а следом мягкие губы прижимаются к моей щеке.

— Слышал про Завьяловых новость? — спрашивает подруга у Валеева.

— Какую?

— Попали в аварию, отказали тормоза. Оба в реанимации, в особо тяжелом состоянии.

— Да ты что? — изображает удивление Марат, но я не верю ему. Потому что ему плевать на ту парочку. — Нет, я об этом ничего не слышал. Но, видимо, нужно выбирать персонал тщательнее, чтобы машина была в хорошем состоянии, — Марат поворачивается ко мне и пристально смотрит мне в глаза, и я с ужасом понимаю, что он приложил руку к этой трагедии.

Он чуть не убил двоих людей за их непристойное предложение мне.

Значит, я тоже причастна к этому покушению…

Люди правы. Мы чудовища.