Глава 6

Мадина

Тишина после его слов висит в воздухе, густая и звенящая. Слезы высохли, но кожу на щеках все еще стягивает. Я сижу, физически ощущая призрачное тепло его слов.

Багир прав. Я должна верить.

Но голос отца, его искаженное яростью лицо на экране все еще отравляет мою душу.

Нет, папа не мог… Он строгий, но он мой отец. Он желал мне только добра, чтобы я жила в соответствии с нашими традициями.

Мысль, что папа сознательно обрек меня на унижение в гареме, слишком чудовищна. Я гоню ее прочь, запираю в самый темный угол сознания. Не могу в это поверить. Не сейчас.

Багир встает. Он смотрит на меня, темные глаза изучают мое лицо.

— Хватит на сегодня телевизора, — заявляет, берет пульт и выключает мерцающий экран. Лицо отца исчезает, и я невольно выдыхаю с облегчением. — Тебе нужно отвлечься. Давай я покажу дом.

— Я уже все осмотрела, — тихо говорю, все еще не решаясь поднять на него взгляд.

— Уверена? — слышу, как мужчина улыбается. — Кое-куда ты точно не заглядывала.

Сердце делает опасный кульбит. Что он имеет в виду? Любопытство, живое и назойливое, побеждает осторожность. Я киваю.

— Хорошо.

Багир разворачивается и идет к выходу из гостиной, и я следую за ним, стараясь двигаться бесшумно.

Подходя чуть ближе, я улавливаю его запах. Не парфюм, нет. Чистая свежая кожа, легкий шлейф мыла и что-то еще… мужское, дикое, как ветер в горах. Пахнет силой и безопасностью.

Мне вдруг до боли хочется прижаться губами к его шее, вдохнуть этот запах полной грудью, ощутить эту надежность на кончике языка.

Мысль словно удар тока. Отпрыгиваю назад, будто наступила на раскаленный уголь. Сердце колотится, как бешеное. Всевышний, что со мной? Что это за скверна, нечистые мысли в моей голове?

— Правоверная незамужняя девушка не должна находиться наедине с посторонним мужчиной, — голос отца звучит в голове сурово и неумолимо. — Это грех. Путь к позору.

Сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь прогнать этот стыд. Но образ и ощущения… они слишком яркие. Я вся горю.

Багир не оборачивается. Не подает вида, что заметил мой испуг. Он просто идет. Но я вся дрожу, как осиновый лист. Чувствую себя грязной, испорченной этими желаниями.

Мы выходим в коридор, и мужчина останавливается перед дверью, которую я раньше считала подсобкой.

— Ты вся ощетинилась, как котенок, — низкий голос раздается прямо над моим ухом. Багир смотрит на меня острым внимательным взглядом. — Что случилось, Мадина?

Я замираю, чувствуя, как краска заливает щеки. Сказать? Признаться? Нет, это невозможно. Не могу вымолвить и слова.

— Ничего, — бормочу, уставившись в пол. — Просто… Я подумала… Как часто вы будете меня навещать?

Спросив это, тут же жалею. В глубине души я знаю ответ, который хочу услышать: «Каждый день. Постоянно». Но моя совесть кричит совершенно противоположное. Нам лучше не видеться часто.

Багир смотрит на меня, и кажется, что видит насквозь.

— Я не буду «навещать», — отвечает. Его тон деловой, отстраненный. — Завтра я перееду в другое крыло этого дома. В комнату для охраны.

Сердце замирает, а потом принимается биться с удвоенной силой. Он будет здесь? Все время? Внутри что-то поет и трепещет от радости, но разум в ужасе. Мы будем жить под одной крышей? Одни?

Я густо краснею, и, кажется, Багир понимает мой румянец совсем не так. Его лицо становится еще более непроницаемым.

— Я получил прямое благословение твоего брата на нахождение рядом, — говорит твердо. — Для меня долг важнее всего. Ты можешь быть спокойна. Для тебя я не мужчина. Я тень Мурада. Когда все это закончится и ты будешь в полной безопасности, я исчезну.

Его слова должны были успокоить. Но они ранят острее ножа. «Я исчезну». От этой перспективы внутри все сжимается в тугой болезненный ком.

Что-то огненное и непонятное пылает в моей душе, я не могу это объяснить, не смею даже мыслями коснуться этого чувства.

Выдыхаю, натягиваю на лицо маску спокойствия и послушания.

— Так правильно, — произношу ровно. — Я понимаю.

Багир смотрит на меня еще секунду, затем открывает дверь. За ней небольшой тренажерный зал. Пахнет чистотой и железом. Это его территория. Мне становится не по себе, и я лишь мельком бросаю взгляд на гантели и штанги.

Багир открывает следующую дверь, и у меня перехватывает дыхание.

Библиотека. Небольшая, но уютная. Полки от пола до потолка, доверху забитые книгами. Воздух пахнет старыми переплетами, пылью и свободой.

— Мурад приказал собрать, твоя мать дала рекомендации, что ты любишь читать, — коротко поясняет Багир, останавливаясь на пороге. — Кое-что я от себя добавил.

Забываю о своем смущении, запретных мыслях, страхе. Захожу внутрь, словно в храм.

Пальцами воодушевленно скольжу по корешкам. Учебники по педагогике и психологии.

Классическая русская и зарубежная литература. Пушкин, Толстой, Диккенс, Бронте. И тут же рядом — современные романы, поэзия.

И вдруг я вижу его. Старый потрепанный томик в синем переплете. «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. Моя тайная любовь. Книга, которую я перечитывала украдкой, пряча под матрасом, находя в ней отражение своей собственной жажды свободы и достоинства.

Беру ее с полки, прижимаю к груди, как старого друга.

— О, — выдыхаю, листая пожелтевшие страницы. Я не могу сдержать восторженной улыбки. — Смотрите, это же Джейн… Как она смогла, такая одинокая и бедная, остаться сильной? И мистер Рочестер… такой суровый, с тайной…, но в нем была и доброта…

Бормочу, полностью погрузившись в воспоминания о сюжете, о борьбе героини за свою любовь и самоуважение. Я поднимаю глаза, чтобы поделиться своим воодушевлением и…